Опять об ЦСЯ

Навеяно публикацией френда на «Богословру» http://www.bogoslov.ru/text/1924675.html и приватным с ним разговором по поводу всего одной фразы из его статьи, вешаю сюда весь абзац, фраза выделена.
«Современная наука до сих пор
слишком мало знает о принципах построения церковнославянских
текстов. Принято поэтому, не вдаваясь в детали, вовсе отказывать им
в поэтическом качестве, ограничиваясь негативными суждениями о
буквализме или ошибках, об утрате в переводе акростиха или
стихотворного размера греческого оригинала… Однако при этом
современные богослужебные тексты – даже написанные
профессиональными филологами в полном соответствии с
церковнославянской грамматикой – качественно уступают службам
древним святым (как современная икона в
художественном отношении уступает древним прототипам – при всем
«грамматическом» сходстве на уровне иконописного
подлинника). Значит, здесь есть некие аспекты
художественной формы, которых мы еще не умеем кодифицировать и
учитывать, хотя и опознаём опытно, приобщаясь к соборной молитве
Церкви. Возможно, поэтому наилучшим решением в поисках простоты
было бы пытаться создавать совсем новые тексты для служб – с самого
начала более понятные, – вместо того, чтобы вторгаться в целостную
ткань текстов уже существующих».
Дело в том, что я согласна с содержанием этого
абзаца. А с пассажем про икону не согласна, хотя и понимаю, чем
вызвано такое суждение (замечу, кстати, что сопоставлять вербальное
с невербальным – вообще дело неблагодарное, сопоставлятели легко
забывают о специфике того и другого).
Поэтому я очень оценила упрёк автора статьи нашей науке о церковнославянских текстах. Да, игнорировать художественность этих текстов – безумие, горькими плодами которого мы сейчас давимся.
Параллель – официальное «богословие иконы», которое ухитряется игнорировать художественность иконы (художественного образа). Вот этому затянувшемуся безумию (забвению, неведению, окамененному нечувствию) мы и обязаны тем мнением уважаемого о. Алексия, которое мною вон там выделено пурпурным. Партизаны Флоренского-Трубецкого-Успенского сначала не велели современным церковным художникам быть художниками, а потом наладились их же пинать свысока – уступают-де они древним прототипам!
Это, дорогие мои, всё равно что оторвать подопытной морской свинке лапки и потом её пинать за то, что она уступает в скорости тем, у кого лапок не оторвали. К счастью, у художников никакое «богословие иконы» здоровых инстинктов не отбивает окончательно, и оторванные лапки у них рано или поздно, быстро или медленно, но восстанавливаются. Этому помогает то обстоятельство, что в живописи, невербальном языке, «голого смысла» не бывает, он рождается сразу в конкретной художественной форме, и даже те, кому премудрость Успенского окончательно разъела мозг, не смогут вычленить «голый, художественно неокрашенный» смысл из того целого, каким является любая икона. То есть у нас, художников, ситуация на порядок здоровее. Ещё раз цитируя вышеприведенный абзац, «некие аспекты художественной формы, которых мы еще не умеем кодифицировать и учитывать» - мы-то, художники, их познаём вместе с обретением профессионализма, эти некие аспекты. И учитывать их на практике тоже умеем.
А вот тем, кто в Церкви работает со словом (а особенно со словом – носителем глубочайших смыслов, то есть поэтическим словом), сейчас очень плохо. Я им не завидую. Там так страшно запущено, что я вот не знаю, сумеют ли они выцарапаться.
Или лучше сразу на латынь перейти?!
|
</> |