ОРЗ

skrebec — 12.02.2019 Неделю назад собирался жить вечно. Мир стелился под меня белым ворсом неразумных снежинок, я хохотал в рожу северному ветру, прикуривая от фонарей. В искрах их короткого замыкания светилось лицо моей дремучей молодости. Внутри кипела продукция местного ЛВЗ, замещая кровь и смывая смог добропорядочного быта. Не успевал отвечать на звонки послов дружественных пивных. С Нью-Йорком разговаривал сидя вразвалочку. Светофоры зеленели от моей лунной походки. Луна подобострастно подсвечивала путь в вечность супермаркетов, где без стеснения щупал папайя. Не брезговал и помело. Спасал от забвения сырокопченую колбасу. В рыбных отделах мне кланялись. Кассирши молодели, когда я считал деньги одной ладонью. Было понятно, что если этот мир и придуман не мной, то для меня определенно.
Сеял в него афоризмы, пожиная лавры. И наоборот. На раз решал сочинения за шестой класс. Доводил до слёз шахматное приложение. Глотал художественную литературу, раскусывая рассказы, запивая морсом эссе. Кухарки впадали в фурор, когда мой аппетит вырывался на волю. При вступлении на кухню, там всё звенело от старания: стиралка умиленно всхлипывала, холодильник дрожал в ожидании хлопка по плечу, микроволновка микроволновалась. Стабильно просил добавки, держал в узде любви жену и ходил на балкон без шапки. Легко укрощал телевизор, душ, солонку. Состряпал название диссертации «С точки зрения русского языка правильней пьянь, чем трезвь». Скакал без скакалки. Хотел даже центральный бассейн переплыть.
И вот только решил перепрыгнуть через пару ступенек пирамиды Маслоу, как тысяча сотен, наверное, мохнатых и наверняка жирных микробов обосновались в носу, оккупировали горло, взяли в осаду мозг. То есть захватили почту, телефон, телеграф.
Буквально серпом по обуху.
Мир опрокинулся, как сковородка с яичницей на голову, больно от того, что некрасиво. Началось с того, что робот-пылесос посмотрел свысока, а чайник сплюнул в мою сторону с пластикой откинувшегося зэка. Это я только два раза кашлянул. Тут же нацепили маску и сослали в келью. Скукожился в окопах одеял, сделал блиндаж из подушек и приготовился умирать под хихиканье черепахи. Пробегающая в своё будущее дочь обозвала гусеничкой. Дети не верят в смерть родителей до самой кончины. Жена тут же напялила костюм наседки и раздавила взаимоисключающими приказами. Капай, не брызгай, брось пить, больше пей, лежать, но совсем в другом, не динамичном смысле. Тычет градусником, а мне не нравится, когда в подмышках лопается стекло и ртуть щекочет по рёбрам. Ведь такая температура может и быть.
Телевизор разорался, каждая тварь знает в нём, какая я тварь дрожащая, если не куплю капли, спрей, спрей в каплях, капли в таблетках.
На первое и второе у меня теперь малиновое варенье. Вместо компота компост из лекарств. В башке прибой вирусной мути больно бьётся об уступы черепа, в животе пепел и тлен. Воск мозга стекает через нос. Путь длинной в коридор заканчивается голгофой унитаза. Раньше он был верным товарищем и помогал придумать очередную ерунду типа «Самое сложное, это заслужить признание у тех, кто ходит с тобою в один туалет». А теперь, как медбрат, белый и немой.
В холодильнике завелась лампочка такая, что режет по глазам. Морозилка ночами заводится, как допотопный дизель и долго переваривает продукты, утробно урча, как бы намекая, что скоро и моя очередь. За окном луна с мордой судейского пристава, сразу понятно, чихала она на меня, чихающего. Возлюбленные книжки бросили меня, строчки в них сползают или рассыпаются. Изменяют поди в каких-нибудь библиотеках. Моим лучшим другом стал бальзам «звездочка».
Тряхнув цепочкой ДНК, вскинулся было из заразной нирваны, но рухнул на спину лягушкой-царевичем, расплющенным по асфальту вселенной. Космический ветер раздул мой одуванчик. Я смотрел на дверь, за которой бурлил мир, где никому не нужны сопли из умной головы, мир, который катился по галактике голубым шариком и радовался не мне.
Перевернулся на другой бочок, чтоб значит, удобней было помирать. Ничего, думал, это ведь совсем неплохо загнуться в позе задумчивого эмбриона, прощая всех, задыхаясь в признательности, понимая благодать собственной судьбы. Это же большая награда умереть от счастья.
И тут дверь скрипит по-больничному и заходит моё солнце и заносит солнце. Яичным желтком купается оно в радужном бульоне, целительном и нравственном. Погладили по голове, я и воскрес. После первой ложечки понимаю, что придётся ещё пожить. Есть смысл.
Есть.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив