О жертве и самопожертвовании, или Где проходит граница нашего человеколюбия
![топ 100 блогов](/media/images/default.jpg)
Давным-давно,
когда я была еще начинающим блогером, был у меня пост о женщине,
воспитывающей ребенка-инвалида. Тяжелая родовая травма привела к
тому, что у девочки практически умер мозг: ни говорить, ни понимать
речь, ни обслуживать себя даже в минимальной степени она так и не
научилась.
Мать фактически перечеркнула свою жизнь, посвятив ее попыткам
вылечить ребенка. Попытки успехом не увенчались – мертвую материю
наука оживлять еще не научилась. В посте я задала вопрос, считают
ли читатели такую жертву оправданной.
В комментах начался холивар. Одни говорили, что ребенка с полным
отсутствием интеллекта человеком считать нельзя, а другие кричали,
что родная кровь – не водица, и мать обязана умереть, но обеспечить
ребенку жизнь по высшему разряду. К общему мнению так и не пришли.
А сегодня я расскажу вам другую историю.
Есть у меня
соседка, назовем ее Ниной. Живет она в нашей деревне постоянно. В
городе у нее есть квартира на двоих со старшей сестрой. Правда,
сестра ей не родная – это дочь от первого брака первого мужа ее
матери. Муж умер, а дочка осталась. Мать вышла замуж второй раз, и
от этого брака родилась Нина. Разница в возрасте у девочек была
немаленькой – 12 лет, поэтому особой дружбы у них не сложилось, да
и разъехались они по разным концам страны довольно рано.
В лихие 90-е после развала Союза Нина перетащила мать и сестру в
Ленинград из национальной окраины, где уже становилось неспокойно,
а потом стало и вовсе горячо.
Несколько лет назад мать умерла, а потом заболела и сестра:
позвоночник у нее стал стремительно разрушаться. Нина металась с
сестрой по врачам, устроила ее на операцию (часть позвонков одели в
металлический каркас), потом оплачивала реабилитацию.
Недавно сестре снова стало хуже.
- Ой-ой-ой, мне больно, невыносимо больно, приезжай, вызывай
скорую, кричит она Нине в трубку.
Нина бросает все, садится за руль и летит в город. Вызывает скорую.
Толку от этого никакого: врач колет обезболивающее и уезжает.
Сестра требует, чтобы Нина осталась. Нина остается. Ходит в
магазин, готовит еду, покупает лекарства.
Сестра вопит целыми днями. Мне больно, сделай укол. Нельзя столько
обезболивающих? Я лучше знаю, эти врачи-убийцы ничего не понимают в
моей болезни. Зачем ты открыла дверь, сквозит. Зачем ты закрыла
дверь, мне душно. Чай слишком горячий. Чай слишком холодный. Вся
еда невкусная, я такое не ем. Дай мне салфетку. Зачем так много
салфеток. У меня свербит в ухе, вези меня в поликлинику, надо
промыть уши.
В ответ на замечание Нины, что она тут не прислуга, раздаются крики
о том, какая же она дрянь. Нина, разумеется, а не сестра.
Каждый день у сестры обнаруживаются новые болезни и страдания.
Немеют ноги, падает давление, растет давление, колет в боку,
бессонница, боли в желудке и прединфарктное состояние.
Врачи скорой помощи, приезжающие в эту квартиру, как на работу,
никакой угрозы инфаркта не находят, зато советуют Нине пригласить
на дом психиатра. Психиатр выписывает снотворное и успокоительное.
Снотворное не действует, сестра начинает прописывать себе лекарства
сама: пьет их горстями, после чего крыша у нее начинает ощутимо
съезжать в сторону.
Отобрать все таблетки невозможно: их выписал врач, и лекарства надо
принимать. Жить постоянно с сестрой и контролировать каждое ее
движение Нина не может: у нее есть свой дом, участок и работа.
Правда, работу скорее можно назвать подработками, но без них не
обойтись. Пенсия у Нины маленькая, на нее не проживешь.
Но попытка уехать к себе домой оканчивается всегда одинаково:
каждый час сестра звонит, сообщает о новых страданиях и требует
немедленно вернуться.
Пару недель назад сестра устроила новое шоу: попытку суицида. Нет,
не тогда, когда никого не было дома, а фактически на глазах у Нины.
Выпила двадцать таблеток от давления и еще горсть всего, чего нашла
в аптечке.
Ясное дело, пришлось снова вызвать скорую. Желудок промыли и увезли
сестру в психбольницу. Ей там не понравилось. Вернувшись домой, она
снова обвинила во всем Нину.
Боли в спине усилились, Нина положила ее в неврологию. Ночью сестра
звонила из больницы и требовала обеспечить отдельную палату и
круглосуточную сиделку. За чей счет? За счет Нины, естественно.
В следующий понедельник Нина опять собирается отвезти ее в
больницу. Решается вопрос о повторной операции. Операция будет
бесплатной, удалось получить квоту, но реабилитация проводится в
платных центрах. Где взять денег, Нина не знает. У нее у самой
хватает болячек: и межпозвонковые грыжи, и ущемления нервных
корешков. Делает блокаду и опять, меняя памперсы, ворочает сестру,
которая категорически не хочет ходить, хотя невролог велел
расхаживаться.
Вчера Нина заезжала ко мне в гости. За последний месяц она
постарела на несколько лет. Под глазами темные круги, руки слегка
дрожат. Рассказав о своих делах, она добавляет: «Не знаю, что
делать дальше. Жить не хочется».
Ситуация действительно патовая. Бросить работу и дом она не хочет и
не может. Бросить сестру ей не позволяет совесть. Денег нет.
Единственный выход, который просматривается в этом кошмаре, это
устроить сестру в платный пансионат для хронических больных. Таких
пансионатов в Петербурге сейчас много. Там хороший уход и
круглосуточное врачебное наблюдение. Но это стоит совсем недешево.
Если сдать квартиру и прибавить пенсию сестры, то на базовую оплату
хватит. Правда, за дополнительное лечение придется платить, но Нина
хотя бы сможет работать, и какой-то доход появится.
Но сестра даже слышать не хочет о таком варианте. Кроме как
«бессердечная сволочь» определений для Нины у нее после этого
нет.
Хочу узнать ваше мнение. Что делать Нине?
|
</> |