О госпоже Коллонтай

eho_2013 — 19.11.2025
Коллонтай Александра Михайловна (1872 – 1952), урожденная Домонтович

Шура Домонтович родилась в семье, занимавшей заметное положение в Санкт-Петербурге. Ее дядя, в доме которого жила вся семья, был сенатором и прославился подготовкой реформы 1861 года, освобождающей крестьян от крепостной зависимости, отец, полковник Генерального штаба, проявил героизм во время Русско-Турецкой войны и был пожалован наградами и генеральским чином; мать занималась развитием образовательных учреждений в освобожденной Болгарии и лично открыла в Софии первую женскую гимназию.


Шурочка Домонтович в детстве

Либеральные настроения близких в полной мере передались и маленькой Шуре. На семейном совете было решено не отдавать девочку в гимназию (мать считала, что в России учебные программы полны рутины), а дать ей домашнее образование по более прогрессивным учебникам. Поскольку школьных друзей у нее не было, единственной компанией Шуры стали дети сослуживцев отца. Компания была смешанной, и едва повзрослев, Шура стала пользоваться большим успехом у знакомых мальчиков. Ей было семнадцать, когда из-за любви к ней застрелился ее ровесник, сын генерала Драгомирова. Юная Шура получила предложение руки и сердца от сорокалетнего генерала Тутолмина. Но и этот жених получил решительный отказ.
Вскоре Александра Домонтович была представлена императрице, что открыло для нее двери царских дворцов и великосветских салонов, но там девушка откровенно скучала.


Шурочка Домонтович

Сопровождая отца в служебной поездке в Тифлис, Шура познакомилась там с дальними родственниками – вдовой знатного поляка Людвига Коллонтая, сосланного на Кавказ за участие в польском восстании 1863 года, и его детьми – Ольгой и Владимиром. Владимир, молодой офицер, очень понравился Александре, прежде всего своими вольными разговорами о политике. Когда генерал Домонтович с дочерью вернулись в Петербург, Владимир поехал следом и поступил в петербургскую Военно-инженерную академию, чтобы не расставаться с Шурочкой.
Генерал, не желавший поощрять увлечение дочери и полагавший, что нищий офицер ей не пара, отказал Коллонтаю от дома, а Шурочку отправил за границу – отвлечься. Но Александра не прислушалась к советам родителей, и, вернувшись из Парижа, настояла на свадьбе со своим избранником. Их брак был отмечен неприятным происшествием – учитель Шурочки, знаменитый литературовед профессор Виктор Остроградский, за час до венчания своей ученицы сделал попытку наложить на себя руки – как оказалось, он тоже принадлежал к числу тайных поклонников очаровательной барышни.

Однако семейная жизнь быстро наскучила Шурочке, несмотря на горячую любовь мужа. И даже появление сына Миши, родившегося у молодых через год после свадьбы, ничего не изменило.
Заботы о ребенке, обустройство отдельной квартиры, денежные дела, бытовые проблемы – ко всему этому Шура не была готова, все тяготило ее, отталкивало. С завистью смотрела Шура на свою сводную (по матери) сестру Евгению – у нее был прекрасный голос, и она под псевдонимом Мравина стала примой Императорского оперного театра.

Евгения Мравина, сводная сестра Александры

Шурочка понимала, что сама она звездой сцены не станет, таланта не хватало. Пришлось самоутверждаться в политике.
Сыну не исполнилось еще и полгода, как Александра Коллонтай стала искать знакомств в «политических кругах» и посещать различные полуподпольные собрания радикально настроенных людей. Юная дама удивляла маститых политиков, горячо отстаивая идею «социальной революции».


Александра Коллонтай с первым мужем и сыном

Одновременно Александра увлеклась приятелем своего мужа Александром Саткевичем и весной 1898 года ушла из дома вместе с сыном, но, вопреки ожиданиям родственников, не сошлась и с новым возлюбленным, объявив, что он был лишь «катализатором перемен».
Хотя сына назвали в честь деда Михаилом, Александра прозвала его Хохля – из-за сумрачности и серьезности. Заниматься ребенком ей было некогда.
Оставив ребенка на попечение родителей, Александра вновь отправилась за границу. И муж, и возлюбленный предоставили ей полную свободу, но обещали ждать ее возвращения и прийти к ней по первому зову…
Александра Коллонтай отправилась в Швейцарию, поступила в Цюрихский университет, но учиться не смогла – у нее началось нервное расстройство. Она лечилась в Италии, в Германии и по совету врачей вернулась домой, к мужу, сыну и родителям, а заодно и тайным встречам с возлюбленным. Казалось, жизнь наладилась, и все счастливы, но терпения Шурочки надолго не хватило. Через год она вернулась в Швейцарию и снова приступила к занятиям в университете.
За границей Александра знакомится с Розой Люксембург и окончательно увлекается революционными идеями. После этого несколько лет она проводит в постоянных переездах – Цюрих, Лондон, Женева, Петербург – к поискам своего пути в политике добавлялись сложности в семейных и личных делах. В этот период Александра занялась журналистикой, и ее статьи стали появляться в известных изданиях.
Жизнь была полна событий, впечатлений и встреч, но покоя у мятущейся души Александры не было. Получив после смерти родителей значительное наследство, она почувствовала себя еще свободнее – деньги за аренду принадлежащей ей недвижимости и доход от имений служили хорошим подспорьем. Правда, доходы становились все меньше и меньше, без строго взора генерала Домонтовича управляющий стал воровать, а новая хозяйка заниматься делами не хотела и пустила их на самотек. На меха и украшения денег пока хватало, а доскональный учет и контроль были противны ее душе... Да и гонорарами издатели иногда баловали.
Александра заинтересовалась идеями феминизма и вскоре стала одним из лидеров этого движения.


С сыном Мишей

1905 год явился поворотным в ее судьбе – активная участница революционных волнений, Александра знакомится с представителями социал-демократической прессы и увлекается левым журналистом Петром Масловым, несмотря на наличие у него жены и детей. В это время из-под пера Коллонтай выходит знаменитая пропагандистская брошюра «Кто такие социал-демократы и чего они хотят?», наделавшая много шума в революционных кругах. Власти подвергли радикально настроенную журналистку полицейскому преследованию, но деятельная натура Александры подсказала выход – с чужими документами она бежала за границу, устроив, тем не менее, на прощанье многолюдный вечер с приглашенными поэтами и музыкантами.
Сыну, который проживал отдельно от матери с гувернанткой и экономкой, Александра позволила переехать в дом отца – подростку нужен был родительский присмотр.


Петр Маслов

В 1910 году в Берлине Александра Коллонтай вступила в социал-демократическую партию Германии и погрузилась в работу II Интернационала. Это расширило ее связи в левых политических кругах Франции, Италии, а также среди революционеров, эмигрировавших из России. Впрочем, с семьей Ульяновых-Лениных отношения у Коллонтай были прохладными; Ленин даже не включил ее в число преподавателей созданной им партийной школы в Лонжюмо, к большой обиде Александры Михайловны.
Последовавший за ней в Европу Маслов настаивал на законном оформлении их отношений, но мысль о браке и семейной рутине была ей неприятна, и Александра вскоре рассталась и с этим возлюбленным. Тем более, у нее началось новое увлечение – молодым большевиком Александром Шляпниковым, чьи взгляды показались ей искреннее, чем у меньшевика Маслова.
К моменту встречи Шляпникову было двадцать шесть лет, а Александре Михайловне – тридцать девять, но это не оказалось помехой любви.
Увлечение Шляпниковым заставило Коллонтай окончательно перейти от меньшевиков к большевикам - прежде она колебалась, но теперь ей хотелось разделить с любимым и взгляды, и убеждения. Но делить пришлось слишком много - Санька заставлял ее писать статьи вместо него и не давал сосредоточиться на ее собственных... И вскоре Александре... пришлось сбежать в Америку.


Александр Шляпников

В годы Первой мировой войны Коллонтай занималась антивоенной пропагандой, за что ее несколько раз подвергали арестам и высылке из разных стран, в том числе из Швеции, в которую, вопреки административной высылке «на вечные времена», ей еще суждено будет надолго вернуться.

Февральская революция 1917 года позволила Коллонтай приехать на родину. Объятая пламенем революции страна бурлила, и Александра Михайловна, как опытный агитатор, стала «звездой» политических митингов, активно проводя политическую линию Ленина, партийные отношения с которым к тому времени у нее наладились. Александру Коллонтай выбрали членом Петросовета. А ее бывший муж, генерал-майор Владимир Людвигович Коллонтай тем временем умирал в лазарете. Александра один раз его навестила. Говорить было не о чем. "Выздоравливай!" - бросила она и убежала по революционным делам. Коллонтай через пару дней умер. А Александру после выступлений на митингах восторженная толпа выносила на руках...

В апреле 1917 года Александра встретила матроса Павла Дыбенко, избранного незадолго до того председателем Центробалта. День этой памятной встречи – 28 апреля – они оба будут отмечать до конца своих дней. Дыбенко героически оттеснил от Коллонтай другого моряка - Федора Раскольникова (который вскоре сойдется с Ларисой Рейснер).
Несколько месяцев Павел и Александра почти не расставались. Но когда Временное правительство подавило июльские волнения в Петрограде, большинство видных большевиков оказалось под арестом – Троцкий, Луначарский, Антонов-Овсеенко и, в числе других, Коллонтай и Дыбенко (Ленин успел скрыться).


Александра Коллонтай за работой

Арест еще больше поднял авторитет Коллонтай в партийных кругах, и она была заочно избрана в ЦК РСДРП(б), оставаясь за решеткой. После Октябрьского переворота Коллонтай вошла в состав первого большевистского правительства в качестве наркома государственного призрения (социальной помощи). Она стала первой женщиной-министром в мире (вот это вариант для настоящей феминистки!)
Одной из первых акций Коллонтай на новом поприще было устройство Дома инвалидов. Не затрудняясь выбором помещения (хотя в Петрограде новые власти реквизировали сотни богатых домов и зданий бывших государственных учреждений и частных фирм), Коллонтай решила приспособить для нужд социального приюта величайшую православную святыню – Александро-Невскую Лавру.
Колокольный звон собрал к стенам Лавры сотни прихожан, пытавшихся защитить святое место, но революционные моряки под командованием Коллонтай и ее верного друга Дыбенко взяли Лавру штурмом. Уцелевшие монахи были изгнаны из своих келий, а храмы осквернены.
Наутро Александру Коллонтай предали анафеме, оглашенной во всех церквях, но она лишь рассмеялась, узнав об этом.


Павел Дыбенко

Между тем, застрелился еще один поклонник Александры, влюбленный в нее со времен юности, – морской офицер Михаил Буковский. Он прощал ей многое – влюбленности в других мужчин, брак, внебрачные связи, пока она имела дело с достойными, по его мнению, людьми. Когда же он узнал, что Александра сошлась с молодым матросом и эпатирует общество проповедями свободной любви и революционным экстремизмом, Буковский не выдержал.


Павел Дыбенко и Александра Коллонтай

Считается, что Дыбенко и Коллонтай заключили первый официальный гражданский брак в послереволюционной России - без церковного венчания, но с регистрацией органами советской власти (впрочем, с точной датой регистрации в разных источниках существует путаница). Но то, что брак был официальным, не скрывала и сама Александра Коллонтай.
"Я не намеревалась легализовать наши отношения, но аргументы Павла - если мы поженимся, то до последнего вздоха будем вместе - поколебали меня, - писала она. - Важен был и моральный престиж народных комиссаров. Гражданский брак положил бы конец всем перешептываниям и улыбкам за нашими спинами..."
Дыбенко был на 17 лет младше жены, но относился к ней покровительственно и в интимных письмах называл "мой мальчугашка".

Занимаясь "охраной материнства и детства", Коллонтай расформировала сиротский институт им. Николая I в Петрограде. Вскоре здание института сгорело. Коллонтай заподозрила в поджоге бывшую начальницу и нажаловалась Дыбенко. Женщину арестовали и расстреляли.

Коллонтай и Дыбенко в гостях у его родителей

Вскоре после того, как большевики захватили власть, в партийной верхушке начались распри и интриги. Дыбенко, не признавший Брестского мира, был лишен поста наркома по морским делам (и военные и морские дела объединил под своей властью Троцкий), и оказался под арестом; ему, как изменнику дела партии, грозил трибунал и расстрел. Коллонтай, несмотря на то, что ее отношения с Павлом  накануне этих событий несколько осложнились, официально объявила об их браке, надеясь поддержать любимого собственным авторитетом. Сторонние наблюдатели не скрывали иронии. «Дыбенко пошел на Крыленку, Крыленко на Дыбенку, - записала в дневнике Зинаида Гиппиус, - друг друга арестовывают, и Коллонтайка, отставная Дыбенкина жена, здесь путается».
Павла удалось отстоять. В 1919 году Дыбенко и Коллонтай переезжают на Украину - он теперь командарм Красной армии, она – нарком пропаганды и агитации в Украинском советском правительстве. Одновременно Коллонтай занимает видное положение в Коминтерне и занимается пропагандой «революционирования семьи». В ее программе борьба за устранение «замкнутых семейных форм», отсутствие в браке взаимных обязательств, развод по первому требованию одного из супругов и без объяснения причин; рождающихся детей предполагалось отдавать на воспитание в государственные детские колонии и трудовые коммуны, а женщин полностью «раскрепостить», освободив от хозяйства и заботы о детях и стариках… Тезисы о новом отношении к любви и семье Коллонтай публиковала в молодежной прессе, например, в "Молодой гвардии", а также посвятила этой теме несколько художественных книг и популярных брошюр (например, "Дорогу крылатому Эросу"). Но такую программу не могли принять даже самые революционно настроенные большевики, включая Ленина.


Павел Дыбенко

У Дыбенко в дни Гражданской войны проявилась неуемная тяга к роскоши. В Одессе он занял одну из самых роскошных вилл на Французском бульваре. Ежедневно с винных складов в этот особняк доставляли в большом количестве самые изысканные вина. В лучших фруктах и прочих продуктах тоже не было недостатка. О партийных банкетах в особняке Дыбенко ходили легенды...

Между тем, в связи с наступлением белых, Коллонтай, оказавшаяся летом 1919 года в Крыму, эвакуируется и приезжает в Москву, где вновь приступает к ответственной партийной работе. Она заведует Женским отделом ЦК РКП(б) (Дыбенко называл его Центробаба), становится секретарем Международного женского секретариата при Коминтерне, возглавляет комиссию по борьбе с проституцией, выполняет задания советского правительства за рубежом…
В 1920-1923 году она вместе со старым другом Шляпниковым организовала оппозиционную фракцию, получившую позже название «рабочей оппозиции» или платформы Шляпникова-Коллонтай. Выступая с критикой бюрократизации партийной жизни, отсутствия свободы печати, чрезмерных льгот, предоставленных партаппарату, и пр., а также требуя передачи ряда партийных функций профсоюзам,  Коллонтай нажила много врагов в ЦК. Ленин после одного из ее выступлений бросил Александре Михайловне в лицо: «Это разрыв», и больше с ней не разговаривал.
В этот период ее личные отношения с Павлом Дыбенко окончательно портятся – героический моряк неравнодушен к женщинам, а Коллонтай, вопреки собственным установкам на свободную любовь, страшно ревнует. В одном из личных писем она признавалась приятельнице:
"...Видишь ли, мой муж стал засыпать меня телеграммами и письмами, полными жалоб на свое душевное одиночество, упреков в том, что я несправедливо порвала с ним... Письма были такие нежные и трогательные, что я проливала над ними слезу и уже начала сомневаться в правильности моего решения разойтись с Павлом... И я узнаю, что Павел вовсе не одинок, что, когда его корпус перевели из Одесского круга в Могилев, он захватил с собой "красивую девушку" и она живет у него. Ночью со мной случился сердечный приступ и нервный припадок…”

На Х съезде партии «рабочая оппозиция» подверглась разгрому, да и личная жизнь дала трещину. Коллонтай решает открыть новую страницу своей биографии. Она обращается к Сталину, занявшему к тому времени пост генерального секретаря ЦК, с просьбой решить вопрос о ее дальнейшей работе, и по личному указанию Сталина в 1922 году уезжает в Норвегию, представлять интересы Советского Союза.

А.М. Коллонтай на дипломатической работе

В 1923 году Коллонтай занимает пост полпреда и одновременно торгпреда Советского Союза, став первой женщиной-послом. Дипломатическая карьера Коллонтай оказалась удачной – в 1926 году она уезжает в Мексику в качестве полпреда, но из-за того, что климат Латинской Америки ей плохо подходит, в 1927-1930 снова становится полпредом в Норвегии. С 1930 по 1945 год, в сложный политический период, она – посол Советского Союза в Швеции. О том, что ее когда-то навеки выслали из этой страны, шведы предпочли не вспоминать. Со дней революционной молодости у нее осталось много друзей в лево-радикальных кругах Швеции. Со временем бывшие бунтари остепенились, превратились в известных политиков и заняли высокие посты. Но дружеские связи помогли Коллонтай установить с ними неформальные контакты и решать важные вопросы с их помощью. Например, когда в Испании началась гражданская война, советские добровольцы с документами на чужое имя отправлялись воевать с генералом Франко чаще всего через Швецию.
Александра Коллонтай решает сложнейшие дипломатические задачи, борется за интересы Советского Союза на международной арене, но при этом с болью думает о том, что происходит на родине. К 1937 году из всех видных деятелей «рабочей оппозиции» в живых и на свободе осталась только она одна. Исчезают друзья, близкие люди. Расстрелян старый большевик Александр Шляпников (в его преданности партии Коллонтай никогда не могла усомниться), в 1938 году расстрелян самый любимый ее человек – Павел Дыбенко, за месяц до ареста смещенный с поста командующего Ленинградским военным округом. Расстрелян даже генерал Саткевич, тот самый друг Владимира Коллонтая, явившийся для юной Шуры «катализатором свободы». «Я очень одинока. Очень, - писала Коллонтай из Стокгольма в одном из личных писем. – У меня такое ощущение, что вокруг меня возникают все новые и новые пустоты».
Она и сама ждала ареста со дня на день – на Лубянке готовились дела на «изменников-дипломатов». Уже погибло множество добрых знакомых Александры Михайловны – Лев Хинчук (полпред в Германии), Константин Юренев (посол в Австрии и Японии), Владимир Антонов-Овсеенко (генеральный консул в Барселоне), Александр Аросев (посол в Чехословакии) и другие сотрудники дипломатических служб. Но Александру Михайловну эта судьба миновала.


В дни советско-финской войны, когда Швеция, сочувствуя Финляндии, отправляла туда отряды добровольцев и сама балансировала на грани вступления в войну, Александра Коллонтай сделала все, чтобы этого не допустить. Еще труднее было во время Второй мировой войны... В конце войны Коллонтай разбил частичный паралич, левая рука и нога перестали двигаться. На военном самолете ее вывезли в Москву для лечения.

В 1945 году прикованная к инвалидному креслу Коллонтай становится советником МИД СССР. «Жизнь была богата, насыщена, красочна и интересна. Кое-что сделала, меньше, чем хотела, меньше, чем мечтала, но маленький след остается», - записала она в день своего шестидесятипятилетия, подводя итоги прожитого. Но судьба подарила ей еще много лет жизни. Скончалась Александра Коллонтай в 1952 году, не дожив лишь трех недель до своего восьмидесятилетия.


Александра Коллонтай в инвалидном кресле на официальном мероприятии

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив