огней так много золотых

clear_text — 07.07.2011

СЕРДЕЧНЫЙ ПРИСТУП

Я был в Саратове давно, страшно давно. Это была научная студенческая конференция. Мы приехали туда вдвоем с моим – старшим – товарищем N.
Некрасивый, малорослый, бледный. Безупречный бедняк, сирота. Отличник, полиглот, музыкант. Убийственный успех у женщин. Простодушно говорил: «Давайте я вам по ладони погадаю, я умею, меня бабушка научила». Брал ее руку в свою, белую, мягкую, с плоскими пальцами. И все. Их двоих можно было разве что застрелить. Или проколоть одной иголкой и поместить под стекло.

Жили в общежитии. Постоянно выпивали. Просто целыми днями. Водка саратовская тогда была ужасна. Колом стояла в горле трое суток.
Сидели, пили, мой товарищ кому-то гадал по руке, и тут вбежала девочка и сказала, что ее подруге на третьем этаже плохо с сердцем. «Дайте, я посмотрю», - неизвестно почему сказал я, встал с табурета и двинулся к двери. «А ты что, доктор?» - спросили вслед. «Фельдшер», - огрызнулся я.
Самому было странно – куда это меня вело и несло. Но я шагал через две ступеньки. Я решительно вошел в комнату – обширную и низкую, на шесть железных кроватей. Тумбочки, коврики, большой стол с чашками и книжками. У стола сбились в тревожную стайку несколько девочек. Больная лежала, прикусив сухую губу, прикрыв глаза. По лицу она была татарка. Очень красивая.

Я присел на табурет. Взял ее за запястье. Потом нащупал пульс в горловой впадине. Я, хоть никакой не фельдшер был, понял, что пульс у нее хороший. Полный и сильный, не слишком частый. И не редкий. Какой надо. Также я понял, что ей плохо, без дураков. Но не от сердца, а от чего-то другого. Она открыла глаза и посмотрела на меня.
«Все пройдет, - сказал я. – Ничего страшного. Подыши поглубже». – «Больно», - сказала она. Я погладил ее ладонь. Она ответила слабым пожатием. «А ты попробуй». – «Ладно». – «Ну, давай». Она медленно вдохнула и выдохнула. Девочки ойкнули.
Я шикнул на них. «Что с ней, доктор?» - «Я не доктор, - сказал я. – И не фельдшер. И даже не медбрат. Но ей скоро полегчает. Я уверен».
И я ушел, помахав рукой и сказав что-то ободряющее.
Мне целый год потом было страшновато. Зачем я сказал, что я уверен? Но я же еще дня два жил в этом общежитии. Не дай бог случись чего – я бы узнал, конечно.
Странная история.

Потом мы возвращались домой. У нас оказалась с собой бутылка шампанского. Мы ее пили в гремящем тамбуре общего вагона, среди семечек и холодного папиросного дыма. Мой друг N. был в мятом костюме и белой рубашке, с манжетами, черными от поездной пыли. Он глотал кислое пенистое винцо из горлышка и рассказывал, как любил одну начинающую певицу, и как она его любила, и как потом они расстались. Рассказывал подробно и бесстыдно, называя все, что происходило между ними, ясными нецензурными словами, был несчастен и страстен, и плакал от тоски и любви.
Потом он поступил на работу в МИД и очень скоро сбежал в Америку. Непонятно, почему.   

Оставить комментарий

Популярные посты:

diadumenianus

Что такое инвестиционные монеты и для чего они нужны

nathoncharova

Зайка, киска, солнышко: краткий и очень ироничный справочник по комплиментам

pro100_mica

Событие и картина дня, 13 апреля 1904 года

foto_history

Пятничная красавица

coffee_mood

чашечный бум

tvin270584

Двухсторонний скотч — особенности применения и правила выбора

navi03

Давненько я не рисовала

taransv

В Японии вспомнили Хиросиму, обвинили Россию в ядерной угрозе, но «забыли», кто

stars365

Премьера сериала «Рипли» в ЛА

• Ранее
• Архив