Никаких выводов ни власти, ни общество после буденновской трагедии не сделали

Травма Буденновска

Олег Орлов (в блоге Свободное место) 14.06.2015



Во-первых, события в Буденновске были первым масштабным терактом, когда страна встала перед выбором: спасать заложников или уничтожить террористов - может быть, и ценой жизни этих заложников.

Хотя в Буденновске внешне возобладал первый подход и большинство заложников было спасено, мне кажется, что в действительности доминировала вторая позиция. В течение многих лет воспроизводилось вранье, будто бы успешный штурм был прерван в результате действий политиков, а силовикам дали приказ отойти. На самом деле политики вмешались, уже когда штурм захлебнулся. Лишь когда власти поняли, что новый штурм приведет к громадным жертвам среди заложников, разум возобладал.

Именно тогда понадобилась так называемая группа Ковалева, по своей инициативе оказавшаяся в Буденновске, но поначалу и близко не допущенная к штабу операции. Мы вошли в больницу и начали переговоры с Шамилем Басаевым. В результате переговоров террористы отказались от невыполнимых требований (вывести войска из Чечни), остановились на требовании о прекращении огня и начале переговоров Кремля с Дудаевым. Тогда уже подключился Черномырдин. Премьер-министр чувствовал груз ответственности, возложенной на него Ельциным, который вопреки кровавым событиям так и вел переговоры в Галифаксе и не вернулся в Россию (кстати, это рифмуется с катастрофой "Курска", когда во время гибели подводной лодки президента Путина не было на рабочем месте).

Но и потом, когда Басаев потребовал, чтобы некоторые заложники вместе с его бандой сели в автобусы и сопровождали его до Чечни, вовсе не исключался вариант уничтожения всей колонны вместе с мирными гражданами. И это несмотря на гарантии безопасности, данные добровольцам-заложникам как Черномырдиным, так и штабом антитеррористической операции. Когда мы подъехали к границе Ставропольского края и Северной Осетии и увидели, что в небе кружат вертолеты, а из одного из них высаживается спецназ, мне показалось: вот оно, началось. Уже в наши дни из воспоминаний Сергея Степашина (который тогда возглавлял ФСБ, а после Буденновска был отправлен в отставку) выясняется, что штурм колонны Басаева вместе с заложниками не состоялся лишь в силу технических обстоятельств. В частности, власти Северной Осетии отказались пропускать колонну на свою территорию и колонна Басаева была вынуждена поменять маршрут. А на территории Дагестана такой штурм был бы невозможен, потому что взбунтовались бы дагестанцы.

Второй аспект этого масштабного события - манипулирование сознанием и поведением людей, общественным мнением и даже памятью.

Когда мы приехали в Буденновск, то своими глазами видели, как по городу ходили странные люди, откровенные провокаторы, и распространяли панические ужасы о бесчинствах террористов в больнице. Распространялась информация, что половина заложников уже перебита, женщин насилуют, а младенцам разбивают головы об пол. Надо сказать, что террористы, оказавшись в больнице, сменили жестокость на рациональное поведение и поддерживали дисциплину в своих рядах. Но силовики психологически готовили и без того подавленных жителей Буденновска к тому, что когда будет силовая акция, террористы должны быть уничтожены невзирая на любые потери.

Те же провокаторы, узнав о нашем приезде, начали настраивать людей против нас. Вот, мол, приехал Ковалев и его люди, друзья чеченцев, которые пытались организовать переговоры с Дудаевым. Градус истерии в городе доходил до того, что нас просто могли растерзать. В конце концов мы были вынуждены спрятать Сергея Ковалева и он не выходил на улицу.

А после того как состоялись переговоры с Басаевым и мы вновь стали не нужны, все началось с начала. Губернатор потребовал, чтобы Ковалев немедленно покинул Ставропольский край... Какие же претензии были предъявлены нам? Казалось бы, Сергей Адамович предотвратил возобновление штурма и новые жертвы среди мирных граждан. Но теперь Ковалева обвиняли в том, что благодаря ему чеченцы безнаказанно уезжают из Буденновска.

Потом, когда некоторые из нас бывали в Ставропольском крае, мы столкнулись с тем, что история оказалась окончательно переписана. Люди помнят совсем иное, чем то, что сами же пережили: мол, зря остановили штурм, а он мог быть успешным… Хотя я видел своими глазами, как улица рыдала в истерике во время перестрелок и взрывов в больнице.

Этот ложный миф воспроизводится и в масштабах страны. Рассказывается "история предательства", а не сложнейшая драма спасения ни в чем не повинных людей. Теперь уже вина возложена и на Черномырдина, который не может ответить.

Говорят, что если бы уничтожили Басаева, то не было бы последующих терактов. Но умалчивают о том, что это было возможно только ценой гибели всех заложников.

И ведь помимо Басаева нашлись бы другие желающие. После этого был Кизляр, когда Радуеву продемонстрировали бескомпромиссность. Разве это остановило других террористов, которые во вторую чеченскую войну совершили теракт в "Норд-Осте"? Тогда вновь пожертвовали многими заложниками. И разве это остановило следующих, которые в Беслане устроили акцию, оказавшуюся за пределами всего человеческого?

Сегодня мне кажется, что никаких выводов ни власти, ни общество после буденновской трагедии не сделали. Хотя государство тогда было другим, в Думе были независимые депутаты, а в стране работали независимые средства массовой информации.

Оказались допустимы зверство, цинизм и предательство по отношению к своим собственным гражданам. Что в итоге привело к сегодняшним отношениям власти и общества: государство готово вновь и вновь жертвовать собственными гражданами ради достижения любой собственной цели.

Ключевые слова этого воспоминания: "Люди помнят совсем иное, чем то, что сами же
пережили". Это является центральным пунктом того обстоятельства, что власть может
плевать на судьбы тех, кто её выбирает, назначает. Это означает, что власть чётко
понимает, что врать очень прагматично и совсем нетрудно, поскольку на гумусе
российского общества можно вырастить любую даже самую нежизнеспособную хуйню