О МАТЕ

Внести вклад в создание фильма о Вещем Олеге можно здесь: http://zadornov.net/sbor-pojertvovaniy-veshiy-oleg/

Изданные мои книги и книги моего отца можно купить в два раза дешевле, чем в книжных магазинах, на моем сайте www.zadornovknigi.ru

Новые, неизданные книги можно скачать на моем сайте http://zadornov.net/?post_type=product

Участвуйте в конкурсе военных песен! http://mzadornov.livejournal.com/153719.html

Поддержать Всенародный конкурс военных песен можно здесь http://planeta.ru/campaigns/6973

---

Предлагаю вашему вниманию любопытный материал, присланный мне автором.

Вячеслав Моложин

МАТ.ru.СЬ ?

"нецензурное обозначение мужского полового органа, нецензурное обозначение женского полового органа, нецензурное обозначение процесса совокупления и нецензурное обозначение женщины распутного поведения, а также все образованные от этих слов языковые единицы"

Из документа Роскомнадзора.

«Нам не дано предугадать…

5 мая 2014-ого года президент России подписал Указ № 101-ФЗ о запрете употребления нецензурной лексики в СМИ и искусстве, который вступил в силу с 1-ого июля этого же года.

Наверное, пора. И запрет на пропаганду гомосексуализма, и ограничения рекламы табака, и эта инициатива не сделают общество 100% стерильным, но, по крайней мере, хоть как-то притормозят духовное разложение нового поколения.

Сейчас не об этом. Нецензурная лексика – органичный и яркий пласт нашей языковой культуры, происхождение которого до сих пор вызывает споры и сомнения. Действительно, устная речь целого народа – живая и гибкая структура, способная к самоочищению от ненужного, искусственного и устаревшего. Так почему же через многие века сохранились не только эти слова, но и отношение к ним? Откуда взялись в русском языке такие родные и такие запретные сочетания звуков?

Ушли в прошлое, как несостоятельные, версии об иноверческом происхождении мата. Действительно, не завозили его нам ни татаро-монголы, ни иудейские купцы. Никто не заставлял наших пращуров заучивать и произносить непотребства. Не тот народ, чтоб заставить! Самим было надо, сами и придумали.

Предлагаю свой взгляд на происхождение мата. Не претендую на филологическое открытие, обоснованное, например, найденной в сундуке берестяной грамоткой далёкого предка, где он клятвенно свидетельствует – кто и как всё это выдумал. Нет у меня такой грамотки. Серьёзное лингвистическое исследование с пространными цитатами и ссылками на авторитетные источники наверняка утомит читателя. Поэтому, то, что написано ниже – скорее художественно-публицистическая теория, не противоречащая историческим фактам и событиям.

Крым, Рим и Царьеград.

Прежде всего – когда? Ориентировочно V – IX век. Тогда на территории, которая в будущем будет называться Русью, возникло объединение древнеславянских племён. Во многих источниках его именуют Анты. Именно тогда стали утверждаться основы русского социально-бытового и языкового уклада.

География. На берегах Средиземного моря существуют и клонящаяся к закату Римская империя, и Византийское царство, и арабские халифаты, которые к тому времени достигли разных высот рабовладельческого строя. На побережье Чёрного моря растут и развиваются портовые города, куда по крупным рекам («из варяг в греки») привозят живой товар купцы и завоеватели-кочевники окрестных степей. Особым спросом у покупателей пользуются рабы, привезённые с верховьев Днепра и Волги – красивые женщины и сильные мужчины.

Вот что писал римский автор времён императора Маврикия (VI век): «Племена славян и антов сходны по своему образу жизни, по своим нравам, по своей любви к свободе; их никоим образом нельзя склонить к рабству или подчинению в своей стране. Они многочисленны, выносливы, легко переносят жар, холод, дождь, наготу, недостаток в пище…»

Его дополняет византиец Прокопий Кесарийский: «У обоих этих варварских племен, вся жизнь и законы одинаковы... У тех и других один и тот же язык, достаточно варварский, и по внешнему виду они не отличаются друг от друга. Они очень высокого роста и огромной силы. Цвет кожи и волос у них очень белый…»

Яти их в душу!

Несмотря на свою стать, многочисленность и любовь к свободе, анты и славяне всё же попадали в плен. На приднепровских равнинах издавна жили, сменяя друг друга, не менее многочисленные и воинственные племена – сначала гунны, потом булгары, хазары и далее по списку – печенеги, половцы… Их регулярные военные походы на север имели целью, в том числе, и пополнение дефицитным живым товаром невольничьих рынков Средиземноморья.

С тех времён появился и дошёл до средневековой Руси термин «ятники» - пленники, узники, невольники. И, соответственно, «ять» - плен, рабство.

Отношение к плену у тогдашних наших предков сейчас – в эпоху глобализации, конечно же, трудно представить. Из добросердечной общины, живущей по простым и понятным обычаям, попасть сначала связанным в дикую банду, потом голым на публичное торжище и, в итоге, после изнурительного морского путешествия, в полную власть к похотливому иноземцу – жуть невообразимая.

Кому-то удавалось сбежать из плена, а некоторым – даже вернуться в родное селение. Понятно, что радушные по своей природе соплеменники принимали «ятников» обратно, узнавая от них, запоминая и передавая потомкам сказания про все «прелести заграничной жизни».

К такой-то матери.

Самым главным товаром для работорговцев были, естественно, женщины. Чем выше уровень развития общества, тем больше оно накапливает материальных ценностей. Соответственно, больше становится богатых бездельников. Безделье и вседозволенность, в свою очередь, порождают безобразие в плотских утехах, что требует разнообразия в объектах развлечений.

Состарившихся и потерявших товарный вид рабынь ссылали на чёрную работу и заменяли новыми, поэтому оборот невольниц был постоянным и ненасытным.

Как и в любом виде товарно-денежных отношений, в поставке славянских рабынь на рынок, должны были сложиться свои правила и регламент. Прежде чем отправить товар к конечному потребителю, его нужно было отсортировать, оценить и подготовить.

Для этих целей в черноморских городах, кроме охранников и непосредственно продавцов-перекупщиков, должны были быть «товароведы», которые разбираясь в женских хитростях, могли объясняться с пленницами на одном языке.

Скорей всего, из тех самых «вышедших в тираж» выбирали тётку побойчей и побессовестней и назначали её «матерью». Именно «матерь», а не «мать». Потом, спустя века, память донесёт до нас отношение «товара» к «товароведу» в поговорках, отсылающих «к такой-то матери».

Мал да удал.

Отвлечёмся на минутку от выстроившихся перед подбоченившейся «матерью» белокурых ясноглазых красавиц, ожидающих приговора и дальнейших страданий.

Перенесёмся в их родные поселения, где остались отцы, мужья, братья, сыновья. Древние славяне и анты жили в лесах и на берегах рек простой жизнью охотников и землепашцев, поэтому и лексика у них была незамысловатой, но слова, обозначавшие всё, что встречалось в быту и природе, существовали. Например, названия детородных органов. Именно, детородных, потому как, и обычаи, и отношения между людьми подчинялись интересам сохранения рода.

Известно, что мужской детородный орган именовался «уд». Предмет гордости взрослого анта-славянина, из отрока, ставшего самцом, способным к отцовству. Когда уд наливался кровью – становился алым, это состояние так и обозначалось: «уд – ал». Отсюда и «удаль», «удалец». Поэтому народная мудрость, вынесенная в подзаголовок, первоначально могла звучать так: «мал, да уд ал!». Как извещение заинтересованных сторон о повзрослевшем организме, готовом к оплодотворению.

Если «уд» означал инстинктивное, то «ум», соответственно – разумное. Зрелый мужчина, достигший с годами гармонии этих двух качеств, характеризовался - «УмУдр» (умудрый, умудренный). В прозвище князя Ярослава – Мудрый, видимо, был как раз этот смысл, но «у» со временем «проглотилась». Иначе стоит признать, что и «мудрец», и «мудак» происходят от одного древнеславянского слова, означавшего яички – «муды».

Исходя из главенства в языческих племенах антов и славян мужчин-воинов, можно с большой долей вероятности предположить, что корневым словом для ставших потом матом словообразований, было именно УД.

Без уда.

Вернёмся к толпе пленниц, которых «матери» поручено осмотреть и выбрать тех, за кого больше заплатят. Конечно же, как и любой кастинг, этот начинался с отбора молодых, здоровых и красивых, но и среди них нужно было выделить одну категорию.

Во всех основных религиях девственность почитается и признаётся особой ценностью, данной женщине от природы, которую она обязана сохранить и подарить своему избраннику.

Первым делом «матерь» должна была отделить от массы самое ценное – девушек, которых в арабских халифатах относили к «жемчужинам несверленным». Не станем описывать всю процедуру этого гинекологического осмотра, главное, от «матери» требовалось - заглянуть, а при необходимости, и потрогать, чтоб засвидетельствовать:

- Без уда!

То есть, будущая рабыня чей-то уд в себя не впускала и будет продана по самой высокой цене. Была вольная дева под собственным именем, а стала одной из многих - «безуда». Попробуйте произнести это быстро и тихо с ударением на последний слог, а ещё и «проглотив» ту самую «у». Что получится?

Был уд?

Привлекательных внешне полонянок продолжают сортировать. Теперь «матери» проще – оставшиеся либо были замужем, либо впустили в себя уд. Тут по-всякому могло случиться. Чаще всего так: разгорячённые набегом и битвой кочевники не всегда руководствовались соображениями выгоды и сами вознаграждали себя дивным телом пленённой славянки. Могли и охранники побаловаться.

Поэтому процедура отбора продолжалась коротким опросом, носившим формальный характер:

- Был уд?

- Был.

- Ять! (в смысле «взять», увести в сторону от «безуда»)

Да ведь наверняка были и женщины, которым удавалось сбежать по дороге, не попав на торги, а затем в рабство. Кого-то отбивали соплеменники, догнавшие караван кочевников. Тогда и они узнавали, что «был уд». Шила в мешке не утаишь. В родном селении таких соплеменниц жалеючи называли «былуды», «блуды», «блудницы».

Иное отношение складывалось у односельчан с теми редкими «счастливицами», которые пройдя все круги и побывав в рабстве, возвращались когда-нибудь домой. Они, в глазах других, были порочны свои опытом плотских утех и звали их «была яти», то есть – побывавшая в рабстве. «Былаять», «былять»...

«Знать, судьба такая…»

Обматерив (разбив по категориям) основную часть товара, «матери» предстояло ещё и распорядиться остатками – немолодыми, некрасивыми, не прошедшими на заморский «экспорт». Проще всего было их пристроить за небольшую мзду местным мужам – на работу, или на развлечение – кому как повезёт.

В древнеславянском языке были, конечно же, кроме «уда» и прочие анатомические термины. Женский детородный орган мог называться «ва́да» - то, что приваживает уд (как современный вульгарный вариант: та, что манит – «манда»). А сам детородный процесс в общепринятом изложении – «соитие»; «соить».

Когда в родном славянском селении полюбившие друг друга молодые люди собирались стать семьёй и продолжить род, они должны были совершить это не по воле мужской половины, не для «удо вольствия», а от «вады» - через одобрение главы её рода. И обряд этот называли «свадеба» - то есть, союз по любви девы и с согласия семьи.

Пленницы, отданные без любви и согласия захотевшим их иноземцам, получали не «свадебу», а «судебу» - через уд, без любви, без радости, без праздника. Не было при этом никаких песнопений, подарков, гуляний – «матерь» подзывала выбранную из строя, вкладывала рука в руку и объявляла:

- Судебати! (то есть, иди с ним – теперь ты его).

Так и закрепился этот глагол про подневольное соитие с нелюбым чужаком, сократившись до той формы, что используется и поныне.

Неуд.

«В Кордовском халифате IX в. рабы-«сакалиба» (славяне) уже составляли заметную прослойку населения. По свидетельству аль-Мукаддаси (947–1000 гг.), большая их часть подвергалась кастрации для дальнейшего использования в качестве евнухов в гаремах, а также мальчиков для утех – из-за широкого распространения в мусульманских странах педерастии. В испанской Лусене и франкском Вердене были налажены целые «фабрики» по кастрации рабов. От этой мучительной операции рабы, подавляющее большинство которых было детьми, часто умирали. Поэтому цена на кастрированного раба была почти в 4 раза выше, чем на обычного раба-мужчину.» Сергей Цветков «Начало русской истории».

Кто сортировал славянских мужчин-ятников и отбирал среди них объекты для кастрации? Вполне возможно, специалист по кастрации, а может, и сам работорговец. Скорей всего, указывая на уд раздетого пленника, отбирающий делал характерный рубящий жест ладонью, изображая лезвие ножа, с «хыкающим» выдохом:

- Худ!

Учитывая особенности речи тех народностей – оглушение звонких согласных, приговор так и звучал, как мы сегодня произносим это трёхбуквенное слово.

Не боясь далеко уйти от истины, предположу, что и саму процедуру кастрации, и то, что оставалось на теле вместо уда, называли аналогично - «Худ».

… чем наше слово отзовётся»

Пролетают века, трепещут на ветру времени нити оборванных людских судеб…

Кто знает, какой была бы Русь, останься нетронутым неосквернённым представление о связи мужского и женского.

В некоторых теориях о происхождении матерных слов читаем: «…словам, означающим детородные органы, придавалось магическое значение. Их запрещено было произносить всуе, чтобы не навести на людей порчу…»

Запрет был, но запрет на упоминание терминов с невольничьих рынков, чтоб не обидеть побывавших в рабстве соплеменниц и соплеменников. Иначе пришлось бы объяснять детям те надругательства в плену, которые никак не совпадали с целомудренным естеством славянских обычаев. Этот запрет проводил границу, которую нам обозначили прапрадеды – здесь светло и живо, а там – мертво и мрачно. Попасть за эту грань, принять тёмное за повседневное – значит, перечеркнуть стремление своего рода к свободе и продолжению жизни.

Как и какими словами говорить, наверное, личное дело каждого, но нецензурная лексика в обиходе – признание того, что человеческое тело не храм души, а распахнутый настежь пункт проката инстинктов и похоти.

Жизнь продолжается в главном – самые красивые дети рождаются по любви и воспитываются в семье. И пусть пришедшая от предков русская речь с доставшейся памятью веков убережёт нас от иного!


Михаил Задорнов. Кому на Руси жить?!