Они были первыми

Его подлинные масштабы и влияние оценить трудно. Как и восстановить число и имена жертв.

Архивы в начале 1990-х открылись, но еще около десятка лет ушло на их изучение и публикацию. Тем временем воспоминания стерлись, живые свидетели уходили из жизни. В Германии историки продолжают работу над восстановлением полной картины происшедшего.

Примерно такой она предстает сейчас из некоторых документов Федерального архива ФРГ, архива Министерства госбезопасности ГДР (Штази), архивов прессы и зарубежных исследований. Большой массив документов и свидетельств систематизирован Федеральным центром политпросвещения ФРГ.

Несбывшиеся планы Сталина и его наследников

Итак, лето 1953-го. Уже почти четыре года как на руинах рейха сложились два германских государства в зонах оккупации, соответственно, СССР и западных союзников, и каждое строилось с претензиями на всю Германию. Мартовская 1952 года нота Сталина лидерам трех держав, которые оккупировали западные земли страны, стала последней заявкой на слияние двух частей Германии, удалявшихся друг от друга в двух разных мирах. Замысел вождя был в том, чтобы упредить интеграцию Западной Европы. Уже было создано Европейское объединение угля и стали (ЕОУС) — предшественник нынешнего Евросоюза. На очереди (так и не состоявшееся) — Европейское оборонное сообщество. Но НАТО уже есть.

Сталин предложил объединить две Германии в одну на условиях нейтралитета.

По его плану, единая, пусть пока не коммунистическая, но по меньшей мере лояльная Германия под сильным советским влиянием стала бы буфером между НАТО и будущим Варшавским пактом.

Западногерманское правительство канцлера Конрада Аденауэра и три оккупационные державы отклонили сталинскую ноту. Западные державы посчитали предложение Сталина попыткой срыва вступления ФРГ в западные военные альянсы. Аденауэр был уверен, что Германия вне блоков не сможет выстоять перед Советским Союзом. Западные немцы не доверяли Москве с ее обещанием уважать «нейтральную Германию», боясь стать беззащитной «серой зоной». Обмен нотами между советским лидером и западными коллегами выявил, что объединение нереально, и уже в конце мая его идея была похоронена. А в 1955 году ФРГ и ГДР стали членами, соответственно, НАТО и Варшавского договора. Никакого буфера — лоб в лоб.

В ГДР с момента ее образования в октябре 1949 года полным ходом шло строительство социализма по принятым в то время лекалам.

На территории советской зоны общегерманские партии — Социал-демократическая (СДПГ) и Коммунистическая (КПГ) — объединились. Социал-демократы были более популярны, но коммунисты — роднее Москве. В этом и был смысл слияния их в Социалистическую Единую партию Германии (СЕПГ). Ветеран Компартии Вильгельм Пик получил пост президента ГДР, социал-демократ Отто Гротеволь возглавил правительство республики, а боссом СЕПГ, руководящей и направляющей, стал железный сталинист Вальтер Ульбрихт. В социалистических преобразованиях в советской зоне он сразу взял быка за рога. Социализм в промышленно развитой Германии должен был стать хрестоматийным, образцовым.

Но что-то пошло не так.

Ускоренное строительство социализма привело и к одностороннему экономическому развитию в пользу тяжелой промышленности и в ущерб легкой и услугам.

СЕПГ начала форсированное объединение ремесленников, фермеров и торговцев в кооперативы, в промышленности преобладали крупные государственные предприятия.

Самая массовая некоммунистическая молодежная организация Junge Gemeinde, которая действовала при протестантской церкви, была объявлена «нежелательной», а ее недвижимость передана восточногерманскому комсомолу (FDJ). Часть «ненадежного» населения пострадала от репрессий, многие попали в тюрьмы по политическим мотивам. Неурожай 1952 года усугубил нехватку продовольствия. Напомним, что Германия платила репарации за войну… Забастовки с конца 1952 года нарастали. Усилился поток миграции на Запад: около полумиллиона из 15-миллионной ГДР.

Советское руководство встревожилось. После смерти Сталина оно было занято внутренней борьбой, что отодвинуло дела в Германии на второй план. У наследников вождя, очевидно, не было единого мнения, как вести дела с бывшими союзниками и с разделенной Германией. Эти разногласия выдвинулись на первый план на заседании Президиума Совета Министров СССР 27 мая 1953 года.

Лаврентий Берия, которого поддерживал глава правительства Георгий Маленков, судя по открытым потом документам июльского (1953 г.) пленума ЦК КПСС, выступал против ускоренного строительства социализма в ГДР, за которое ратовали Никита Хрущев, глава МИД Вячеслав Молотов и его заместитель Андрей Громыко. Наверное, Берия лучше знал через каналы разведки о ситуации в Восточной Германии и бросил вызов Молотову в его вотчине. О взгляде Берии на предмет известно мало, но авторы исследования Международного научного центра Вудро Вильсона в Вашингтоне полагают, что Берия выступал за единое, нейтральное, демократическое и буржуазное германское государство. В постановлении Совета Министров СССР была достаточно резкая критика форсированного строительства социализма. Признавалось, что массовый исход восточных немцев на Запад создал «серьезную опасность для дальнейшего политического существования ГДР».

В Москве вспомнили уроки НЭПа и предложили восточногерманским руководителям «Новый курс». Продиктовали его прибывшей 2 июня делегации во главе с генсеком СЕПГ Ульбрихтом и премьером Гротеволем. Гости из ГДР без восторга приняли предложение советских товарищей. Даже член политбюро Рудольф Херрнштадт, один их самых ярких критиков сталиниста Ульбрихта, 10 июня умолял нового советского верховного комиссара Владимира Семенова отложить публикацию на две недели, чтобы успеть подготовить народ к резким переменам.

Фактический начальник ГДР отказал ему со словами: «через 14 дней у вас может больше и не быть государства».

11 июня СЕПГ в своей газете Neues Deutschland огласила «Новый курс». Безусловно, с самокритикой за перегибы. Отменялось повышение налогов и цен, раскулаченные частники могли вернуть свои магазины и предприятия, крестьяне — конфискованную сельхозтехнику. Отменялись аресты и пересматривались приговоры. Электричество больше не отключали. Гонения на церковь прекращались, для 5-го конгресса Немецкой евангелической церкви, который предстоял в Гамбурге, были щедро выданы пропуска в западную зону и даже пущены специальные поезда...

Но эффект оказался совершенно неожиданным и обратным желаемому. Во-первых, большинство общества восприняло это как признание в банкротстве системы. Значит, те же люди, которые делали все неправильно и врали, будут руководить и дальше? СЕПГ была дискредитирована. Во-вторых, в «Новом курсе» не было ничего про отмену недавнего повышения норм выработки. А это было самой острой проблемой для рабочих: за тот же труд им стали платить ощутимо меньше. Выходит, партия, вводя свой «нэп», обделила людей наемного труда, на которых она опирается.

«Широкие слои населения… не поняли нового курса партии, расценили его как признак слабости или даже как победу американцев или церкви», — резюмировал один из внутренних документов СЕПГ последовавшие события, назвав их «подстрекательством, развязыванием и разгромом фашистской авантюры».

Советские танки как аргумент в пользу стабильности

Утром 15 июня на строящейся Сталиналлее — главного проспекта Восточного Берлина (ныне Карл-Маркс-аллее. — А. М.) начались волнения. Рабочие на стройплощадке больницы Фридрихсхайн выражали недовольство повышением норм выработки, которое для них равноценно десятипроцентному снижению зарплаты. Они увидели это в своих зарплатных ведомостях. Прогулка на пароходе по Мюггельзее с женами и детьми, организованная профсоюзом в погожие выходные, не смягчила, а усилила протестное настроение. На остановке в береговой зоне отдыха бригадир каменщиков взобрался на садовый столик ресторана Rübezahl и призвал строителей к забастовке. В тот день на Сталиналлее бастовали до вечера, требуя отмены повышенных норм. Соответствующее заявление было доставлено премьер-министру Отто Гротеволю. Утром 16 июня стройка стояла, рабочие ждали ответа от премьера. Но официальные представители федерации профсоюзов FDGB предупредительно заявили, что повышение норм не может быть отменено.