Об истинных причинах "национальной ненависти"

Однако, если кто помнит, то подобные вещи уже как-то звучали – причем, еще задолго до всех текущих событий. Более того – это звучало еще до всех предшествующих событий, произошедших в 2014 году, и даже до самого 2014 года тоже: стихотворение, написанное в марте 2014, лишь в очередной раз вокализовало ту мысль, что витала на постсоветском пространстве с самого 1991 года. (Ну да: идею о том, что «Украина не Россия», высказал еще Кучма.) Так что странно было бы страдать по тому, о смерти чего было прямо сказано много лет назад – в том смысле, что уже в 2000 годах стало понятным, что никаких особо дружеских чувств Киев к России не питает. А уже с 2014 года речь стоит вести исключительно о ненависти – причем, даже от тех, кто не имеет особых причин к подобному поведению.
Впрочем, если мы возьмем всю человеческую историю, то увидим, что ничего удивительного в данном случае нет: на самом деле практически все «соседи» в истории, в основном, не любили друг друга – вплоть до постоянных войн. Ну да: Франция воевала с Британией, Британия с Испанией, Испания с Францией, Франция с Италией, Австрия с Пруссией - ну и т.д., и т.п. Причем, в зависимости от сложившихся обстоятельств, одни соседние нации «в конкретный момент» оказывались злейшими врагами, а другие – верными союзниками. И наоборот.
Было и интереснее: иногда получалось так, что воевали не государства в современных их границах, а то, что было государствами «тогда». Которые впоследствии оказывались «вдруг» одной страной и одним народом – и в будущих войнах воспринимали себя так, как будто бы подобное положение было всегда. Например, это хорошо видно на примере той же Германии – коя образовалась «вокруг Пруссии», причем все остальные земли часто были именно завоеваны последней. Но уже через пару десятилетий начинали воспринимать себя как «самые настоящие немцы».
Ну, и самое забавное случалось, когда некоторые пограничные области часто переходили от одного «владельца» к другому, полностью меняя при этом все свои «чувства». (Как это было, например, с многострадальными Эльзасом и Лотарингией – кои относились то к немцам, то к французам со всеми вытекающими последствиями.)
То есть, еще раз: никаких «вечных чувств» в истории не было и быть не может. Поэтому считать «украинскую ситуацию» сколь либо уникальной – а главное, «окончательно решенной» - просто смешно. Скорее наоборот: она полностью соответствует общемировой и «общеисторической» тенденции, согласно которой – см. выше – переход от любви до ненависти и обратно может происходить крайне быстро. И при этом – практически вне затраченных на это усилий. В том смысле, что одно из самых глупых занятий в этом мире состоит в затратах на получение «хорошего отношения» соседей – да и не соседей тоже. Потому, что в реальности вопрос о том, как будет осуществляться «сосуществование наций» - да и само «существования наций» - решается вовсе не через это.
А через создание таких экономических условий, при которых это сосуществование является выгодным. Точнее наоборот: это наличие подобных условий обеспечивает сосуществование, и их отсутствие – соответственно, враждебность. «Внутри нации» это так же работает: если есть общий рынок, общая производственная система – то нация развивается и даже растет, «принимая» в себя новые общности. (И очень быстро превращая их в себя – см. ту же Германию.) Если же общей производственной системы нет, то никакая «культурная близость» не спасет от распада. Собственно, именно это и произошло с СССР, когда практически «одним ударом» убили советскую экономику. (На самом деле там было несколько сложнее: перед гибелью Союза экономика еще работала, но была практически не интересна населению. Которое видело возможности для себя исключительно в «рынке и бизнесе», а не в работе на заводах – ставших никому не нужными.)
Поэтому реально вопрос о том: какие же будут российско-украинские отношения в будущем, лежит исключительно в экономической плоскости. В том смысле, что если Россия сумеет создать такую экономическую модель, включившись в которую украинцы смогут надеяться на занятие достойных мест в иерархической пирамиде, то все «убийства и бомбежки» достаточно быстро – по прошествии поколения – окажутся забытыми. А точнее – окажутся забытыми в течение одного десятилетия. (Это японцы почти сорок лет помнили Хиросиму и Нагасаки – но, во-первых, японское общество до 1980 годов было довольно традиционным, на Украине же этого нет. А, во-вторых, Хиросима и Нагасаки – это реально Ад.) Если же этого не произойдет, то будет так же, как и было до этого. В том смысле, что все старания «показаться хорошими» окажутся напрасными.
Ну, а теперь самое главное: создать такую модель в современном экономическом мире – то есть, там, где существует возможность бесконтрольной эмиссии денег некоторыми государствами – фактически невозможно. Потому, что при наличии силы, способной просто «рисовать деньги» никакое физическое производство не способно обеспечить сравнимую с ней «финансовую силу». Правда, перевод этой финансовой силы в реальные блага оказывается возможным только при определенных условиях – при наличии свободного перетекания капитала между государствами и т.п. вещах. Что, как говориться, прекрасно показывает возможность борьбы с этой заразой. (А значит – возможность создания условий для мирного сотрудничества различных государств.)
Но о данном вопросе, понятное дело, надо будет говорить уже отдельно…
P.S. Проще говоря, для обеспечения мира – не только на постсоветском пространстве – следует, прежде всего, уничтожить гегемонию доллара и глобализм. Разумеется, только этим подобная задача не ограничивается, однако без подобного действа добиться поставленной цели будет невозможно никогда.
|
</> |