Новый IT-патриотизм

Именно такой поворот событий — реальная невидаль, ибо никогда раньше мы не наблюдали, как одна социальная сеть гнобит другую не экономическими, а политическими методами.

Разумеется, конкурентная борьба существовала всегда, и IT-компании, как и любые другие, столбили место под солнцем, энергично расталкивая соперников. Для этого в ход шли уловки маркетинга и рекламы, вплоть до выпячивания мнимых преимуществ собственных продуктов и услуг. Зачастую доходило даже до таких мерзостей, как подмазывание государственных решал ради обхода конкурентов и получения выгодного подряда. Однако никогда раньше наезд одного IT-бизнеса на другой не осуществлялся руками государства с привлечением патриотических лозунгов.

Это нелепо, поскольку по своей природе IT — самая интернациональная сфера бизнеса. Весь мировой IT строился на интеллектуальном аутсорсинге и принципиальном игнорировании государственных границ. Достаточно вспомнить, что штаб-квартиры американских IT-гигантов давно уже прописались в ирландском Дублине, код для них пишут в России и Восточной Европе, сборка производства налажена традиционно в Китае и Юго-Восточной Азии, а мать всего клиентского сопровождения в мире — это Индия.

Что же такого должно было случиться в мире, чтобы Марк Цукерберг взял на себя роль главного лоббиста дискриминационно-политического наезда Белого дома на TikTok? Причем в случае с Марком речь идет не о сиюминутном эмоциональном порыве, а о расчетливой затяжной кампании, которую хозяин Facebook проводил на протяжении многих месяцев: вел кулуарные переговоры на Капитолийском холме с правильными сенаторами, вдувшими впоследствии в уши рыжего президента нужные мысли; организовывал спецгруппы с одиозным названием вроде American Edge (американское преимущество), которые выстраивали лоббирование интересов американских IT-компаний на патриотической риторике.

Что же такого должно было случиться в мире, чтобы вчерашний «борец с тоталитарными режимами» и «защитник угнетенных коммуникаций» Павел Дуров, заслуживший неведомыми делами индульгенцию Роскомнадзора для своей Telegram, преисполнился антиамериканской риторикой и возглавил крестовый поход на иноземцев?

— мотивировал Дуров отечественных депутатов, а затем призвал не ограничиваться принудительной предустановкой российского софта на мобильные гаджеты, а добиваться свободного доступа для сторонних разработчиков к магазину приложений Apple.

Подобные истории бросают читателя в объятия ленинских статей, в которых вождь большевиков описывал поведение национальной буржуазии, которая на пороге больших войн не просто поддерживала, но и возглавляла националистический дискурс родных правительств.

Существуют, однако, два обстоятельства, которые не позволяют нам согласиться с исторической параллелью. Первое обстоятельство я помянул выше: трансграничная и интернациональная природа информационных технологий и обслуживающего его бизнеса. Второе обстоятельство: на пороге войны мир сегодня не стоит.

За патриотическим трендом IT скрываются какие-то иные процессы, отличные от упрощенной картины мира, которой грешили ранние марксисты, сводившие коллизии реальности к классовому примитиву. В этих иных процессах и предлагаю читателю совместно разобраться.

Самое банальное, что приходит в голову: неопатриотический дискурс IT-компаний сформировался под влиянием субъективных мотивов. Скажем, не так давно Павел Дуров понес сокрушительное поражение в суде от американской Комиссии по ценным бумагам и биржам (SEC), похоронившей претензии Telegram на глобальную экспансию с помощью криптовалютной системы TON (Gram).

После такого удара Telegram ничего не остается, как довольствоваться статусом младшего брата WeChat и WhatsApp, чья популярность в мире ограничена территориями России, Украины, Венесуэлы, Нигерии и Кении.

И вот теперь — продолжаю фантазии на тему субъективных мотивов — Павел Дуров замыслил жестокую месть ненавистным пиндосам: сначала пошел на мировую с родным правительством, затем испепелил пером Кремниевую Долину, а под занавес прислал ответку в виде судебного иска, поданного против символа IT Америки — Apple!

Такие же субъективные мотивы можно усмотреть и в сюжете с национальным патриотизмом Facebook. В июне прошлого года Белый дом растерзал прямо в люльке любимое детище Цукерберга — криптовалютный проект Libra. Война властей с местными IT-элитами не утихала больше года, и ее кульминацией стала беспрецедентная по унизительности порка, устроенная в Конгрессе руководителям Facebook, Google, Amazon и Apple.

Можно предположить, что Марек со товарищи урок усвоил четко, сделал правильные выводы и теперь изо всех сил пытается затесаться обратно в политический фавор, трафя национально-патриотическому дискурсу Белого дома об America Great Again.

Субъективные мотивы смотрятся, конечно, колоритно, однако по уровню аналитики дают фору даже моей любимой гоголевской метафоре с теплым супчиком в кастрюльке прямиком из Парижа.

Посему предлагаю читателю вместе посмеяться над амбициозными переживаниями обоих IT-Вертеров и перейти к более адекватным интерпретациям.

Логичнее всего интерпретировать патриотический дискурс IT-бизнеса в экономическом контексте. Конкурентная борьба сегодня в мире вышла на уровень открытого геополитического противостояния.

за которой проглядывают гораздо более фундаментальные подвижки вроде подготовки массового переноса производственных мощностей американских компаний из Китая на родной материк.

Не менее напряжены отношения между США и Евросоюзом. Евросоюз постоянно таскает американский IT-бизнес по судам и тайно субсидирует собственных производителей. В ответ Соединенные Штаты вводят беспрецедентные экономические санкции: только за скрытые преференции Airbus Group европейские товары и услуги были обложены дополнительной пошлиной на сумму в 7,5 млрд долларов.

Кризис разобщенности, безусловно, усугубляется и эпидемией коронавируса, поэтому резонно предположить, что частный бизнес, лишенный возможности вести дела в привычном контексте, то есть без государственных границ и национальных предпочтений, вынужден защищать свои интересы все более и более агрессивно. Патриотический дискурс, как известно, — самое радикальное оружие в борьбе с конкурентами из чужих юрисдикций. Тем более в ситуации, когда большинство границ в мире физически находятся на замке.

Концептуальная нестыковка состоит в том, что в экономическом отношении новая парадигма, сложившаяся сегодня в мире, не только не вредит IT-бизнесу, но даже способствует еще более интенсивному его развитию.

Дело не в коронавирусе, заставляющем обреченных на домашнее сидение людей с удвоенной энергией пользоваться цифровыми технологиями — от гаджетов до программного обеспечения. Дело в виртуальной природе самих IT-продуктов и услуг. Смартфон-планшет-ноутбук-Facebook-Telegram-Skype — это не самолет, не автомобиль, не ресторан, не стадион и даже не велосипед.

Экономическая война ожесточается для производителей и поставщиков товаров и услуг материально-пространственного мира, но только не для IT. По этой причине списание на экономический контекст неопатриотического дискурса, который мы сегодня наблюдаем у IT-компаний, неправомерно.

Какие еще мотивы у нас остаются? Как еще мы можем объяснить риторику американца Цукерберга в борьбе с китайским TikTok и русского Дурова в борьбе с американским Apple?

Полагаю, что геополитическое противостояние, которое мы наблюдаем сегодня в мире, равно как и непривычный для IT патриотический дискурс, — это лишь разные проявления одного и того же глобального тектонического сдвига, который начался в 2001 году и обрел новое качество в 2016-м.

Все началось 11 сентября 2001 года, когда властные элиты поддались соблазну обстоятельств и приступили к радикальной перекройке действительности привычного нам мира. Ловко манипулируя жупелом «борьбы с терроризмом» и сохраняя для видимости фасад демократии, вчерашние столпы свободы уничтожили краеугольные принципы неприкосновенности личности, прописанные в Конституции, и приступили к строительству физического и ментального концлагеря, которому позавидовал даже Большой Брат из 1984 года.

В каждом доме Океании был установлен специальный «монитор с чутким ухом», денно и нощно следивший за разговорами и занятиями граждан. Граждане, правда, быстро научились обманывать электронного стукача «министерства любви» — обстоятельство, немыслимое в современном мире.

Сегодня можно, конечно, обмануть видеокамеры, установленные на улицах всех метрополий планеты. Можно, наверное, даже обмануть незримое око смартфонов, ноутбуков и планшетов, которое 24 часа в сутки наблюдает за нами. Можно даже научиться постоянно молчать, чтобы не позволять Алексам, Алисам, Кордане и Google Voice записывать и тут же пересылать в дата-центр наши разговоры. Однако нет ни малейшего шанса противостоять тотальной осведомленности поисковых систем и социальных сетей об интимнейших наших страхах, предпочтениях, мыслях и намерениях, которые выводятся дедуктивно из нескончаемых потоков информации, нами же самими предоставляемой в добровольном порядке.

В ментальном плане за 20 лет новой реальности удалось добиться еще более впечатляющих результатов. Риторика политкорректности, кошмар движений MeToo, Black Lives Matter, тем более инквизиция мысли, навязанная обществу вчерашними жертвами (сексуальными меньшинствами, гендерными пораженцами в правах и гражданами, подвергавшимися расовой дискриминации), — эти современные прелести превращают парадоксальную логику Ангсоца и технику перевоспитания «министерства правды» в лубочный водевиль.

Уже к середине второго десятилетия реформ стало очевидно, что невиданная в истории практика двойных стандартов породила новое качество в отношениях, новый язык и новый скепсис, которые размежевали не только правительства государств, но и рядовых граждан.

Практические результаты этого нового качества не заставили себя ждать: Brexit, Трамп, Болсонару, Орбан, Путин, Эрдоган, Дуда. На подходе — германская Альтернатива и Мари Ле Пен.

Вдобавок — невиданная трагедия раскола общества. Обратите внимание: раскола универсального. Сегодня мы его наблюдаем и в США, и в ЕС, и в РФ, и в Белоруссии, и на Украине.

Интересно проследить, как невстроенные в истеблишмент мыслители пытаются осмыслить исторический излом нашего времени.

Жижек объясняет это сходство эволюцией западной цивилизации в пост-капитализм и пост-либерализм — обстоятельство, превращающее эту цивилизацию в общественное образование, духовно близкое постсоветским диктатурам.

Идея нового качества прекрасно описывает интенции властных элит, однако не объясняет поведения рядовых членов общества. Мне кажется, что сегодня мы имеем уже дело не столько с новым объектом реальности, который элита либерального капитализма навязала миру в самом начале XXI века, сколько с болезненной реакцией мира на эту навязанную реальность.

Что характерно: речь идет не о протесте, тем более не о восстании, а именно что о больной реакции. На мой взгляд, наблюдаемые процессы, начиная с 2016 года, — от Brexit, нового консерватизма, национализма и вплоть до патриотического дискурса IT-бизнеса — это формы приспособления мира к построенному вокруг физическому и духовному концлагерю.

В подобном (каюсь: расширенном до предела) контексте уже совсем не сложно разглядеть, чем занимается IT-бизнес, когда подключается к патриотическому дискурсу власти: он всего лишь пытается робко подыграть третьей скрипкой на балу, куда в былые времена мастеров виртуальной реальности и компьютерного кода ближе сеней не подпускали. IT-элиты чувствуют, что патриотический дискурс трафит власти, вот и стараются разговаривать на их языке.

Одна незадача: в исторической перспективе сторона баррикад, занятая Цукербергом и Дуровым, заведомо проигрышна.