
Никаноровка

Скучаю. Очень. И неизвестно, когда можно будет поехать в родной город. Сегодня опять вспоминаю Никаноровку, бывшую первым местом жительства нашей семьи после переезда в Свердловск с Украины. Небольшой посёлок на южной окраине города с частной застройкой, названный вслед за Никаноровскими дачами купца-золотодобытчика. В нём родители сняли жильё, вернее, что-то вроде веранды в частном доме. Поскольку зимой предназначенная для водных процедур вода в ведре превращалась в лёд, нас с сестрой временно отправили на другой конец города — к бабушке с дедушкой на Уралмаш, и виделись мы с родителями лишь по выходным. В эти нечастые встречи они узнавали, что полуторогодовалая я отсылала не очень знакомую мне бабушку первым своим украинским словарным запасом—«тикай, баба», так больше и не пополнившимся. Не привыкшая к уральским холодам, мама бежала на работу в посёлок Елизавет по железнодорожным путям, не скрывая слёз.

Но относительно быстро маме дали от завода пластмасс, в народе 212-й (почтовый ящик), двухкомнатную, а позднее и трехкомнатную квартиру в деревянных двухэтажных домах в граничащем с Никаноровкой Цыганском посёлке. Цыган к тому времени там уже было мало, а название осталось.
В Никаноровке на улице Мусоргского была детская больница, где и я, и сестра успели полежать в дошкольном возрасте, и откуда сестра принесла народный никаноровский фольклор в виде спетых ею частушек:
На базаре тётя Зина
Назвала меня свиньёй,
Люди думали – свинина,
Встали в очередь за мной.)

Здесь же, через несколько домов от больницы, находился любимый книжный магазин, куда я, если училась в первую смену, заходила ежедневно, возвращаясь из школы. А если во вторую, то по пути в школу. Маленький, тесный, но такой притягивающий как книжками, так и разными канцелярскими мелочами. Там, невзначай, ещё не зная какая это ценность, была однажды куплена платоновская «Жена машиниста» в скромном тёмно-зелёном переплёте. Через десяток лет я познакомлюсь с будущим мужем, и окажется, что Андрей Платонов — его любимейший писатель.

В двух шагах от дома был и детсад, куда через пару лет меня определили. А дети в группе почти сплошь были с Никаноровки и нашего Цыганского посёлка. Так, почти всей детсадовской группой, мы и пошли в первый «В» класс и проучились с кем 8, а с кем и все 10 лет.


Никаноровка была избегана во время игр в «соловьи-разбойники», исхожена в поисках макулатуры и металлолома в пионерские годы. Туда, в частные дома, мы однажды распределили четверых щенков, откопанных в овраге и чудом спасенных от мучительной смерти, уготованной им жестокими хозяевами щедро ощенившейся собаки.

Это был очень работящий посёлок – здесь жили семьи рабочих Керамического завода (в простонародьи – Керамика), Строммашины, уже упомянутого 212-го, завода Нипигормаш. В одноимённом проектном институте работал папа, и я хорошо помню приходивших к нам домой его коллег с Никаноровки. Один из них чаще всего заходил занимать деньги на выпивку. Однажды пришла его жена и устроила скандал, в результате которого на нашей кухне в каждый его последующий приход начинались родительские обсуждения «давать или не давать».) Другой папин товарищ по работе вёл с ним длинные философско-деловые разговоры за чаем, — он был холостяком-интеллигентом, время от времени вырывавшимся от старенькой мамы и ватаги домашних котов.
Весной 1979 года пришёл чёрный час Никаноровки. В находившемся неподалёку 19-ом военном городке, обладавшем, как впоследствии оказалось, секретной подземной лабораторией по разработке и исследованию вакцин против биологического оружия, произошла утечка в воздух спор сибирской язвы или чего-то близкого к ней. Ветер дул в сторону Керамики, покрывая Никаноровку, да и наш Цыганский посёлок. Заболели и умерли десятки людей. Для семей, переселённых сюда двадцатилетие назад из Челябинской области после радиационной аварии на «Маяке», это было повторным испытанием.
Об истории с сибирской язвой много написано, я расскажу лишь о том, что пережила сама. В двух соседних с нами домах заразились люди. Все жители были проинструктированы при малейших симптомах, схожих с простудными, вызывать скорую. Такие симптомы не преминули появиться у моей сестры. И её увезли на скорой в 40-ю больницу, а у нас дома оперативно провели дезинфекцию. Всё, конечно, на виду у уже и так порядком испуганных соседей. И, хотя сестра тем же вечером своим ходом вернулась из больницы (признаков страшной болезни у неё, слава богу, не нашли), на наших традиционных семейных вечерних прогулках мы ощутимо почувствовали изоляцию – ранее разговорчивые и общительные соседи по двору теперь старательно нас избегали. ) Район бедствия начали поливать какой-то гадостью с воздуха, и однажды, возвращаясь вечером с учёбы, я застала во дворе взволнованную маму, встретившую меня словами: «Где же ты пропадаешь?! Предупредили, что после десяти вечера будет опрыскивание – на улицу не выходить».

Утром двор зловеще сверкал жёлтыми лужами. Потом нас всех обязали сделать прививки – помню длиннющую очередь в ДК завода РТИ (Резиново-Технических Изделий) и людей, подставлявших руку под специальный «пистолет». Предполагалась трехэтапная прививка, но я выдержала лишь одну. Говорили, что кто-то от этих прививок даже скончался. У меня всего лишь пошла какая-то сыпь, да пару месяцев держалась противная температурка. В Никаноровке срочно снимали грунт и асфальтировали улицы. Но эту, заасфальтированную Никаноровку, я уже плохо знаю, так как через пару лет вышла замуж и переехала в другой район. Ещё через несколько лет выехали оттуда и родители, поменяв свою квартиру на меньшую, – лишь бы уехать из местности, где, как им казалось, после этой истории заметно выросла смертность.
А дом наш стоит...

|
</> |
