«О феномене бредовой работы»

swamp_lynx — 18.09.2024 "Если бы потребовалось разработать режим работы, идеально подходящий для поддержания власти финансового капитала, трудно представить себе, как можно было бы сделать это еще лучше.
Работники, занятые настоящим производительным трудом, подвергаются беспощадному давлению и эксплуатации. Остальные делятся на запуганную страту всеми осуждаемых безработных и более крупную страту, которой, по сути, платят за то, что они ничего не делают. Последние занимают должности (менеджеров, администраторов и так далее), заставляющие их отождествлять себя с точкой зрения и ощущениями правящего класса — в особенности с его представителями из финансового сектора — и одновременно кипеть негодованием в отношении тех, чья работа имеет очевидную и безусловную общественную ценность." Дэвид Гребер (via papalagi).



Рассказывают, что, когда надписывали черепки [чтобы определить, кого из политиков подвергнуть остракизму и изгнать из города], какой-то неграмотный, неотесанный крестьянин протянул Аристиду — первому, кто попался ему навстречу, — черепок и попросил написать имя Аристида. Тот удивился и спросил, не обидел ли его каким-нибудь образом Аристид. «Нет, — ответил крестьянин, — я даже не знаю этого человека, но мне надоело слышать на каждом шагу „Справедливый" да „Справедливый"!..» Аристид ничего не ответил, написал свое имя и вернул черепок. (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Аристид).

"Впрочем, даже если мои подозрения не подтвердятся, одно соображение неоспоримо: из-за подобных условий труда политическая жизнь наполнена ненавистью и злобой. Те, кто с трудом выживает и не может найти работу, злятся на трудоустроенных. Трудоустроенных убеждают ненавидеть бедняков и безработных, которых постоянно называют паразитами и нахлебниками. Те, кто застрял на бредовой работе, обижены на всех, кому повезло заниматься по-настоящему производительным или полезным трудом. А тем, кто занят по-настоящему производительным или полезным трудом, недоплачивают, их унижают и не ценят; и их, в свою очередь, всё сильнее бесят те, кто, по их мнению, занял немногочисленные рабочие места, где можно хорошо зарабатывать и при этом заниматься чем-то полезным, возвышенным или привлекательным, — те, кого они называют либеральной элитой. Наконец, всех их объединяет ненависть к политическому классу: они считают, что он коррумпирован (и совершенно правы). Однако политическому классу все предыдущие формы пустой ненависти весьма удобны, поскольку они отвлекают внимание от него самого."


Андрей Парибок. Ценность -то, что ценится. Общечеловеческая ценность - то что ценится любыми обществами людей, потому что не индивид же мерило: он даже не существует вне общества
Выражение "общечеловеческие ценности" , как всем желающим давно ясно, - лукавое и насквозь идеологичное. Среди них не встретишь таких бесспорно, без кавычек общечеловеческих ценностей, как младая красавица, молодой храбрец-богатырь, хорошая еда, мир и лад с соседями, приятный климат, крепкое здоровье, добронравие, самообладание.


az118: В США Гувер в 50-60-х гг сделал коррупцию легальной частью бизнеса крупных корпораций, особенно ТНК, и затем последующие администрации просто раздавили почти всех их мелких конкурентов в 90-00-х и превратили государство в их исполнительный механизм. В СССР и СЭВ в 1950-70-х было наоборот и коррупции было меньше на порядок до 80-х.


kryloyashher: Те, кто придумал либерализм, придумали себе и отдельного бога, оставив остальным прежнего. Поэтому родился принцип " Для своих всё, для остальных — закон". (То, что этот принцип проговорили в ХХ веке дела не меняет. Скорее подчёркивает доведение его до предела).


filosof_a. Техническое превосходство вместе с общей моральной отсталостью породило иллюзию особого бремени белого человека.


az118: Любой здоровый организм, в т.ч. социальный с функциональными сословными органами, устроен функционально-иерархически от Природы, а не от вымыслов лживых придурков. Вымыслы лживых придурков с классами, классовыми и мировыми войнами начинаются когда общественный организм поражен тяжелой болезнью типа рака с воплями о свободе, равенстве и братстве вместо здоровых долга, порядка и справедливости. Болезнь эта приходит в старости или при природных катаклизмах типа Великого голода и сразу Великой чумы в начале и середине 14 века, положивших конец Высокому средневековью и открывших дорогу прогрессизму - процессу всемирного нигилизма со старческим маразмом инфантильных дебилов под присмотром полоумных баб.
Nec audiendi qui solent dicere, Vox populi, vox Dei, quum tumultuositas vulgi semper insaniae proxima sit.


mahadaridra: В философскую антропологию остро необходимо ввести понятие о различности людей, их задатков и способностей. Более того, это должно стать центральной темой. Без рассмотрения ее сама такая антропология беспредметна и бесцельна.
Исторической , вводной частью ее должно быть рассмотрение различных имевшихся и отчасти живых предрассудков вроде расизма и антирасизма, пренебрежения женщинами и феминизма.
Анnитезу природы и культуры надо дополнить развитым посредствующим их представлением об общих закономерностях онтогенеза индивидуума.
А прежде всего , если автор берется разрабатывать эту тему, он обязан быть совершенно бесстрашным, а также набраться невозмутимости (в значительной степени бесстрастным). Быть то ли могучим йогом, то ли стоическим мудрецом и пр. Иначе ничего не выйдет.
То есть философское учение о человеке - задача для того, кто уже перестал быть просто человеком, понимает и применяет это. Так что такое учение субъектно-рефлексивно по замыслу.


osyotr. Отчего нашей дальней родне так невыносимо признать, например, что негр в среднем глупей белого? Потому что придется его опять ​гнобить​, ​примучивать​, показывать в ​зоо​садах — уже не хочется, а придется. Вариант «оставить в покое» не мыслится и не рассматривается. Из клетки ​зоосада — не меньше, чем на профессорскую кафедру; ему, может быть, не хочется, а придется.


nikolaitroitsky. Адепты политкорректности не очень-то считаются с мнением тех, кого ... хотят облагодетельствовать. Как замечают психологи, главное в этой игре по замене слов – продемонстрировать свои высокие моральные качества. Именуя негра «​афро​американцем», инвалида – «лицом с ограниченными физическими возможностями», здоровые белые люди испытывают то же чувство, что и богач, подающий нищему. Они гордятся своей способностью сочувствовать слабому, но отнюдь не стремятся стать равными ему. Ведь тогда у них не будет возможности совершать политкорректные поступки.


Андрей Парибок. Я продолжаю перевод с санскрита грандиозной "Гандавьюха-сутры" из цикла "Аватамсака-сутр". Ни одного перевода на европейский с санскрита не существует. Имеется только перевод на американский язык китайской версии, а она заведомо куда проще стилистически, чем санскритский оригинал.
___
В ту пору у живых существ было также заметно и различие в телосложении. И различие в цвете кожи, различие в голосах, различие в именах, различие в семьях и родах, различие в продолжительности жизни, различие в росте и упитанности, да и различие в отваге, силе, храбрости, крепости; и различие в том, были ли их обязанности: приятными или же неприятными; заметно было и различие их устремлений: у одних они были возвышенными, у других низкими. И существа, что были с хорошим цветом кожи, у кого устремления были возвышеннее, мышцы поплотнее, кто был красив и виден собою, говаривали такие речи: «Эй ты, человек! А я ведь по сравнению с тобой благообразнее!». Так выходило, что существа, бывшие превосходными в телосложении, на иных существ, ущербных в телосложении, посматривали свысока. И из-за такого неблагого корня, который пророс оттого, что они друг на друга смотрели свысока, и их обычный срок жизни уменьшался, и их благообразие, и силы, и удовольствие от жизни уменьшались.
__
Издание перевода со статьей и комментариями составит весьма увесистый том.


civil_engineer. Англосаксы называют "справедливостью" когда другие играют по их правилам.


kryloyashher: Империя — военно-административная структура способная (1) предложить социально-политическую платформу, для совместного существования сообществ с разной конфессиональной принадлежности; и (2) обеспечить контроль за исполнением её правил и законов без вмешательства во внутриконфессиональные вопросы сообществ.
Т.е. свое рода арендодатель со своей охраной и техобслуживанием. Но за плату.
ПС. Обязательное условие (3) иметь свою системно веротерпимую религию в основании которой может быть только безличностное Начало. Даже если это атеизм.
Именно способность удерживать в едином составе народы с разной картиной мира (то, что даёт религия) и определяет "империю".


Дэвид Гребер. Самое полезное, что можно извлечь из работы, — это 1) деньги, чтобы оплачивать счета, и 2) возможность принести миру пользу. Между двумя этими вещами существует обратная зависимость. Чем больше твой труд помогает и приносит другим блага, чем выше создаваемая тобой общественная ценность, тем меньше вероятность, что тебе за него заплатят.

...В исходной статье о бредовой работе 2013 года я подчеркнул один момент, поразивший меня во время акции «Захвати Уолл-стрит», прошедшей двумя годами ранее. Сторонники движения (особенно те, кто слишком много работал и не мог проводить длительное время в палаточном лагере, а приходил только на марши или выражал поддержку в интернете) часто жаловались:
«Я хотел делать что-то полезное в своей жизни — заниматься работой, которая позитивно воздействует на других людей или, по крайней мере, не приносит никому вреда. Но в существующей экономической системе если ваша работа связана с заботой об окружающих, то вы получаете так мало и залезаете в такие долги, что не сможете позаботиться о собственной семье». Люди постоянно чувствовали дикую злость из-за несправедливости такого общественного устройства. Про себя я стал называть это «восстанием заботливого класса».

...Между средневековым феодализмом и его нынешней финансовой разновидностью есть одно принципиальное различие. Средневековый феодализм основывался на принципе самоуправления производителей. Люди, чья работа была основана на каком-либо специальном знании, будь то производители кружева, колесные мастера, торговцы или правоведы, должны были коллективно регулировать свои собственные дела и решать, кому будет разрешено получить профессию и как будет устроено обучение. Внешний контроль был минимальным. Гильдии и аналогичные организации обычно обладали сложной внутренней иерархией (хотя не всегда она была настолько сложной, как сейчас: например, во многих средневековых университетах студенты сами выбирали профессоров), но, по крайней мере, средневековый кузнец или мыловар мог заниматься своей работой, будучи уверен, что ни один человек, который сам не является кузнецом или мыловаром, не будет рассказывать ему, что он что-то делает неправильно. Очевидно, что промышленный капитализм это изменил, а развитие менеджериализма в XX веке продвинуло процесс еще дальше; однако вместо того, чтобы в какой-то мере повернуть всё вспять, финансовый капитализм только ухудшил ситуацию. Стремление к «эффективности» привело к тому, что менеджеры, руководители и другие так называемые эксперты по вопросам эффективности стали обладать всё большей и большей властью, а настоящие производители почти лишились автономии. В то же время появляется такое ощущение, что уровни и классы менеджеров множатся до бесконечности.

Каждому декану нужен вице-декан и замдекана, а каждому из них нужна команда управленцев, секретари и административный персонал; все они существуют только для того, чтобы нам было сложнее учить, проводить исследования и выполнять самые элементарные рабочие обязанности.

Я писал в другой работе, что одной из важнейших причин технологической стагнации на протяжении нескольких последних десятилетий является то, что ученые тоже вынуждены тратить значительную часть своего времени, соперничая друг с другом и убеждая потенциальных спонсоров, что они уже знают, что собираются открыть. Наконец, все эти бесконечные ритуальные внутренние совещания, на которых «динамичные координаторы брендов» и «менеджеры концепций по Восточному побережью» из частных корпораций демонстрируют свои презентации в PowerPoint, графические схемы и глянцевые отчеты с кучей графиков, — по существу, это тоже формы маркетинга внутри университета.

...Если раньше универ­ситеты, корпорации, киностудии и другие подобные организации управлялись при помощи сочетания относительно простой структуры подчинения и неформальных патронажных сетей, то теперь существует целая вселенная проектов бюджета, стра­тегических концепций и презентаций команд разработчиков. Это позволяет бесконечно придумывать новые, всё более бес­полезные, уровни управленческой иерархии, которые занимают мужчины и женщины со сложными названиями должностей. Они бегло изъясняются на корпоративном жаргоне, но у них нет опыта выполнения той работы, которой они должны руко­водить, а если и есть, то они сделали всё возможное, чтобы о нем забыть.

Краткий экскурс в историю выдуманной работы вообще и в историю идеи покупки времени других людей в частности
Босс: Почему ты не работаешь?
Работник: Мне нечего делать.
Босс: Ну, тебе нужно притвориться, что ты работаешь.
Работник: Слушай, у меня есть идея получше. Почему бы тебе не притвориться, что я работаю? Тебе же платят больше.
Из комедийного шоу Билла Хикса

Понятное дело, никто специально не создавал эту систему именно так. Она формировалась почти сто лет методом проб и ошибок. Но это единственное объяснение, почему, несмотря на имеющиеся технологические возможности, мы все не работаем по три-четыре часа в день.

В апреле 2013 года, по странному стечению обстоятельств, мне довелось присутствовать на конференции «Как окончательно исправить банковскую систему», проводимой Федеральным резервным банком Филадельфии. На ней выступил Джеффри Сакс, экономист из Колумбийского университета. Он выступал по видеосвязи и ошеломил всех, когда он, как выразились бы аккуратные журналисты, «на редкость откровенно» высказался о руководителях американских финансовых учреждений. Особую ценность словам Сакса придает то, что, как он постоянно подчеркивал, многие из этих людей были с ним совершенно честны, поскольку предполагали, и не совсем безосновательно, что он на их стороне:
Знаете, я сейчас часто вижусь с этими людьми на Уолл-стрит... я их знаю. Это люди, с которыми я обедаю. И я скажу совершенно прямо: там нездоровая моральная среда. [Эти люди] не считают себя обязанными платить налоги, не чувствуют ответственности перед клиентами, ответственности перед контрагентами по сделкам. Они грубые, жадные, агрессивные, у них действительно нет тормозов, и эти люди здорово надули всю систему. Они искренне считают, что у них есть Богом данное право брать сколько угодно денег и делать это любым способом, законным или незаконным.

Если посмотреть на пожертвования на избирательные кампании, что мне как раз вчера довелось сделать по другим причинам, то финансовые рынки — это спонсоры номер один на выборах в США сегодня. Наша политика коррумпирована насквозь... Обе партии по уши в этом.

И всё это привело к ощущению безнаказанности, которое и правда потрясает, его сейчас можно заметить при личном общении с ними. Это очень, очень нездоровая ситуация. Я четыре года ждал — уже даже пять лет, — что встречу на Уолл-стрит хоть кого-нибудь, кто заговорил бы на языке морали.
И я этого так ни разу и не увидел.
Вот, пожалуйста. Если Сакс был прав (а в самом деле, кому знать, как не ему?), то на командных высотах финансовой системы находятся уже не люди, занятые бредовой работой. Это даже не те люди, которые поверили собственным пропагандистам. Это просто кучка жуликов.

Важно также отличать бессмысленную работу от просто плохой работы. В качестве названия для последней я использую часто употребляемое выражение «дерьмовая работа».

Я поднял этот вопрос только потому, что эти два понятия постоянно путают, а это странно, ведь между ними нет ничего общего. Их даже можно противопоставить друг другу. Бредовая работа часто хорошо оплачивается, и у сотрудников, выполняющих ее, обычно отличные условия труда; просто она бессмысленна. Дерьмовая работа обычно совсем не бесполезная — как правило, это нужное занятие, которое явно приносит обществу пользу, просто к работникам плохо относятся и им мало платят.

...Это два абсолютно разных вида угнетения. Безусловно, не стоит приравнивать их друг к другу. Мало кто из моих знакомых променял бы бессмысленную должность менеджера среднего звена на работу канавокопателем, хотя они понимают, что канавы и правда надо копать. (Впрочем, я знаю людей, которые бросили свою бредовую работу, чтобы стать уборщиками, и вполне этим довольны.) Я лишь утверждаю, что каждый из этих двух видов работы угнетает по-своему.

Теоретически также возможно работать одновременно и на бредовой, и на дерьмовой работах. Думаю, если представить себе худшую работу на свете, она будет сочетанием этих двух видов. Когда Достоевский был в ссылке в Сибири, он придумал теорию, что самый ужасный вид пытки — это заставить человека бесконечно выполнять работу, которая явно бессмысленна. Он заметил, что, хотя заключенные были приговорены к «каторжным работам», на деле работа была не такой уж каторжной. У крестьян работа обычно намного тяжелее. Но крестьяне хотя бы отчасти работали на себя. На каторге тяжесть труда заключалась в том, что труженики ничего от труда не получали:
Мне пришло раз на мысль, что если б захотели вполне раздавить, уничтожить человека, наказать его самым ужасным наказанием, так что самый страшный убийца содрогнулся бы от этого наказания и пугался его заранее, то стоило бы только придать работе характер совершенной, полнейшей бесполезности и бессмыслицы.
Если теперешняя каторжная работа и безынтересна и скучна для каторжного, то сама в себе, как работа, она разумна: арестант делает кирпич, копает землю, штукатурит, строит; в работе этой есть смысл и цель. Каторжный работник иногда даже увлекается ею, хочет сработать ее ловчее, спорее, лучше. Но если б заставить его, например, переливать воду из одного ушата в другой, а из другого в первый, толочь песок, перетаскивать кучу земли с одного места на другое и обратно, — я думаю, арестант удавился бы через несколько дней или наделал бы тысячу преступлений, чтоб хоть умереть, да выйти из такого унижения, стыда и муки.


Я полагаю, инстинктивное желание навеки сохранить ненужный труд идет просто из страха перед толпой. Толпа воспринимается как стадо, способное на воле вдруг взбеситься, и безопаснее не позволять ей от безделья слишком задумываться. (Джордж Оруэлл. Фунты лиха в Париже и Лондон).


az118: Проблема в конфликте острой жизненной необходимости экономической и культурной экспансии и объективной невозможностью ее проведения из-за исчерпания необходимых пространственно-энергетических ресурсов - достигнуты физические и ментальные пределы роста и сформированная прогрессизмом общественная психика испытывая сильный сенсорный голод по новизне впадает в скрытый перманентный стресс.


Сергей Пряников. Капитализм стал успешен тогда, когда общий научно-технический потенциал общества в некоторых странах сделал вложения в науку и технику экономически выгодными. Причём одними из самых выгодных вложений - то есть, приняв идею богатства как пропуска в элиту (а не наоборот, как это было большую часть истории человечества). Самым надёжным способом получения сверхприбыли было именно вложение в развитие технологий.
С конца XX века стало заметно замедление научно-технического прогресса. Почти всё легкодоступное мы уже открыли и придумали, дальнейшие открытия даются сложнее и дороже. Расходы стали слишком велики - сверхприбыли кончились.
Таким образом, капитализм, как способ упростить систему отбора в элиту до "богатый = умный, прогрессивный, развивающий технологии", кончился. Источниками сверхприбыли стали вещи, в большом количестве обществу губительные - и те общества, которые выживут, неизбежно загонят их в некие рамки.


Евгений Владимирович. Более богатые действительно привыкли к хорошим условиям, а потому более уязвимы. Но они как раз опасны тем, что не будут отказываться от сверхпотребления и идти будут на самые гнусные, крайние меры, чтоб сохранить те условия и пусть горит всё вокруг, но чтоб у них было хорошо. Они не знакомы на своей шкуре, что такое сострадание в тяжёлых условия, именно когда тятяжко и ты ещё помогаешь и т. п., поэтому не надо думать, что там ослабеют, они наоборот все силы, активы бросят, самое гнилое поведение, чтоб быть там где они были ... и таких только ломать до конца надо, через силу страх гнуть, а если чуть смягчил хоть на 5 минут, то тебе руку, а потом и башку захотят откусить. Это психология поведения.


civil_engineer. Британцев надо учить действием: ибо вся их элита - это выдрессированные по итонам психопаты-детдомовцы, они по-другому не понимают.


Борис Мячин. Главное заблуждение нашего времени - это уверенность в том, что образованный человек есть умный человек. При этом под «нашим временем» я подразумеваю не XXI век, а последние 200 лет русской истории.
Совершенно неясно, как выбираться из этого барахла, из болота "нашего времени", героями которого мы все являемся. Всем нам хочется похайпить, покрасоваться, написать в комментариях чего-нибудь умненькое, чтобы нас заметили и сказали: о, какая интересная мысль! как стильно вы рассуждаете... а умеете ли вы легко танцевать мазурку? да-с, умею... ну пойдемте, потанцуем... Вот как это работает. Вот к чему приводит бегло схваченная образованщина. К "приходите вечером на сеновал". И в этом котле высокосветской пошлости всё и крутится. Вот уже 200 лет как.
Все мы дети Отечественной войны 1812 года, которые никак до си пор не могут уяснить ее главный урок - главный враг России не француз, а безмозглая французистость, галломания, иногда оборачивающаяся таким же безмозглым "патриотизмом".


Андрей Парибок. Возражения против максимы (в примерной передаче) "Чтобы изменить мир, правильнее или проще всего изменить свое сознание (отношение) к нему" встречаются нередко с активистской стороны. Но критики не замечают, что без изменения сознания или отношения вообще ничего нельзя предпринять. То есть эта максима - чисто аналитическая. Из нее не следует ни квиетизма, ни фатализма, ни резиньяции.
Если кто-то полагал, что с его метаболическим синдромом ничего не поделать, он ничего и не делал. А если он изменил свое отношение и сообразил, что можно то ли полностью избавиться от него, то ли значительно облегчить, он приступит скорее всего, к действиям.

Иннокентий Китаев. Утверждение, что для изменения чего-то нужно изменить сознание/отношение к этому чему-то предполагает верность утверждения, что исходное сознание/отношение к миру не предполагает его изменения, потому что нет (не видно) активности сознающего для изменения чего-то, что в свою очередь предполагает, что между сознанием, предполагающем изменение чего-либо, и активностью не может быть временного лага.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив