Осенняя пуля

Лето. Ну а что лето? Лето - это, конечно, лучше чем зима, но без "но" и тут не обходится.  Безусловно, хорошо, что можно на пару месяцев снять шинель с шапкой, купаться в озёрах и даже, может быть, пару раз позагорать.  Только есть несколько нюансов: животные, солнце и горячая вода. Не то, чтобы они сильно отравляли жизнь, но всё-таки.

Вот ссылка на полный текст рассказа на сайте, по просьбе некоторых читателей ставлю её в начале текста.

   Животные -  это животные с крылышками, которые пьют кровь. В некоторых местах их ещё называют "комары".  На Севере они не такие, как везде: их очень много и они бесшумные.  Они не зудят, как нормальные комары, а абсолютно беззвучны и хитры. И их тучи. В прямом смысле этого слова. Тучи эти сгущаются, в основном над людьми, а если людей несколько, то со стороны картина вообще уморительная.  Несколько человечков, вооружившись ветками, пытаются стоять на одном месте, а над ними полчища этих кровопийц, молчаливых, я прошу помнить это.  Вот прямо индивидуальная тучка, но только не тучка, а сволочи, которые не знают о том, что именно люди являются вершиной пищевой цепи и пытаются их есть.

   Солнце. После долгой и тёмной зимы, солнце это просто какой-то натуральный восторг и ни с чем не сравнимое удовольствие. Но до июня месяца, примерно. Потом, когда ты регулярно занавешиваешь окно одеялом потому, что спать, когда тебе в два часа ночи светит эта, бесспорно уважаемая, звезда несколько проблематично, ты начинаешь ловить себя на мысли, что Солнце это, безусловно, хорошо, ультрафиолет и  фотосинтез, но, блядь, это же бестактность, право слово, светить людям в окна, когда они хотят спать!   То есть, наличие Солнца лучше, чем его отсутствие, но хуже, чем когда оно совпадает с твоими биологическими часами.

   И ещё летом у нас никогда не было горячей воды. С мая по сентябрь.

 

      Тут военным опять проще, чем их семьям.  У военных есть подводные лодки, на которых есть горячая и холодная вода и даже сауна с бассейном. Проблемы с биологическими часами решаются тоже легко и изящно: включил лампочку - день, выключил - ночь. Правда звёзд не видно, но тут уж фантазия на выручку приходила. Комаров на лодках тоже нет - спасает мощная система вентиляции. Даже если и залетит какой-то отчаянный, не в смысле А. Бандерас, а в смысле комар, в центральный пост и начинает кружить в поисках жертвы, то ты смотришь на него, как истинный царь зверей и насекомых! Одно нажатие кнопки "пуск" на системе приточной вентиляции за две секунды избавляет от всех комаров, а также от парочки подводников, зазевавшихся под рубочным люком.  

   

    Поэтому я не сильно слукавлю, если заявлю, что самая любимая у всех жителей пора на Крайнем Севере - это ранняя осень.  Я ещё раз подчёркиваю, что жить на Севере тяжело и малоинтересно, но, если вы никогда не видели осени в Заполярье, то вы вообще никогда не видели красоты дикой природы, скажу я вам! Во-первых, она наступает очень быстро, - буквально несколько дней и вот она "очей очарованье". Во-вторых столько оттенков красного, жёлтого, рыжего и оранжевого причудливо и смело замешанного в одном месте я не видел больше нигде.  Я тут несколько фоток нагуглил, авторы мне их неизвестны, поэтому размещу так, потом поправлю, если что:

       Эти фото более-менее наглядно демонстрируют то, что твориться вокруг ваших изумлённых глаз в перманентном режиме, но и в половину не передают тех ощущений, которые вы испытаете, если когда-нибудь увидите это воочию.   Но красота осени - это ещё не всё. Осенью начинается пора ДОБЫЧИ.  В Заполярье растут грибы, да, и не то, что какие-то там сыроежки, лисички и опята, а строго подосиновики, подберёзовики, белые и мухаморы.  Собирать их можно прямо завернув за угол дома.  И количество их, обычно, не поддаётся исчислению от слова "совсем". "Косить грибы" - это у вас, в средней полосе, поговорка, а в Заполярье просто описание процесса!   Черники, брусники и морошки тоже, конечно немерянно, но я её не люблю ни собирать ни есть и, поэтому, и описывать не буду. А вот собирать грибы, - это песня, доложу я вам.  

     Сопки, они же бесконечные, понимаете? То есть можно идти, идти, идти и идти и не увидеть двух одинаковых - они все будут разные по цвету, размеру и высоте. Ёпт, говоришь ты себе, когда уже очухиваешься и с двумя мешками грибов, а где это я?  Ищешь самую высокую сопку, забираешься на неё и смотришь вокруг.  Мать моя женщина, неизменно думаешь ты, вот это простор и безлюдье!!!  А, вон оттуда я, вроде бы, пришёл.  Ходили, конечно, компаниями за грибами, но я больше любил в одиночку, - компанией же скучно:  приходится разговаривать, шутить и нет никакой возможности помечтать о бренности всего сущего!  Ну и со старпомом нашим Сей Санычем никто ходить за грибами не решался.

   Старпом у нас был маленький, худенький, но с такой бешеной энергией внутри, что мы даже не боялись в море, что у нас реакторы заглохнут, - всегда верили, что старпома тогда подключим как-нибудь хитрой системой проводов и хоть до  Луны доплывём.  Он когда выходли гулять в сопки со своим коккер-спаниелем, то обратно возвращался неся того на руках - бедное животное просто не могло идти уже.

- Ну что, ребята! - кричал старпом нам с Игорем, - пошли за грибами, чтоли сбегаем!

А мы как раз и собирались за грибами, сидели с вёдрами на лавочке.

- Не, не, не, Сей Саныч! - дружно отвечали мы ему, глядя в грустные глаза спаниеля Чарли и задвигали вёдра под лавочку, - мы так в магазин за молоком, в общем-то вышли!

- Трусы!

- Не, просто вы нас двоих обратно точно не принесёте!

Хотя....зря, я думаю, мы сомневались - принёс бы и нас обоих.

      Поэтому осенью все всегда спешили. Заняться-то особо нечем было для души, а впереди ждала долгая и унылая зима, когда заняться ещё более нечем и потому надо было срочно спешить ухватить эту осень за хвост!   Поэтому, я думаю, этот случай и произошёл.

      Мы менялись с дежурства по дивизии с командиром ТК-13, он стоял дежурным, а я  - его помощником.  На дежурство по дивизии у нас было принято заступать при полном параде, -  всё-таки лицо соединения. Всегда свежайшие рубашки, только что выстиранные чехлы на фуражках и брюки наглаженные так, что у мухи отрезалась бы жопа, если бы она присела на стрелку.  Я как раз новые надел, потому и помню.   Ну и значит сдали мы уже дежурство и побежали с Владимиром Алексеевичем в оружейку (соседняя с рубкой дежурного комната) оружие сдавать. Сначала я пистолет разрядил, патроны сложил и убрал всё в пирамиду, а он следил, а потом, значит, наоборот. Я стою у дверей, он сидит за столом, мы оба торопимся, потому, как сопки трещат от грибов, да и вообще, по флотской традиции, с дежурства надо сбежать как можно быстрее и дальше, на всякий случай. Он достаёт пистолет, передёргивает затвор, я открываю рот, он нажимает на курок.

     В маленькой (примерно два на два метра) комнате, оббитой железом выстрел прозвучал оглушительно. Вонь пороха, сизый дым, в ушах звенит и в новеньких моих клёшах дырка прямо над ботинком.  Владимир Алексеевич бледный, как мел, кладёт пистолет на стол и смотрит на меня.

- Эдуард, - говорит он, - только не молчи.

- Да цел, вроде бы, - отвечаю, - ангелы не поют, света в концне тоннеля не вижу!

     Тут в оружейку врывается новый дежурный с пистолетом наперевес и начальник штаба, который подписывал журналы.

- Что! Такое! - орут оба.

- Да вот, - говорит Владимир Алексеевич, - я Эдуарда чуть не убил.

- Давно пора уже! - это начальник штаба, шутник тот ещё, - почему промазал?

- Да ну вас, тащ капитан первого ранга! Эдуард, разряди мой пистолет, я его уже трогать боюсь!

- Командира роты охраны сюда, срочно! - орёт начальник штаба новому помощнику, - блядь, это же дырка теперь в пирамиде! И патрона не хватает! Ёпт!

- Простите, - говорю, - а моё здоровье и брюки прострелянные никого тут не интересуют?

- Нет! Ты офицер военно-морского флота! И если у тебя не хлещет кровь из оторванных конечностей, значит с тобой всё в порядке!

  И вот, значит, они втроём - два командира тяжёлых атомных крейсеров стратегического назначения и начальник штаба дивизии этих же крейсеров, - все капитаны первого ранга с орденами и медалями начинают решать проблему, что же теперь делать с этой дыркой в пирамиде и недостающим патроном от ПМ! Это же просто пиздец какой-то! Дивизию же могут расформировать, не иначе.

    Командир роты охраны прибежал быстро, ещё и вонь выветриться не успела.

- Ну что тут у вас, шутинг опять устроили?

- Все смехуёчки Вам, тащ майор?

- Никак нет, тащ капитан первого ранга! Я полон сочувствия же и проникнут трагизмом ситуации!

- Вот. Правильный ответ! Останешься майором, значит! Давай, думай, что делать-то будем?

- С чем? Все живы здоровы, да и хуй с ним!

- Да? А патрон, а дырка?

- В нём дырка? - показывает на меня пальцем, - Нееее. Если бы в нём была дырка от ПМ, он бы не стоял тут так вальяжно с наглой рожей!

- Да нет! Вот же в пирамиде!

- Залепим пластилином и закрасим! Хуй кто узнает!

- А патрон?

- Да есть у меня патроны. Принесу я вам сейчас патрон!

- А номер серийный на нём не тот?

И тут командир роты охраны заулыбался:

- Вот вы, подводники, чесслово, как дети! Да кто их сверять когда будет номера эти? Здесь две тыщщи патронов в пирамиде! Какой долбоёб на них номера сличать будет?

- Точно?

- Точнее ваших ракет, блядь!  Тока тут один нюанс есть.

   Все удивлённо посмотрели на майора морской пехоты, потому, что когда майор морской пехоты произносит слово "нюанс" это должно настораживать людей в здравом рассудке.

- Надо чтоб все об этом молчали, потому как, если узнают особисты, то нам всем пиздец будет, в прямом смысле этого слова!

    И все начали дружно смотреть на меня.

- Тронут, - говорю, - до глубины души вашим пристальным вниманием, товарищи офицеры, но чем оно вызвано, стесняюсь спросить?

-Чтоб молчал! - строго насупил брови начальник штаба.

- Я и без дополнительных угроз это понял, между прочим!

    Потом мы курили с начальником роты охраны на крылечке и ветерок приятно холодил через новую дырку в новых брюках мою чуть обожжённую ногу.

- Испугался? - спросил меня он.

-Да не, не успел даже сообразить.

-Всегда так и бывает. Три дырки во мне и тож ни разу не успевал испугаться, ггггг. Тока эта, слышь, ты правда не рассказывай никому, ладно, даже корешам своим.

- Ой, да понял я, что вы канючите! Буду нем, как могила!

  Лет двадцать молчал, так-то!