О Шукшине некто Горенштейн.

red_nadia — 19.04.2024 19 апреля.



Перестройка провела невидимые границы меж людьми во всех сферах. Семьи разделились, отгородились.
Работники культуры...тьфу, казенно.
Писатели испокон веков были двух видов- наши и ненаши) Славянофилы и западники)
Я многажды слушала эти споры- разговоры, что говорится, живьем. Хотя противоположной стороны, конечно, не было- одни наши)
Шукшин, наш иль не наш? Глупо, да? Наш, конечно, но не все так просто. Критик был он отчаянный.
Жаль, что так мало жил на этом свете. В этом году 50 лет, как его нет. А жил всего 45.
Много сделал, много не успел. Он был уникален. Во всем!
Я довольно близко общалась с последней женой его тестя Анатолия Софронова. Софронов, полагаю, для нынешних читателей - ни о чем.
А это был гигант в то время.
От дочери номенклатурного чиновника ушел к простецкой(!!!) актрисочке. Ну, эту знают...
Дочь известная, Мария. Не могу обьяснить, в чем дело, но не лежит к ней душа... Про маманю- вообще нет слов.
Не хотелось бы думать, что нынешнее поколение эту фамилию знает по скандалам в этом семействе.
Фильмы идут по телеку. И Калина, и Печки...
В общем, это пара слов типа вступления что ли.
Помещаю некролог некоего писателя Ф. Горенштейна.




⌠Что же представлял из себя этот рано усопший идол? В нем худшие черты алтайского провинциала, привезенные с собой и сохраненные, сочетались с худшими чертами московского интеллигента, которым он был обучен своими приемными отцами.
Кстати, среди приемных отцов были и порядочные, но слепые люди, не понимающие, что учить добру злодея ≈ только портить его.
В нем было природное бескультурье и ненависть к культуре вообще, мужичья, сибирская хитрость Распутина, патологическая ненависть провинциала ко всему на себя не похожему, что закономерно вело его к предельному, даже перед лицом массовости явления, необычному юдофобству.
От своих же приемных отцов он обучился извращенному эгоизму интеллигента, лицемерию и фразе, способности искренне лгать о вещах ему незнакомых, понятиям о комплексах, под которыми часто скрывается обычная житейская пакостность. Обучился он и бойкости пера, хоть бойкость эта и была всегда легковесна. Но собственно тяжесть литературной мысли, литературного образа и читательский нелегкий труд, связанный с этим, уже давно были не по душе интеллигенту, привыкшему к кино и телевизору.
А обывателю, воспитанному на трамвайно-трол-лейбусной литературе типа ⌠Сержант милиции■, читательская веселая праздность всегда была по душе. К тому же умение интеллигента подменять понятия пришлось кстати. Так самонеуважение в свое время было подменено совестью по отношению к народу. Ныне искренняя ненависть алтайца к своим отцам в мозгу мазохиста преобразилась в искренность вообще.

И он писал, и ставил, и играл так много, что к концу своему даже надел очки, превратившись в ненавистного ему ⌠очкарика■.

На похоронах этого человека с шипящей фамилией, которую весьма удобно произносить сквозь зубы, играя по-кабацки желваками, московский интеллигент, который Анну Ахматову, не говоря уже о Цветаевой и Мандельштаме, оплакал чересчур академично, на этих похоронах интеллигент уронил еще одну каплю на свою изрядно засаленную визитку. Своим почетом к мизантропу интеллигент одобрил тех, кто жаждал давно националистического шабаша, но сомневался ≈ не потеряет ли он после этого право именоваться культурной личностью.

Те, кто вырывал с корнем и принес на похороны березку, знали, что делали, но ведают ли, что творят те, кто подпирает эту березку своим узким плечом?

Не символ ли злобных темных бунтов, березовую дубину, которой в пьяных мечтах крушил спинные хребты и головы приемным отцам алтаец, не этот ли символ несли они?
Впрочем, террор низов сейчас принимает иной характер, более упорядоченный, официальный, и поскольку береза дерево распространенное и символичное, его вполне можно использовать как подпорки для колючей проволоки под током высокого напряжения.
Но московский интеллигент, а это квинтэссенция современного интеллигента вообще, московский интеллигент неисправим, и подтвердил это старик, проведший за подпорками отечественных деревьев и отечественной проволоки много лет, а до этого читавший философов и прочих гениев человечества ≈ вообще известный как эрудит. ⌠Это гений, равный Чехову■, ≈ сказал он о бойком перышке (фельетонном) алтайца, который своими сочинениями заполнил все журналы, газеты, издательства. Разве что программные прокламации его не печатали. Но требовать публикацию данного жанра ≈ значит предъявлять серьезные претензии к свободе печати.

И когда, топча рядом расположенные могилы, в которых лежали ничем не примечательные академики, генералы и даже отцы московской интеллигенции приютившие некогда непутевого алтайца, когда, топча эти могилы, толпа спустила своего пророка в недра привилегированного кладбища, тот, у кого хватило ума стоять в момент этого шабаша в стороне, мог сказать, глядя на все это: ⌠Так нищие духом проводили в последний путь своего беспутного пророка■.

@@@@@@@@@@@@


Василий Макарович Шукшин


За 39 дней до смерти, 21 августа 1974 года; в авторской аннотации к сборнику своих рассказов и повестей (который выпустило в 1975 году в виде двухтомника издательство "Молодая гвардия") он написал:


Я никак "не разлюбил" сельского человека, будь он у себя дома или уехал в город, но всей силой души охота предостеречь его и напутствовать, если он поехал или собрался ехать: не теряй свои нравственные ценности, где бы ты ни оказался, не принимай суетливость и ловкость некоторых городских жителей за культурность, за более умный способ жизни - он, может быть, и дает выгоды, но он бессовестный. Русский народ за свою историю отобрал, сохранил, возвел в степень уважения такие человеческие качества, которые не подлежат пересмотру:
честность, трудолюбие, совестливость, доброту...
Мы из всех исторических катастроф вынесли и сохранили в чистоте великий русский язык, он передан нам нашими дедами и отцами - стоит ли отдавать его за некий трескучий, так называемый "городской язык", коим владеют все те же ловкие люди, что и жить как будто умеют, и насквозь фальшивы. Уверуй, что все было не зря: наши песни, наши сказки, наши неимоверной тяжести победы, наши страдания, - не отдавай всего этого за понюх табаку... Мы умели жить.

@@@@@@@@@@@@@
Нашла у себя.

Листаю. Читать не буду. Перепевки диссиды.




В доме, где он жил, живет, пардон за тавтологию, моя близкая приятельница. Даже в том же подьезде) Когда бываю у нее, возле метро покупаю цветы. Васе. Василь Макарычу. Нашему русскому человеку,

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив