О загадках финансирования атомной бомбы
rixmat — 22.01.2024
Насмотревшись «Оппенгеймера», журналистка Нью-Йорк Таймс задалась вопросом: как проходило финансирование Манхэттенского проекта? (Видимо, ранее никто не интересовался этой темой, а тут как раз фильм подоспел). Оказалось, что надежной информации очень мало, несмотря на чрезвычайную важность проекта.
Подписчики в восторге от результатов расследования и не замечают, что оно строилось в основном на копиях документов из цифровых архивов и записок из книг, опубликованных годы спустя. Но статья мне показалась любопытной, поскольку наглядно показывает, как мало мы на самом деле знаем о том, что происходило даже в двадцатом веке, и насколько зависим от веры в печатное слово.
[...]Как правительство США оплатило проект стоимостью 2 миллиарда долларов? Утвердил ли Конгресс эти деньги? И если да, то как законодатели держали это в секрете?
Эти, возможно, непростые мысли не давали мне покоя благодаря моей работе корреспондента в Конгрессе, занимающегося федеральными расходами... По долгу службы мне приходится продираться через плотные законодательные документы - иногда на тысячи страниц - в поисках проектов и целевых назначений, о которых законодатели предпочли бы, чтобы налогоплательщики не знали, что они за них платят.
Но это была секретность совершенно иного масштаба.
Я пришла домой и стала гуглить, ожидая найти длинную статью в Википедии или статью в историческом журнале. Но все, что я нашла, - это отрывок из учебника, изданного Национальным центром контрразведки. В нем говорилось, что в 1944 году чиновники администрации Рузвельта пытались протащить деньги на бомбу в законопроект о военных расходах, и им помог Конгресс.
Я была потрясена. Как они могли спрятать столько денег? Неужели законодатели совсем не сопротивлялись? Я также знала, что Лос-Аламос был построен в 1943 году, за целый год до того, как лидеры Конгресса тайно одобрили отдельное финансирование бомбы в 1944 году - так как же администрация вообще получила деньги на этот проект?
Далее под видом "забавного исторического меморандума", который я представила своему редактору, начался навязчивый поиск информации о том, как Конгресс тайно финансировал атомную бомбу.
В течение следующих шести месяцев я посещала читальный зал Библиотеки Конгресса, вежливо, но настойчиво донимала архивариуса из библиотеки Сэма Рэйберна в Техасе и изучала дневники и мемуары высших руководителей Конгресса и военных, а также рассекреченную историю Манхэттенского проекта, написанную по заказу его директора.
Эти документы и интервью рассказывают историю о давлении президента, соучастии конгресса и даже о журналистской самоцензуре. Оказывается, когда Конгресс проголосовал за финансирование бомбы, не было ни дебатов, ни дискуссий. Только семь законодателей во всем Конгрессе имели представление о том, что они утверждают 800 миллионов долларов - эквивалент 13,6 миллиарда долларов сегодня - на создание оружия массового поражения, которое вскоре убьет и покалечит более 200 000 человек, открыв атомный век.
Просматривая цифровые архивы библиотеки Франклина Д. Рузвельта, я начала понимать, на что пошли руководители войны, чтобы сохранить Манхэттенский проект в тайне, и как сильно они беспокоились о его оплате.
В июне 1942 года Рузвельт обратился к Ванневару Бушу, возглавлявшему раннее руководство проектом, с запиской, состоящей из одного предложения: "У вас есть деньги? Ф.Д.Р.".
Просматривая записки и письма Рузвельта, его помощников и руководителей Манхэттенского проекта, становится ясно, что к 1944 году их все больше беспокоили успехи нацистской Германии в создании атомного оружия. Чтобы создать свое собственное, заключили они, им требовалось большее вливание средств.
Из пары выданных правительством учебников я узнала, что некоторые из этих чиновников, включая военного министра Генри Л. Стимсона, встречались с горсткой законодателей - один раз в Палате представителей, другой раз в Сенате - чтобы рассказать им о Манхэттенском проекте и заручиться их согласием тайно выделить сотни миллионов долларов на бомбу.
Очень важно, что в книгах названы законодатели, присутствовавшие на каждой встрече, - всего семь человек, включая спикера Палаты представителей и лидера большинства в Сенате. Я хотела понять, о чем думали сенаторы и конгрессмены, приглашенные на эти секретные конференции, - особенно потому, что я видела, что администрация рассказывала Конгрессу одну историю, а для внутреннего пользования - другую.
Например, Стимсон говорил законодателям, что администрация доверилась им в духе открытости и коллегиальности. "Мы не должны продвигаться дальше, не заручившись доверием лидеров обеих палат Конгресса, чтобы они знали о целях всех этих ассигнований", - сказал он.
Но, вероятно, их мысли были более прагматичными. Из рассказа генерала Лесли Гровса, офицера инженерного корпуса армии, руководившего Манхэттенским проектом, становится ясно, что чиновники делились секретами по необходимости, потому что только Конгресс мог дать им необходимые деньги.
"Мы с самого начала понимали, что это не может продолжаться вечно, поскольку наши расходы были слишком велики, а проект слишком велик, чтобы оставаться скрытым бесконечно", - писал Гровс.
Позже я узнала, что Гровс заказал официальную, рассекреченную историю проекта под названием "История района Манхэттен" - 36 томов, объединенных в восемь книг.
Даже сейчас около трети этой истории остается засекреченной. Но из имеющихся документов я узнала, что чиновники Рузвельта выкачивали деньги на проект из средств, выделенных Конгрессом для инженерных войск и другой статьи, которая ускоряла поставки боеприпасов в Европу.
Где-то, подумалось мне, должен быть современный отчет о встрече, на которой законодатели узнали о бомбе. Сначала я надеялась, что смогу найти его в письмах или записках в архивах Сэма Рэйберна, легендарного техасца, который в то время занимал пост спикера. Так я познакомилась со стажером-референтом Дионом Кауффманом в Центре американской истории имени Дольфа Бриско в Техасском университете в Остине, где хранятся бумаги Рэйберна. Кауффман рассказал мне, что там есть множество документов, относящихся к атомной бомбе, но самые ранние датированы 1945 годом - то есть через целый год после той решающей встречи.
Еще одна папка, помеченная как "Военное министерство" и каталогизированная с записями за 1944 год, казалась многообещающей. Но единственным содержимым этой папки, как выяснил Кауффман, было письмо "относительно права, политики и правил награждения боевыми знаками и знаками пехотинца-эксперта".
Единственный рассказ Рэйберна от первого лица, который мне удалось найти, - интервью 1957 года, данное историку Форресту Погу из его дома в Бонэме, штат Техас, - представляет собой такое обрывочное краткое изложение, которого я надеялась избежать. Но оно объясняло, как законодателям, которые, как известно, плохо умеют держать язык за зубами, удалось сохранить этот невероятно сочный секрет. Ответ заключается в том, что они этого не делали.
По словам Рэйберна, однажды он увидел, как один из конгрессменов, присутствовавших на встрече, беседует с репортером. Конгрессмен, по словам Рэйберна, "выглядел смешно, когда я его увидел".
Позже я поговорил с газетчиком и сказал: "Вы хороший американец, не так ли - вы любите свою страну?". вспоминает Рэйберн. Он ответил: "Конечно". Я сказал: "Тогда не печатайте ничего о том, что он вам только что сказал". Он не стал этого делать, и все было в порядке".
Еще одной моей удачей было то, что Стимсон, военный секретарь, был заядлым дневниковым писателем. В конце большинства дней Стимсон записывал свое самочувствие ("Весь день чувствовал себя довольно скверно", - так начинается одна из записей), свои светские выходы ("совершил долгую прогулку верхом") - и, что особенно важно, свои встречи.
Я получила доступ к этим дневникам благодаря Йельской библиотеке редких книг и рукописей Бейнеке и узнала, что именно сам Рузвельт в конечном итоге дал Стимсону добро на брифинг для избранных членов Конгресса, всего за несколько дней до того, как каждая палата должна была принять законопроект о военных расходах.
Но я все еще искала отчет от законодателя, находившегося в зале, - в идеале такой, который мог бы объяснить, как Конгресс одобрил все эти расходы, не осознавая этого. Мой прогресс был неспешным, потому что к этому времени я вернулась в Вашингтон, освещая реальную, живую борьбу за расходы, которая разворачивалась в Конгрессе и грозила прекращением работы правительства.
Когда я начала искать биографическую информацию о законодателях, которые, как я знала, присутствовали на встрече, я узнала, что один из них - сенатор Элмер Томас из Оклахомы, председатель подкомитета по ассигнованиям на военные расходы, - опубликовал мемуары, в которых упоминается его участие. Книга под названием "Сорок лет законодателем", судя по всему, не была в широком доступе, но я узнала, что один экземпляр находится через дорогу от моего стола в Капитолии, в Библиотеке Конгресса.
[Элмер Томас покинул Сенат в 1951, и после этого написал книгу Forty Years as a Legislator. Но опубликовали ее только в 2007 г.]
[...]Томас был апроприатором - это почетный титул, которым пользуются законодатели, имеющие право распределять доллары страны. Даже сейчас законодатели относятся к этой обязанности со всей серьезностью, порой граничащей с педантизмом.
Томас не только тщательно записал свои собственные воспоминания о той секретной встрече - он написал, что Стимсон сказал, что бомба может "нанести такой же ущерб, как 10 000 тонн любой взрывчатки, известной в то время", - но и включил в них бюджетные таблицы денег, потраченных на Манхэттенский проект. Он даже написал Стимсону и секретарям сенатского комитета по ассигнованиям, которые входили в состав комиссии, чтобы получить их отчеты в письменном виде.
Одно из них бросилось мне в глаза. Томасу показалось невероятным, что, насколько он помнит, этот секрет никогда не разглашался в Конгрессе за пределами тех двух встреч. Могло ли это быть правдой?
Помощники по ассигнованиям написали ему в ответ: "Ни разу во время рассмотрения ассигнований на ведение войны, ни в протоколе, ни без протокола, атомная бомба не упоминалась. В годы войны мы в комитете не знали, какие ассигнования были доступны и использовались для этой цели".
(И Томас, и Рэйберн, которые присутствовали на разных встречах и дали разные воспоминания о брифингах, вспомнили, что военные запросили 800 миллионов долларов; в официальных отчетах, написанных военными, говорится о 600 миллионах долларов - разница в 3 миллиарда долларов в пересчете на сегодняшние деньги).
Его рассказ помог мне понять, почему было так мало записанных современных отчетов о встрече от самих законодателей. Томаса пригласили на тайное совещание всего за несколько часов - приглашение поступило от лидера сенатского большинства по телефону с предупреждением.
"Он попросил, чтобы я не сообщал никому о своем местонахождении, поскольку должна была состояться важная конференция, которую нельзя было нарушать", - вспоминает Томас.
Это также ответило на другой вопрос, который у меня возник. Мне попадались учебники, в которых говорилось, что конгрессмен из Мичигана Альберт Дж. Энгель пронюхал, что в Манхэттенском проекте происходит что-то неладное, и в частном порядке поднял шум по этому поводу. Томас рассказал историю.
Энгель, известный своей неуемностью, имел привычку посещать военные объекты, чтобы выявить случаи расточительства со стороны правительства, и в конце 1943 года у него возникли подозрения, когда на его просьбы посетить военное строительство в Оук-Ридже, где ученые обогащали уран для бомбы, был получен отказ.
Он получил ответ много лет спустя, когда с одобрения Рузвельта Военное министерство пригласило пять избранных конгрессменов, в том числе и мистера Энгеля, наконец-то посетить объект.
Идея о том, что санкционированная правительством экскурсия по сути заткнула рот одному конгрессмену, настолько меня позабавила, что я потратила много времени, пытаясь узнать больше. При этом я наткнулась на апокрифическую историю, в которой сенатор Кеннет Д. Маккеллар, влиятельный человек из Теннесси и председатель Комитета по ассигнованиям, оказался в одной комнате с Рузвельтом.
В этом рассказе, который выдается за создание Национальной лаборатории Ок-Ридж, Рузвельт попросил Маккеллара спрятать в бюджете 2 миллиарда долларов на бомбу, на что Маккеллар ответил: "Конечно, я могу, но где в Теннесси мы собираемся их спрятать?"
Мемуары Томаса искажают эту историю. По его воспоминаниям, Маккеллар - которого даже не пригласили на секретный брифинг в Капитолии - на самом деле признался коллегам по комиссии, что правительство строит в его штате нечто, "что, как он опасается, может оказаться "белым слоном"".
"Он заявил, что правительство завладело очень большим участком" и "построило множество зданий и огромное количество жилых домов; что земля была обнесена дорогостоящим забором, и что никто, даже строители, возводящие улучшения, не имели ни малейшего представления о том, как будет использоваться этот проект", - написал Томас.
Оставался только один вопрос: Где именно в бюджете администрация спрятала деньги на бомбу?
Найти законопроект, принятый восемь десятилетий назад, сложнее, чем кажется, но после нескольких творческих поисков я обнаружила запись слушаний в Сенате, на которых рассматривался этот законопроект. К нему прилагался отчет с подробным описанием законопроекта.
[...]Вот она, безобидная фраза, скрывавшая секрет на 800 миллионов долларов: "ускорение производства".
Источник: Нью-Йорк Таймс
United States Atomic Energy Commission действовала с 1946 по 1975 г., в ее ведении находился как мирный атом, так и оборонные проекты. Лос Аламос стала называться Los Alamos Scientific Laboratory в 1947 г., а статус национальной лаборатории получила только в 1981.
Как финансируются засекреченные оборонные проекты в наше время? У Министерства обороны (DoD) официально существует «черный бюджет», доступ к которому имеют только некоторые ключевые фигуры в Конгрессе (кто именно, не разглашается). Как сообщает Wikipedia:
"Этот бюджет был утвержден Законом о национальной безопасности США от 1947 года, который создал Центральное разведывательное управление, Совет национальной безопасности и реорганизовал некоторые военные базы с помощью Министерства обороны."
Выходит, что организованная разведка и налаженный механизм финансирования секретных проектов появился даже не во время Второй мировой войны, а после. Стоит задуматься, не наврали ли нам не только с датами войны, но и с общим ходом развития ядерных наук — к примеру, мирный атом предшествовал ядерному оружию, а не наоборот — , ну а за Манхэттэнским проектом могло скрываться что-то совсем другое.
Еще по теме:
Проект сферического подземного города под Нью-Йорком (1969). Мирный атом и терраформинг.
|
|
</> |
Пополнение профиля в сервисе Steam 
Револьвер: Новогодняя ночь 
Закат эпохи советских электричек в Прибалтике и планы по электрификации Латвии 
Булыганы, "принесённые ледниками" 
"Я поведу США по пути самосанкций следом за Евросоюзом" - чисто личный перевод 
Один день в Волгограде 
Африканский полюс многополярного мира 
Тщательно отобранные 
Ежедневный дайджест марафона #зимниесказки — 17 января 
