О ПЯТЕРЫХ ГОЛЫХ ЖЕНЩИНАХ В САУНЕ

diana_ledi — 19.10.2012 Однажды, в первый мой год в жж, я, вся такая, как вы и догадались - Леди...
... сделала репост какого-то бояна.
Нехорошо, понимаю.
Бояны постить нехорошо!
И потом, прежде чем над чем-то посмеяться прилюдно - я шла с этим к гуру. К мэтрам. К учителям.
К моим детям.
Они бегло просматривали принесенные в клюве ссылки и говорили - боян, боян, боян бо вещий аще кому хотяше и т д - изредка произнося с удовольствием - О, это ново. Смеяться можно.
Теперь времена сменились, я и сама могу побряцать опытом и снисходительно молвить:
- А, ну над этим мы смеялись впервые три года тому назад. Достойно ностальгической улыбки, не более. Репоста не достойно.

Но я не об этом - я о самом бояне.
Он был такой - скользский... нет.
Он был падонковый напрочь. Смешной до слёз, но слэнг, сами понимаете, неледский.

И получила я тогда один коммент. Коммент гласил:
- Фи, Леди, негоже вам как леди, опускаться до такого уровня, а то мы можем подумать, что вы не леди, а мы в вас верили как в леди.
И насторожилась я тогда, даже ещё не подозревая, сколько мне предстоит получить подобных комментов в будущем, но этот я запомнила, потому что был он впервые.

Под катом размышления леди о неледских проявлениях, и более - о горькой судьбинушке ледей-всяк-утончённых в напрочь неледских социумах.
Под катом размышления о попытках (не моих! примечание важно!) внести гипотетическую ледскую чистоту в наш неледский мир.



... я знала одну - она была маникюрщицей и педикюрщицей, и лучше этого мастера мозолей и ногтей не создавал мир.
Тем не менее она стояла на самой низкой ступени маник-педик-мастерства, поскольку не работала в салонах, а просто ходила по домам. Она ходила по домам, поскольку не имела ни одного диплома, ни единой корочки об окончании хотя бы каких-нибудь курсов - и поэтому её не брали на работу в салоны. да она и не просилась туда. Она не поспевала с вызова на вызов, и её рабочий блокнот был расписан на три месяца вперёд.
У меня имелся приоритет, потому что я была ей другом, и я приезжала к ней в Запорожье уже даже когда жила в Киеве. И везла я ей свои руки и ноги не потому что оценивала свою работу она вполовину дешевле даже по сравнению с запорожскими расценками, а потому что лучше неё мастера я не знала.

Остальные клиентки терпеливо подвигались в очереди и ждали, пока она обслужит меня.
Обслужит - слово-то какое, бррр, противно, правда?
Остальные - проститутки, базарные торговки, чиновницы-партийные-бабы, и снова проститутки - противно, правда?
она приходила к ним на дом, она раскладывала свои хирургические инструменты, включала свою пытошную лампу, брала в руки заскорузлые от ожидания очереди, ноги клиентки и чистила, скребла, резала, выковыривала грязь...

Она умела говорить, молчать, быть к месту, выглядеть по обстоятельствам, иметь своё суждение, если её спрашивали о суждении, иметь своё суждение молча, если её не спрашивали, но как громко она умела молчать, если нужна была ей эта громкость, она знала, кому ответить цитатой из Цветаевой, а кому достаточно скупой улыбки в ответ на базарную шутку.
Она была настоящей леди.
И, уходя от заскорузлых час назад, ног, она оставляла гору эпителия и обрезков, гладкую кожу нежных, пахнущих кремом и маслами, ножек - она уходила чистой.
У неё была прививка от грязи.

Я знала одну - она торговала одеждой.
Она стояла за прилавком с очень дорогой одеждой. Прилавок шёл как придаток к одному очень элитарному кафе в центре города. Кафе было популярным и модным на протяжении лет десяти, с момента его появления и до рейдерского закрытия, помните, ну да, я об этом, о кинотеатре байда и кафе с одноимённым названием, помните, какие там были бармены, вы помните, какой они готовили кофе, а эти пошлые бутерброды, помните, помните - это ж была поэзия, в которую они возводили обычный (правда, исключительно горчичный) хлеб, сыр и колбасу, и чем они там колдовали, что шептали, отправляя продукт в микроволновку, закрывая микроволновку и потом открывая ровно через три минуты, что обычные эти продукты превращались в нектар и амброзию?
Одежда не продавалась.
Одежда была слишком дорогой даже для центра города, и всем было понятно, что прилавок этот придуман совершенно не для продажи, а для каких-то прочих дел.
За прилавком стояла Королева-В-Изгнании.
Прекрасная Королева, волосы гладко собраны в узел на затылке, чистый и гладкий пятидесятилетний лоб, умные, слегка усталые глаза, всегда уместное молчание, всегда уместная полуулыбка и плавный кивок в ответ на приветствие, совершенное отсутствие или полуприсутствие среди шума этого кафе, где за столиками заключались сделки, эти сомнительные сделки 90-х, где проститутки из Интуриста обсуждали помаду и прочие колготки, где отдавали долги и брали в долг, где чиновники из областного-белого-дома, налоговики и прокуратура, эта самая грязь элиты города, и командировочные с высокими командировочными, презрительно-оценивающе поглядывающие на элитарных проституток, которые тоже грязь, но всё же почище прокуратуры и налоговой...
... именно эти посетители прозвали её Королевой-В-Изгнании.
Её уважали все - просто так и неизвестно за что.
Она была настоящей леди.
Почему к ней не приставала грязь этого полуделового, полупреступного, полубогемного кафе?
У неё была прививка от грязи.

Я знала одну - она вышла ко мне навстречу, кивнула, руки показала, пожать, мол, не могу - руки были грязны, и грязь въелась под ногти, одна рука сжимала торфяный горшок, рука вторая держала лейку, наполненную водой.
Затем мне кто-то делал кофе, подставлял пепельницу, а она продолжала копаться в земле и навозе, изредка кивая в ответ на какой-нибудь вопрос по хозяйству. Она стояла на коленях у розового куста, затем поднялась, и, не обмыв рук, взяла секатор, пошла по саду, отрезая лишние, по её мнению, ветви девичьего винограда, плюща и глицинии, мне не казались они лишними, я даже не понимала, что там чикать, так нравился мне этот сад в его выверенном великолепии, но там, где она проходила, посверкивая садовыми своими ножницами, сад становился ещё более выверенным и приближённым к совершенству. Когда она подошла близко к садовым качелям, на которые меня усадили, окутав пледом и окружив подушками, поднеся поднос, где кофе, серебряная сахарница, булочки на нежном фарфоре и стакан сока, меня температурило, я была нездорова и в этот дом и сад меня эвакуировали для заботы и выздоровления - когда она подошла, извинившись, к качелям, возле которых как раз свила гнездо очередная непричёсанная роза - я рассмотрела седые, отросшие корни волос, не у розы, конечно, у прекрасной садовницы. Морщины я рассмотрела у глаз и на лбу, я видела немолодую дрябловатую кожу рук и груди в вырезе футболки.
- Последний день отпуска. - улыбнулась она в ответ на мой взгляд.
Я засыпала - она поливала сад. В той полосе, где она жила, полив должен производиться только ночью, днём он бессмысленен и беспощаден.
Я так и уснула на этих садовых качелях, под шум воды из шланга, который держали грязные её руки, пальцы её с обломанными ногтями.
Проснулась я рано утром в результате процесса укрывания меня пледом.
- Спите, спите. Здесь утром прохладно. - сказала она мне.
Тем не менее я распахнула глаза. Я сразу всё увидела - лицо, подкрашенное безукоризненно, каноничный дневной макияж, непосвящённым должно казаться, что макияж вообще отсутствует, но лицо при этом сияет, волосы ровного природного цвета и лёгкая укладка, руки - тщательно вырезанные лунки ногтей, нежный цвет лака. Тонкие духи - настолько тонкие, что непонятно, то ли это запах мыла, то ли просто роза, причёсанная и подстриженная вчера, сегодня распустилась по её велению.
- Вы не спали? - спросила я недоумённо, я хорошо знала, сколько времени нужно, чтобы произвести все эти метаморфозы, настолько несочетаемые с вчерашним запахом навоза, грязью ногтей, морщинами на сером от грязных капелек, лице, как несочетаемы, например, тётя Дуся, моя знакомая доярка и Валентина Михайловна, заместитель директора по АХЧ одного известного и огромного завода.
- О, что вы. Я прекрасно выспалась. - улыбнулась она. - Спите, спите. вы больны, вам нужно поспать.

Я полюбила этот дом. И эти метаморфозы я потом видела очень часто - вечером грязь, работа в саду, руки, по локоть в грунте и торфе - утром она блистает за рулём прекрасного белого автомобиля - Леди вне возраста едет на работу, и кажется, что эта леди даже не знает низменных слов навоз и торф.
Она была настоящей леди.
У неё была прививка от грязи.

Я знала одну - она работала официанткой в кафе, маленькое прибазарное кафе, а рядом ломбард, очень удобно, если посетитель не расчитал с содержимым кошелька, можно снять часы или там перстень, заложить в ломбард, наутро выкупить, втридорога конечно, конечно, если успеешь, но ломбард тоже был для прикрытия, ребята из ломбарда торговали кое-чем другим, конечно, тихонько, делясь с владельцами кафе, конечно, там были всякие посетители - и она часто меняла любовников, любовники у неё были, мама-не-горюй, что за любовники, то вор, то бизнесмен, то вдруг актёр какой-то, там иногда случались драки, она умела жёстко материться и бить в морду, если вдруг требовалось её присутствие в драке, но никому не приходило в голову схватить её за руку или прочие выпуклые или вогнутые места, даже залётному какому-то посетителю, не из своих, а если кому-то вдруг приходило это в голову, тут же привставали с мест все прочие мужчины этого кафе, от бармена до распоследнего преферансиста, которому сегодня карта не пришла (там был кабинет для преферанса, тихий такой кабинет, налево от туалета, если пройти в подсобку) она могла так обжечь наглеца, взглядом молча, что тут же отпускал её незадачливый, извинения бормоча, а она дальше шла по этому кафе, успев лёгким кивком головы поблагодарить всех присутствующих за их готовность к защите, погладить по голове преферансиста вне фарта, улыбнуться парню из ломбарда, подмигнуть мне так, что это подмигивание увидели только мы с ней.
Она была настоящей леди.
У неё была прививка от грязи.

Я была однажды на девичнике - там говорили.
там говорили тихо и иронично, о мужчинах вообще и мужьях и любовниках в частности, о косметике и трудностях перевода аанотаций Виши, о преимуществах одних видом депиляции перед прочими, о методах контрацепции и приручения мужчин.
Пять голых женщин сидели за столиком в комнате отдыха сауны, таким был заявленный девичник. Две из пяти были лесбиянками, но между собой, поэтому угрозы для остальных не представляли, ещё двое страдали от повышенного давления, поэтому в парилку не ходили, в отличие от остальных, которые иногда заходили в парилку, извинившись с улыбкой, слегка смущаясь от нарушения регламента, потому что если пятеро женщин идут на девичник в сауну, то тратить время на парилку неприлично и нехорошо, сауна для пяти женщин - это что угодно, только не парилка, и не бассейн, конечно, фу.
Пять голых женщин сидели в комнате отдыха сауны и говорили о таких пошлых, приземлённых и иногда даже грязных вещах - говорили спокойно и тихо, как могут говорить только пятилетние дети, рассказывающие друг другу о собственных половых принадлежностях, сидя на горшках - и нет более высокой чистоты чем эта.
Они были настоящими леди.
Они находились в мизансцене, при которой не нужно никому ничего доказывать, не надо прятать что-то или наоборот выставлять другое, поскольку смысла нет, и даже если ты попробуешь надеть на себя какую-то маску, остальные четверо, переглянувшись, улыбнутся, и тут же эту маску с тебя снимут. Потому что для женщин нет масок перед другими женщинами, особенно если они голые и в сауне, хоть даже вне парилки - и смысл тогда в масках?

Смысл в этих обычных вскриках, сопровождаемых хлопаньями крыльев:
- А я такая!
- А я! Я ещё более такая!
- Нет, все вы здесь букашки, я - растакее всех вас!

Этот девичник подарила себе и остальным четверым наша подруга. Деньги на эту сауну ей дал её второй муж, как подарок ко Дню рождения, не считая колечка с бриллиантиком, конечно, он ей всегда дарил колечко с бриллиантиком на День рождения с тех пор как они расстались, и она вышла замуж в третий раз, а второй остался её любовником, потому что вынужден был жениться на своей секретарше, о том, что он остался её любовником, знали и первый муж и третий, они вообще были все в хороших отношениях, второй муж помог третьему в бизнесе. Ну и понятно - от каждого у неё было по ребёнку, она сама всё так устроила, она держала в своих ручках всю эту мужскую когорту, и каждый её сын готов был носить её на руках, они все её носили на руках, хотя все всё понимали.
Она устроила этот девичник, когда устала от амбиций своих подруг, набирающих обороты, амбиций, попыток вскриков - А я такая и растакее всех вас! - тогда она попросила своих мужчин подарить ей этот день, в который она сможет раздеть всех своих подруг и показать всем им и себе, что все они - ничто, а только сгустки плоти и крови, с примесью косметики и размышлений о методах депилляции и контрацепции, слегка завидующие ей, потому что вот она может выбрать себе день по вкусу и отдыхать в сауне при подругах и накрытом столе за счёт второго мужа, пока первый и третий готовят стол и присматривают за тремя детьми...
Она была настоящая леди.
Она показывала остальным, как это просто - быть настоящей леди.

Это так просто, знаете.
Нужно просто никому ничего не доказывать.
И иметь прививку от грязи.

Тогда грязь не страшна - хоть погрузи ты в неё руки по локоть.
А хоть и вся залезь.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив