О деньгах

tarnegolet — 06.11.2015 Ну, не всё же о политике и об искусстве. Поговорим о деньгах.

В интеллигентских кругах моей юности к деньгам было принято относиться без уважения. Это понятно. Уважали человека за талант, порядочность, благородство. А деньги? Все жили на зарплату, от получки до получки. Большие деньги были у людей заведомо чужих и дальних - партийной верхушки или подпольных бизнесменов. То есть пахли либо ложью, либо уголовщиной.

Когда мы оказались в мире свободного рынка, отношение к деньгам изменилось. Прежде всего, спектр всего, что можно приобрести за деньги расширился неимоверно. Квартира в районе, где живут добропорядочные, занятые своим делом люди, хорошая школа для ребёнка, университетское образование, заграничные поездки – всё это вопрос денег.

Но я впервые поняла ещё одно: умение зарабатывать деньги – требует таланта, энергии, воли, интуиции, способности держать удар – равно, как и все другие умения. На Востоке купец был человеком столь же уважаемым, как мудрец и воин.

В нашем роду были, среди прочих, и крупные финансисты. Но почему-то не только капиталы исчезли (понятно куда), но и малейшие способности к их добыванию и преумножению ушли из семейных генов. Ну, разве что во внуках-правнуках это возвернётся.

Я понимаю, что деньги – это энергия. Очень сильная энергия. Не всякий ею обладает, не всякий умеет с ней справляться. Как всякая сила – она опасна, если человек не может её обуздать, она выходит из-под контроля и его порабощает. Некоторых она ломает и губит, и тогда человек превращается в её придаток, её жреца. Скупость – страшная болезнь, не зависящая от того, сколько у человека денег.

Для меня очень символична история жизни одного моего приятеля. В юности он был умён, трудолюбив, честолюбив, обладал блистательной памятью и был отзывчив на помощь. Не забуду, как ленинградской зимой он в шесть часов утра приходил ко мне в дворницкую, чтобы помочь справиться со снегом.

Но уже тогда для него потратить лишнюю копейку было мукой. Если мы собирались на вечеринку в складчину, он приносил бутылочку пива. При этом всегда говорил что-нибудь вроде: «Я собирался принести три бутылки шампанского, но магазин оказался закрыт». Бутылочку пива он быстро выпивал сам. Нас тогда это только веселило.

У него были романы с красивыми интеллигентными девушками. И каждый раз он долго высчитывал, что брак с этой девушкой ему не выгоден, берёг себя для чего-то лучшего. Детей он тоже откладывал на потом – сначала материальное благополучие, карьера. Вроде, всё и разумно, но у него это приобретало какие-то искажённые формы. Он много работал и учился, менял профессии, приобретая всё более выгодные, менял страны.

Сейчас он очень богат, живёт в Штатах. У него нет ни жены, ни детей, ни подруги. И друзья постепенно перестали с ним общаться. Невозможность потратить на кого-то хоть малую денежку постепенно атрофировало в нём способность давать другим что бы то ни было – заботу, внимание. Когда он приезжает в Израиль, то звонит и долго жалуется на чёрствость и эгоизм общих друзей, занятых своими детьми, своими женами, своей жизнью. Несчастное существо.

Известно, что многие девушки и дамы мечтают о богатом муже. К ним принято относиться с осуждением, мол, нет у них чувств, они ищут не любви, а роскоши. Позволю себе сказать, что это не так. Не меха и драгоценности привлекают женщин, их притягивает та мощная энергия, которой обладает мужчина, умеющий «делать деньги». Это сродни тому, что другие женщины влюбляются в художников, музыкантов и поэтов, пусть самых бедных, но носителей иной энергии.

Наверно, каждый вспомнит не один случай, как денежная тема разрушала семьи, дружеские отношения. Самая яркая история произошла с двумя друзьями, нашими знакомыми, которые вместе сидели в лагере. Они вели себя мужественно и во время следствия, и в условиях Гулага. Не дали себя сломить, отстаивали права заключённых, сидели в карцере, делились пайкой, вместе отбивались от уголовников. Прекрасные, достойнейшие люди, сильные.

И вот они оказались на Западе. И начали общий бизнес. Российские друзья были потрясены, когда от них стали приходить письма, полные обвинений и ненависти друг к другу. Выдержав всё, они не справились с энергией денег.

Негативное отношение к богатству заложило христианство. «Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому попасть в царство небесное».
Я бы не торопилась с этим соглашаться. Если богатый человек скуп – он, конечно, ничего доброго не делает. Впрочем, то же самое можно сказать и о бедном скупердяе. Вообще скупость – это вроде импотенции души. Рядом со скупцом несчастны все, а особенно его близкие.

Если же богатый человек сильнее денежной энергии и сам правит ею, то есть не боится быть щедрым и получает от этого радость – он делает много добра, помогая более слабым членам общества, обеспечивает людей работой, платит большие налоги, жертвует на благотворительность.
Почему же такому человеку отказывать в «царстве небесном»? Или в уважении?

Деньги и Искусство

Деньги принято называть «презренным металлом». Почему презренным?

Напомню, никогда за всю историю человечества Искусство не могло прокормить самое себя. Оно ничего практического не производит. Художников, поэтов, актёров кормили или богатые меценаты, или государство. Так это происходит и сегодня: в тех странах, где общество понимает, что без Искусства оно станет беднее, из государственного бюджета субсидируются театры и галереи. Даже Венская Опера, даже Ла Скала не проживут без субсидий. То есть Искусство кормится от Мошны.

Но изначально в этой связи заложен конфликт. Мошна резонно считает, что если она платит, она и песни заказывает. Изумительно выписанные голландскими художниками бытовые сценки, с тяжеловатой эротикой и всем известными намеками (вроде как открытые устрицы – символ женского органа) – просто дань купеческому вкусу.

Равно как и репрезентативные портреты знати – заказчик хочет так: чтоб кружева и атлас, чтоб изысканность позы и величие во взоре. Несомненно, большой художник не может от этого не тосковать. И ему хочется писать что-то иное: бычью тушу или нищего урода, или абстракцию. Но за них не платят. И туша пишется для себя. А для прокорма – то, что требуется заказчику.

Вспоминаю, как ленинградский скульптор, Лев Сморгон, новатор и левак, пригласил нас в свою мастерскую показать новые работы. Он тогда начал увлекаться подвижными формами – скульптура составлялась из разных кусков. Меняя их положение относительно друг друга, можно было менять смысл и настроение вещи.

Всё это было идеологически более чем подозрительно и явно «непонятно нашему народу», поэтому этими изысканиями Сморгон занимался для себя, а семью кормил Лениными, которых ваял быстро и артистично, утешаясь для себя формальными задачами – например, рубил Ильича прямо из камня, без предварительной глиняной модели.
Чудная такая сценка: Сморгон ставит для нас на небольшой станок свои «каменюги», составляет их по-разному, объясняет. При этом локтем опирается о каменный нос очередного Вождя Революции, чья гранитная башка занимает половину мастерской.

Из конфликта Спонсор-Творец родились великие образы скупцов: Гарпагон, Гобсек, папаша Гранде(что же это они все на «Г»?). Так художник мстил денежному мешку. Спонсор тоже не благодушествовал – оставляя ершистого художника без заработка. А случалось, что и без головы, если таковым Спонсором выступала власть. За примерами ходить не будем, они всем знакомы.

Пожалуй, наиболее гармоничный период в отношениях между художником и обществом пришёлся на V-IV вв. до н.э, в Древней Греции. Не зря оттуда растёт европейская культура. Я об этом коротко писала в записках о поездке по Греции.

«Свободный эллин, независимо от своего социального статуса, не представлял своей жизни без созерцания скульптур, без музыки, танца, без посещения театра. Народы, которые ценили только материальные блага – пищу, одежду, роскошь – почитались в Древней Греции дикими варварами, ещё не ставшими людьми. Самым бедным гражданам Афин, у которых не было денег на театр, государство предоставляло бесплатные билеты и компенсировало утрату доходов на пять дней театрального действа. Поскольку нельзя лишать человека поэзии, это не менее важно, чем хлеб насущный.

Эллины знали ещё один важный закон жизни развитого общества: Искусство не может прокормить само себя. Эсхил написал за жизнь девяносто трагедий, Софокл – сто двадцать три. Лиссип создал полторы тысячи бронзовых скульптур. Если бы им нужно было для пропитания пахать землю или удить рыбу, а творить в свободное от этих занятий время, человечество не знало бы их имён.

Соревнование поэтов-драматургов, происходившее два раза в год во время Дионисий, было в Элладе событием государственным. Все затраты на постановки возлагались каждый раз на одного из самых богатых граждан, хорега, который за эту субсидию, весьма значительную, пользовался огромным уважением соплеменников. Равно как поэты и художники. Каждый вносил в жизнь сограждан свою лепту: одни – золото, другие – дарование.

Это всё известные вещи, просто в театре Эпидавра я вспомнила своих друзей, людей увлечённых и талантливых, которые дорываются до кисти или компьютера в свободное от заработков время, за счёт сна, отдыха, общения с детьми, любимыми и друзьями. Как говорил персонаж Евстигнеева, «неправильно, нехорошо, если актёр болтается весь день в театре. Насколько бы лучше играла Ермолова вечером, если бы днём она стояла у шлифовального станка…».

Перекашивая, по привычке, цитату: «Поучимся ж серьёзности и чести у эллинов, далёкого семейства».

Мало кто обладает двумя талантами: и творить, и продавать свою "продукцию". Бывает, конечно, но редко. Потому что творчество - страсть. И азарт добычи денег - страсть. Две страсти в одной душе не уживаются, одна неизбежно вытесняет другую.

То, что я пишу - это не трактат, не решение этой темы, над которой думали веками. Это просто некоторые мои разрозненные мысли по поводу.

Этот пост уже был в жж, давно. Повторяю, по просьбе Дины. Для тех, кто еще заходит сюда :))

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив