О рукопожатости и нравственном иммунитете

Интересное обращение появилось на сайте «Эха». Называется «Спасем наших детей». Авторы предлагают заменить детские дома церковными приютами.

Что это значит на практике? Даже как-то не очень удобно об говорить – вы и сами понимаете, конечно. Это детство без детства. Это с самого раннего возраста забитая глупостями голова.  Но не только голова. Время от времени в СМИ попадают фото и видео воспитанников таких учреждений. На всех этих лицах лежит одна печать. Это ЗАБИТЫЕ дети.  И тут даже не важно, бьют ли их физически – конечно, чаще всего бьют. Важно то, что их психике с самого юного возраста наносится урон, и часто – непоправимый.

Под обращением стоит две подписи. Первая – Максим Шевченко. Ну, здесь никаких вопросов. Материалы этого автора вне обсуждения.  Он может предложить и не такое. Поразила меня вторая подпись – Матвей Ганапольский! Вот-те на! Вот кто вместе с Максимом Шевченко хочет отдать своих (они же пишут «спасем наших детей») в церковные приют.

Так получилось, что с его журналистским творчеством я знаком хорошо. Знаю, что он умеет путаться в самых простых вещах и умеет убеждать себя (а без этого журналисту трудно убедить зрителя), что черное вовсе не черное, а серое – это белое.  Знаю, что последние грузинские выборы привели к закрытию «рупора Саакашвили» - яростно антироссийского телеканала ПИК, на котором Ганапольский работал «главным российским либералом», и что теперь ему приходится искать новые источники существования.  

В общем, отойдя от первого шока, я смог реконструировать ту цепочку внутренних движений, которая могла привести к рождению такого удивительного творческого тандема. В конце концов, мы знаем и другие не менее удивительные случаи внутренней эволюции.

И, наверное, не следовало бы об этом  и вовсе говорить – есть много и более важных тем – если бы не одно обстоятельство, которое делает всю эту историю по-настоящему важной.

Как он не боится?! Ведь от соавтора-единомышленника Шевченко, а особенно от соавтора такой идеи, отвернутся и читатели-слушатели, и коллеги.  И кому он будет нужен там, где у аудитории свои кумиры – Леонтьев, Мамонтов, Шевченко?.. И кто подаст ему руку на следующий день? Ведь страшно же!

Но в том-то и дело, что страшно только должно было бы быть. А на самом деле совершенно не страшно. Совершенно нечего бояться. Никто от Ганапольского не отвернется. Никто не откажется от рукопожатия.  Одни поймут. Другие не увидят ничего страшного.  Третьи не станут нарываться. Так что, если и найдется какой чудак-чистоплюй, то для него же самого, для этого чудака, и будет хуже.

Мы как сообщество – что журналистское, что читательское – совершенно всеядны. Подлость не вызывает у нас органического чувства протеста.  Рвотный рефлекс у нас понижен.

И оттого мы так легко напитываемся всякой дрянью.  И напитавшись, становимся перед дрянью беззащитными.

Вот об этом, о нравственном иммунитете общества говорить как раз очень стоит.