О проблемах городов и способах их решения

anlazz — 13.08.2021 Итак – как было сказано в предыдущем посте  – город был основой классового общества, главным способом организации жилья для «настоящих людей». (То есть, тех, кто имел хоть какую-то субъектность.) Интересно, кстати, что это касалось даже крестьян тогда, когда последние входили в состав общества. (Скажем, в греческих полисах, особенно на начальном этапе существования.) По той простой причине, что городская жизнь – это всегда жизнь «при власти», что, понятное дело, крайне выгодно и удобно. (И в плане получения разнообразных благ, и в плане защиты от иных «властителей».)

Однако за это удобство приходилось платить. Платить высокой скученностью, которая наблюдалась даже в Древнем мире или Средневековье – когда людей было ничтожно мало. (Скажем, в 1000 году на Земле жило порядка 60 млн. человек. На всей Земле. Впрочем, и сегодня реальная плотность жизни на нашей планете мала – даже если считать благоприятные для этого районы.) При этом нетрудно понять, что уровень гигиены был где-то около нуля – даже в развитых античных городах с водопроводом и канализацией этих благ, во-первых, не хватало на всех, а во-вторых, качество их было довольно условно. (Скажем, вода часто бралась просто из рек, куда тут же сливались нечистоты.) Подобные вещи приводили к тому, что разного рода инфекционные заболевания всегда выступали «неизбежными спутниками» городской жизни. И порой – как знаменитая Черная Смерть – выкашивали до трети населения.

Кроме того, избыточная плотность приводила и к другим неприятностям – например, в «криминальном плане». В том смысле, что города издавна были прибежищем разнообразных преступников – от грабителей до мошенников. Особенно – те самые «мегаполисы», где находились власти. (Да-да: огромный аппарата властного насилия не мог справиться с банальными ворами – впрочем, он особо и не пытался этим заниматься. У него были иные задачи.) От этого, понятное дело, уровень жизни людей падал: встречаться каждый день с представителями преступного мира – занятие не сказать, чтобы приятное. (На самом деле про преступность «до 1917 года» надо писать отдельно, поскольку тема эта крайне интересная и  важная. Тут же стоит сказать только то, что нам даже представить сложно, насколько она была тогда велика – никакие 1990 годы даже близко не стоят.)

 Но и это еще не все: высокая плотность населения – помимо опасности инфицирования и грабежа – приводила еще к одной серьезной проблеме. А именно: к низкому уровню оплаты труда. В том смысле, что в условиях, когда горожан всегда в избытке, нет особого смысла платить большие деньги им за работу. Поэтому вплоть до 1917 года большая часть рабочих работали, фактически, «за еду»: выплачиваемых им денег с трудом хватало на удовлетворение элементарных жизненных потребностей. А во многих «тяжелых» отраслях их не хватало – поэтому какие-нибудь кожевенники-красльщики-печатники имели не более 10 лет «трудовой жизни». (После – или смерть, или инвалидность с непригодностью к работе.) Если учесть, что работать начинали рано – в 12-14 лет – то можно понять, что ранняя смертность тут была в норме.

То есть, «средний горожанин» классового общества жил, во-первых, плохо, а во-вторых – мало. И в действительности реальные «блага города» доставались лишь немногим представителям высших классов. Хотя и последние постоянно страдали от тех же болезней и грабителей: скажем, смерть от туберкулеза еще в конце XIX века считалась нормальной даже для обеспеченных лиц, а выходить на прогулку по многим городским районам без револьвера или, хотя бы, трости со свинцовым наконечником было безумием. (Именно отсюда, в значительно мере, «растет» миф про «сельскую пастораль» - в том смысле, что на селе преступность была на порядок меньшей.)

Именно поэтому считать «классическую городскую модель расселения» идеальной не просто глупо – а очень глупо. В том смысле, что концепция «набивания кильки в бочку» - сиречь, увеличения концентрации людей до максимально возможной – которая и является основой представления о «городской жизни» до сих пор, вряд ли может быть названа рациональной. Правда, тут сразу же стоит сказать, что указанное понимание так же возникло довольно давно. Породив еще в позапрошлом веке известную мелкобуржуазную утопию об «деурбанизации» в виде «отхода населения на природу» - в свои усадьбы с огородами и прочим домашним хозяйством. Интересно, что апологетами их были такие люди, как Гитлер и Форд.

И те же нацисты с самого начала видели смысл своей деятельности в переселении немцев в многочисленные имения на завоеванных Восточных землях. (В Польше и на Украине.) Что, по их мнению, способствовало бы «оздоровлению германской нации» за счет снижения инфекционной заболеваемости и преступности. (А равно – и позволило бы контролировать огромные завоеванные пространства.) Что же касается Генри Форда, то его идеи были менее глобальными: он, прежде всего, хотел получить «страховку против кризисов» в виде наличия личного хозяйства рабочих. (То есть, при ухудшении коньюнктурыконъюнктуры последние должны были переживать временную безработицу за счет личного хозяйства.)

Впрочем, в реальности эти утопии – как и более ранние варианты «мелкобуржуазного дезурбанизма» - оказались нереализуемыми. Причем, даже не потому, что немцам не дали завоевать эти самые «Восточные земли», а Форд попал в Великую Депрессию – которая показала, что против настоящего кризиса никакие огородики не спасут. А потому, что подобные модели расселения выступают действительной утопией: реальное поддержание сложного производства в условиях «усадебного типа расселения» оказывается невозможным. (В том смысле, что тут становятся слишком большими транспортные расходы на «подвоз» людей к месту работы.) Поэтому единственное, что удалось реализовать – так это пресловутую американскую субурбию. То есть, жизнь людей в формально отдельных домиках – но безо всяких огородов и, уже тем более, курятников и коровников.

Точнее сказать, прежде всего без огородов и курятников –которые в американской субурбии строго запрещены. Потому, что транспортные и коммуникационные расходы тут настолько велики, что являются возможными исключительно при дешевом топливе и коммуникациях. Что, во-первых, требует хоть как-то увеличивать плотность, дабы не делать эти затраты совсем уж запредельными. (Дома в субурбиях стоят один к другому – никаких огородиков-садиков.) А, во-вторых, сложность с созданием коммунальных коммуникаций «централизованного типа» ведет к тому, что реализовать более-менее приемлемую переработку отходов тут не получается. Что создает не менее важный «экологический барьер»: субурбии на 90% оборудованы септиками и скважинами для воды – что ведет к высокой экологической нагрузке из-за имеющейся плотности. (Причем, в последнее время стало понятно, что, накапливаясь, эта «нагрузка» может разрушить всю экосистему: уже в 1990-2000 годы началось резкое ухудшение качества воды в местах подобного жилья. И теперь большая часть «субурбистов» употребляет в пищу исключительно покупную воду.)

То есть, в действительности субурбия если и решила некоторые проблемы городов – например, в плане снижения преступности и улучшения эпидемиологической обстановки – но на большее оказались неспособной. Более того, как показали события прошлого года, даже в этом плане решения были, скорее, временными, так как базис городской жизни – необходимость «концентрации людей вокруг центров силы» (денег) – это не отменяло. Поэтому те же «субурбисты» вынуждены были ездить в тесные офисы, торговые центры, спортивные сооружения – если кто хотел заниматься спортом – центры развлечений и т.д. А так же вынуждены были собираться в огромных «транспортных хабах» при поездках на отдых и в командировки. При этом – как уже было сказано – огромные коммуникационные расходы оказались неустранимыми. А значит – данный способ организации жизни неизбежно требует дешевого бензина и дешевых качественных дорог – и удовлетворять эти требования становится с каждым годов все сложнее. (И это не говоря уж о том, что огромная растянутость коммуникация ведет к их уязвимости к любым природным воздействиям – вспоминаем ситуацию в Техасе февраля этого года.)

В общем, «американские пригороды» не смогли устранить недостатки «классического города» без падения в доиндустриальное состояние. В том смысле, что она временно – пока было возможным дешевое топливо и дороги – позволила, конечно, почувствовать себя людям несколько свободнее. (По сравнению с тем ужасом, которое являло собой массовое городское жилье «досубубрбийного периода» в тех же США.) Но пойти дальше, разумеется, тут оказалось невозможным.  Поскольку идти дальше в данном случае значило только одно: отказ от связки городской жизни с центрами силы – то есть, с властными и финансовыми центрами – и переходом к иному способу ее организации. А именно: к возвращению «сельской» связки между жильем и производством – но уже на новом уровне.

То есть, к переходу от «важности власти» во всех ее ипостасях к «важности труда». Что потенциально должно  полностью изменить базовый урбанизационный тип – но об этом, понятное дело, будет сказано уже отдельно…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив