О дне рождения (часть, видимо, первая)

inkogniton — 22.12.2020 Как я люблю декабрь, не передать -- тут и мой день рождения, и новый год, и общее ожидание невероятных чудес и праздника. Декабрь лучший месяц, вне всяких сомнений. Но сначала -- спасибо вам огромное за такие теплые и приятные поздравления на день рождения, я читала и улыбалась, всё думая, когда же выдастся минута написать спасибо.

Вот и я ягодка опять, не только следуя поговорке, но действительно -- прибор работает на славу, превращая меня из Василисы каплю премудрой в Василису немного прекрасную. Никак не могу понять чем я была недовольна в зеркале десять лет назад. Сейчас, когда я как будто пять-семь лет назад, я прыгаю от радости, а десять лет назад как смотрела на себя в зеркало, так и бурчала беспрерывно. Бог мой, как глупа юность!

Самое тяжелое -- выпросить подарок у самой себя. Не выпросить -- выклянчить. Смотреть на вещь, думать как же я ее хочу, просто умираю хочу, просто жизни не представляю уже без нее, ан нет, не выклянчивается, не выпрашивается. Всё думаю -- это же не цена, это просто ужас какой-то, мы же по миру пойдем и всё из-за меня. Потом смотрю еще и продолжаю клянчить: дорогая, говорю себе, ты же такая молодец -- ты ребенка родила, стоя, практически, одной ногой в саване, ты степени получила, ты прекрасна, умна и неповторима! В конце концов, продолжаю уговаривать себя я, у тебя день рождения! Ан нет, на всё это внутренний голос басом отвечает: тоже мне молодец, ну родила, подумаешь, тысячи женщин по миру рожают, им что -- медаль давать? Какие степени, окстись, басит внутренний голос, это когда было вообще? Сто лет назад было ведь, вспомнила бабка, как в девках ходила. Прекрасна, -- продолжает он визгливо, -- подумаешь! Ты знаешь сколько таких умных и прекрасных?! А про день рождения, -- переходит голос на монотонное бубнение, -- я вообще не говорю, он каждый год, так теперь что -- разориться всей семье, так как у тебя что-то, что неизменно повторяется каждый год?! Дурак, -- говорю я своему внутреннему голосу, -- мне же хочется, мне так хочется!

Мне хочется много всякого прекрасного: куртку, пальто, сапоги, часы (речитативом), джинсы, пару свитеров (лучше пять, если подумать), пару платьев (всё после предыдущего речитатива медленно и обдуманно) и, конечно, сумку. Я эту сумку хочу опять как в анекдоте: я ее хочу с периодичностью раз в три месяца уже семь лет. С тех пор ее цена утроилась -- я за этой ценой даже в мечтах не успеваю. И потом, если раньше я просто клянчила у себя, то теперь я клянчу с оглядкой. Ты вообще понимаешь, -- говорит мне противный внутренний голос, -- что цена этой сумки это один процент от цены хорошего дома, ты понимаешь или нет?! Ыкл хочет дом, я хочу сумку, все вокруг хвалят Ыкла и объясняют мне, что дом важнее. Я вздыхаю, думаю о том, что цена на сумку действительно один процент от цены на неплохой воображаемый дом и вздыхаю опять -- еще горше. Нет, никогда я ее у себя не выклянчу, думаю я, заламывая руки в мечтах. За ужином я ною вслух -- я никогда, никогда не получу эту сумку, никогда! Я смахиваю воображаемую набегающую слезу и отчаянно машу рукой. Дорогая, -- перебивает меня Ыкл, -- вот ты жалуешься, а чадо сейчас подумает, что это я, я! не даю купить тебе эту сумку. Чадо, до того утешающая и внимательно слушающая, серьезно поворачивается к нему и спокойно отвечает -- не волнуйся, дорогой папа, в свои годы я прекрасно знаю кто в нашем доме заведует финансами. Шах и мат, съели?

Мама, -- подбегает она ко мне на следующий день, -- а вот если, к примеру, мы купим дом, то сколько лет надо будет выплачивать эту самую ипотеку? Я сижу у зеркала, я вожу прибором по лицу, мне не до ипотеки. Я отвечаю быстро -- двадцать пять, как минимум. Чадо убегает, возвращается через пару минут -- мама, я посчитала, через двадцать пять лет мне будет тридцать четыре года, я сама тогда куплю тебе эту сумку! В подарок! Я растрогана, но продолжаю бурчать -- а мне ведь тогда будет семьдесят, зачем мне тогда сумка, доченька. А что, -- хитро смотрит чадо, -- в семьдесят она тебе уже не нужна? Нужна, конечно, -- немедленно отыгрываю я назад, -- но так, чтобы к семидесяти она уже была, а не так, чтобы она только появилась тогда, когда я уже сморщенная и скрюченная как старый башмак! А ты, -- резонно возражает чадо, -- продолжай работать приборчиком и тогда не будешь ни сморщенная, ни скрюченная. Довольная собой она убегает в неизвестном направлении -- у нее дела, работа, занятия. Я остаюсь наедине со своим бурчащим внутренним голосом: ну что, -- смеется он надо мной, -- выклянчила сумку? Получите-распишитесь, -- продолжает он так ехидно, что хочется стукнуть его чем-нибудь тяжелым, -- вот когда будешь старая кляча, тогда и получишь!

Папа и мама звонят поздравить с днем рождения -- они сидят напротив монитора и кричат изо всех сил: с днем рождения, дорогая доченька! Я радостно принимаю поздравления, собираюсь было поболтать, как папа сообщает, что у них больше нет времени, им надо бежать. Куда бежать? -- изумляюсь я. Как куда? -- папа изумляется моему вопросу не меньше, -- к нам скоро гости придут, я еду готовлю, у меня всё горит и кипит. Какие гости, что случилось? -- ошалело смотрю я в экран, пытаясь удержать папу от немедленного побега. Как что случилось? -- повторяет папа за мной, -- мы день рождения сейчас праздновать будем! Твой день рождения, -- уточняет он на всякий случай. В общем, -- продолжает он быстро, не давая мне вставить слова, -- нам надо бежать, скоро придут гости праздновать твой день рождения. Пока-пока, -- машут они мне руками, -- целуем, любим! После этого они отключаются, я же продолжаю сидеть перед черным экраном, всё пытаясь понять что такое сейчас случилось.

За неделю до этого мы с папой обсуждали подарки. Купите уже дом, -- уговаривает меня папа, -- если надо будет, мы немного поможем. Много у нас нет, -- добавляет быстро, -- но как-нибудь постараемся подсобить. Папа, -- восклицаю я, картинно смахивая воображаемые набегающие слезы, -- лучше сумку мне купи, в смысле можешь дать денег, а я сама ее куплю! Неа, -- цокает языком папа, -- на сумку не дам. Но почему? -- умоляюще смотрю на него я. Я жадный, -- цокает папа опять, стараясь не хохотать, -- вот на дом, если надо будет, дам, а на сумку -- нет, не дам. Без сумки поживешь, -- резюмирует он. Подожди, -- вмешивается мама, -- ведь она же хочет сумку! Ты знаешь сколько эта сумка стоит? -- поворачивается папа к маме и называет приблизительную цену. Боже, -- прикрывает мама рот ладонью, -- это не сумка, это целый дом! Зачем тебе такая сумка? Хочу, -- упрямо, продолжая мысленный диалог с собственным внутренним голосом, смотрю на нее я, -- мама, я, -- быстро добавляю, -- с ней не буду расставаться, буду ее всюду носить, любить, холить и лелеять! За такую цену, -- оглушительно хохочет мама, -- тебе надо будет в ней жить!

Я всё клянчила у себя хоть что-нибудь, всё смотрела на все желанные картинки и думала -- ну хоть что-нибудь. Но внутренний голос бурчал и бурчал и никак не давал сосредоточиться на главном: на себе, любимой. Из всех желанных вещей я поняла, что больше всего хочу давно желанные часы. Они дешевле сумки, намного, -- клянчила я у самой себя, пытаясь победить внутренний голос логическими построениями, -- они, конечно, несомненно, ужас какие дорогие, чтоб их производителям кошмары по ночам снились как минимум месяц, нет, пусть будут лучше живы-здоровы-веселы, может тогда дополнительную скидку дадут, но зато: во-первых, на них прекрасная скидка, а без скидки ты их вообще никогда не купишь, во-вторых, они прекрасные, в-третьих, ты их очень хочешь, в-четвертых, у тебя день рождения, ты родила практически не снимая саван, у тебя степени, в конце концов, у тебя трое детей! Ты заслужила! У тебя уже есть прекрасные часы, -- резонно возражал внутренний голос, -- их ты, между прочим, тоже когда-то очень хотела и была счастлива когда получила. Для чего тебе еще одни?! Я и сегодня люблю эти часы, -- быстро отвечаю я, -- но я их уже сто лет ношу, я хочу еще одни, несмотря на то, что и эти очень люблю! В конце концов, -- сердито сообщаю я внутреннему голосу, -- может у человека быть две пары часов или нет? Я же не тридцатую пару хочу, а только вторую! Я их очень, очень хочу! Я ходила вокруг картинки много месяцев до дня рождения, я с ними практически сроднилась, они были почти мои. Но я не могла их у себя выклянчить. К тому же, я буквально только что решила, что у нас теперь режим строжайшей экономии.

Режим экономии похож на диету -- пока не говоришь самому себе, что у тебя режим экономии (строжайшей), даже если чего и хочется, то достаточно пассивно. Просто думаешь -- хочется вот это, когда будут деньги, если всё еще будет продолжать хотеться, если всё остальное будет нормально (обязательно оговариваешь всё-всё, стараясь не забыть ничего, даже самой мелочи, надеясь, что такой день всё-таки когда-нибудь настанет), то вот тогда точно куплю. Когда же объявляешь (всем остальным, но в первую очередь самой себе) о наступлении режима экономии, всё то, чего и не хотелось вовсе, начинает хотеться необычайно остро. Словно знаешь, что больше никогда ничего уже не будет (жизнь закончена, теперь только йогурты, хлеб, молоко и прочее исключительно самое необходимое, да и то -- не тебе, дорогая, а детям и Ыклу, а ты перебьешься), потому надо успеть купить сейчас, именно сейчас, больше уже никогда и ничего, вообще никогда. После -- саван. И никаких желаний. Именно тогда, словно обухом по голове -- жизнь коротка, -- кричит внутренний голос, биясь в конвульсиях, -- если не сейчас, то когда?! У тебя день рождения, -- орет он так, что ничего больше не слышно, -- ты столько времени мечтала!

Именно в этот момент я не выдержала, подбежала к компьютеру, и решительно заказала себе часы. Потому что больше никогда и ничего, вообще никогда, вообще ничего, -- думала я, ужасаясь тому, что только что сотворила (по миру пойдем, дети будут голодные, дети, понимаешь, балда ты старая?!), -- разве только через полгода вон то пальто, еще через пару месяцев сапоги, потом, наверное, куртку -- и точно всё! Потому что теперь -- теперь я буду копить на сумку, черт побери, я не хочу ее в семьдесят, в смысле хочу, чтобы к семидесяти она уже давно была. Теперь всё -- больше ничего, совсем ничего. Боже, какие прекрасные часы я себе купила! С днем рождения, дорогая, с ужасом говорю себе я, теперь-то твоя душенька довольна? Вот когда они придут, -- отвечаю я себе, -- тогда, наверное, буду довольна. А если что, -- ехидно врывается в мои прекрасные мысли внутренний голос, -- их всегда можно отправить назад.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив