о духовном мире человека
mmekourdukova — 29.06.2012По тэгу «Мартын Задека» это у меня, кажется, первый открытый постинг, потому что ничего личного. И ещё потому, что я точно знаю, почему я такой сон видела.
Вчера около полуночи моя совесть получила хук в челюсть от любимой френдессы. На тему зачем я сижу тут в ЖЖшечке вместо смиренно и душеполезно хозяйством заняться. Я встрепенулась, вынула гладильную доску и полсотни сорочек отца диакона. А так как я под это дело смотрю кино (а без утюга в руках, признаться, кин не смотрю) , то я и стала знакомиться с обновкой, которой нас третьеводни одарили на веймарской афонской конференции. Диск "Лучшие фильмы 2011 года о духовном мире человека", то есть крем и вишенка XVI международного фестиваля кинофильмов и телепрограмм «Радонеж».
Сорочки кончились примерно через полтора часа. За это время я успела надкусить три шедевра из пяти, попавших на диск. Именно надкусить, потому что более двадцати минут подряд выносить эти махровые духовные миры я не могла. Занятно, что всё там было как на подбор, ровненько, без случайных проколов. И лица (а равно и руки!), и тексты (фильмы документальные, естессна, о духовном-то мире – документальные), и музон, и текстовки музона, и интонации, и собственно режиссерская работа. С непременным рваньём на куски неравной (но очень небольшой) длины любого интервью и любого повествования, и прослаиванием этих кусков пейзажами, колокольным звонарением и картинами мирного труда. Чтобы зритель не переутомился насыщенной инфой, в том числе духовной, сочащейся из этих интервью.
Вот. А потом я уронила утюг и заснула.
Сон был яркий, но труднопересказуемый,
потому что никакого нарратива не было, а только картинки. Я
посещала во сне мое Луганское художественное училище, которое
теперь помещалось в новом здании, стеклобетон на выжженной и
вытоптанной лужайке, и внутри тоже было совершенно не таким, хотя я
знала, что это она, альмаматер. Меня водила по нему какая-то
невнятная девица, дававшая объяснения, студентка тамошняя. Больше
ни с кем я там не говорила, и так вот весь сон и прогуляла по
мастерским, коридорам и холлам заведения. Визит начался со спуска
по очень узкой и нечеловечески крутой белой кафельной лестнице в
подвальные помещения (там на ступеньках ещё лозунги были выложены
мозаикой местами), и впоследствии, хотя мы и поднимались, пешком и
на лифте, меня не покидало ощущение подвала или бункера – окон не
помню, стены неровные бетонные выкрашенные маслом в немаркие тона,
освещение только искусственное, слегка тянет сортиром и
дезинфекцией. Училище, которое при мне было феерически
патриархальным даже для глубинки, теперь было напичкано
всевозможными техническими девайсами, облегчавшими коммуникации и
доступ к инфе. Больше всего мне запомнилась линия почтовых
пересылок – рядом с лестничной клеткой тряслась проволока и по ней
невозмутимо ехали вверх и вниз заказанные в библиотеке книги,
затребованные в методфонде объекты и всякое такое, легонько жужжа.
Молодёжь мыкалась среди всего этого четвёртого сна Веры
Павловны с потерянным, но деловитым видом, и я видела
повсюду их работы – тёмный ужас, смесь самого смелого
постмодернистского куража с самой вшивой провинциальной
пошлятиной. Конечно же, или коллажи, или нефигуратив. То есть
все фигуративные изображения получены механически, а все
«творческие» затеи – нефигуративны. Ну, это неописуемо,
конечно, это надо смотреть. Ещё я нашла где-то в углу пыльную папку
со списанными в расход факсимильными репродукциями рисунков
классиков, мне очень хотелось спереть её под шумок, но было
неловко.
Ну, собственно, это и всё, мне даже
неловко за такой прямолинейный сон. Но еже писахъ –
писахъ чего показали, то и есть.
|
</> |