Невероятно, но факт

Я жила тогда в Балабанове Калужской области, маленьком городке, и мне не было еще сорока. Все в моей жизни было неплохо - я была молодой, только что поменяла квартиру из Сибири на центр (Балабаново находилось всего лишь в 90 километрах от Москвы), имела умницу дочку подросткового возраста. Определенной работы у меня не было, но мы не бедствовали, крутились как-то. Возможно, тогда жизнь была намного легче, чем теперешняя, а может быть, сорок и шестьдесят - совершенно разные вещи, как говорят в Одессе, две большие разницы...
     Летом мы старались куда-нибудь уехать. Это всегда было интересно - мы ездили отдыхать на Черное море (тогда еще не было перестройки, которая открыла нам турции и египты), ездили на свою Родину в Сибирь (первое время нас туда очень тянуло), а однажды, приехав в Ленинград, мы случайно купили экзотические путевки - надо было шесть дней плыть на теплоходе на знаменитый остров Кижи (через Петрозаводск и Валаам). Конечно, поездка запомнилась, мы посмотрели все памятники древнего зодчества, потрясающую церковь, построенную без единого гвоздя. Но я не знала, что это путешествие изменит всю мою жизнь.
     Народу на теплоходе была тьма - человек как минимум триста. Но мне в глаза бросилась крупная пожилая тетка в черной одежде, бегом бегавшая в столовую. Кормили, надо сказать, просто отменно. С нами ехала женщина из Польши - нелегально, по чужому паспорту, потому что тогда еще нельзя было иностранцам ездить по нашей стране, где вздумается. Мы ее выдавали за прибалтийку. Дело в том, что путевок нам досталось аж четыре штуки, а я в это время печатала диссертацию одному поляку, друг которого преподавал в Ленинградском университете, и вот он-то ради такого случая срочно вызвал свою жену с дочкой из Польши. Я вообще-то ужасная садистка и иногда пугала Ванду - "смотри, вон тот мужик что-то очень пристально на тебя смотрит - наверняка он из КГБ". Ванда очень смешно пугалась и просила меня прекратить, и мы обе начинали хохотать. А что, в самом деле - в воду-то все равно б ее не выкинули?
     А про тетку я подумала: "Это ж надо же, какая обжора, бегает на завтраки, обеды и ужины впереди всех!" Но мне было не до тетки и ни до чего, даже на берег я выходила не каждый раз - мне надо было срочно напечатать эту диссертацию для поляка, она горела синим пламенем, он мне притащил ее за несколько дней до защиты. Пришлось брать в поездку оранжевую портативную югославскую "Унис де люкс" - может, кто-нибудь еще помнит это чудо с красивеньким шрифтом?
     Дочь тогда начала увлекаться лошадьми. И вот стоя на палубе она разговорилась с этой самой женщиной, и оказалось, та чуть ли не сорок лет занимается конным спортом. И дочь начала каждый день приставать ко мне, чтобы я пошла познакомиться с ней, поскольку та ей пообещала повозить ее по конюшням, а для дочери это тогда было самым главным интересом в жизни.
     Как все завязано на этом свете! Лошади, ребенок, незнакомая женщина в случайной поездке... Я не могла ни одной минуты потратить на что-то постороннее, я была в страшной запарке и отказывала дочери, хоть она ныла над ухом все 24 часа в сутки. Наконец, в самый последний день, когда мы уже подплывали к Питеру, она меня допекла, и я пошла знакомиться. Конечно, меня удивило, что тетка была - та самая.
     Она дала мне свой телефон и пригласила приезжать. Вернувшись, мы долго не могли собраться к ней в гости, но в результате стали ездить в Москву довольно часто - "тетка", случайно встреченная на теплоходе, оказалась главным смыслом моей жизни. Двадцать лет, проведенных с ней рядом, пролетели, как одна минута. Я была счастлива, как никогда не была ни до ни после. И ни с кем больше.
     Мы ездили в Москву по Киевской дороге. И вот как-то я ехала одна, стоял какой-то серенький ненастный день, моросил дождь, наверное, это был уже конец октября или даже начало ноября, потому что было довольно-таки холодно, вагон почему-то не отапливался, и я, вместо того, чтобы поискать более теплый, впала в странный ступор. Скрючившись, я сидела на жесткой скамейке, продрогшая до костей. А надо сказать, что таких мерзлячек, как я, еще поискать - я совершенно не переношу холода, лучше всего я чувствую себя в июле где-нибудь на юге, когда температура доходит до сорока градусов. И когда я жила в деревне, я натапливала печку так, что по мне градом катился пот, и мне было замечательно!
     Проезжали станцию Толстопальцево. Я совсем уже дала дуба и как-то не обратила внимания, что в вагон зашла странная женщина. Когда я встретилась с ней глазами, я чуть не закричала, меня охватил дикий ужас. Я не понимала его причины, просто я подумала, что дело не в ней, а в том, что я сильно промерзла и заболела, может быть, у меня внезапно подскочила температура?
     Я была как во сне, в страшном сне. У меня начинался какой-то бред. Женщина безумно мне кого-то напоминала, Я силилась понять, кого, но не могла. Она была уже немолодая и видно было, что жизнь ее била по полной программе, таскала, как бурное течение перекидывает огромные камни по дну. От нее просто разило несчастьем. Видно было, что она крепится из последних сил, цепляется за жизнь, что она очень одинока, и скоро с ней случится что-то нехорошее.
    Она вытащила пачку газет и сказала: "Уважаемые пассажиры, я хочу предложить вам совершенно новое издание..." Она говорила что-то еще, ее никто не слушал и никто у нее ничего не купил. Она ушла в следующий вагон, я хотела бежать за ней, но меня как будто приковало к месту, я не могла даже встать.
     Я очнулась, когда мы уже подъезжали к Киевскому вокзалу. И решила спросить у соседки - часто ли она ездит по этой дороге и часто ли ходит здесь эта женщина? Соседка посмотрела на меня с недоумением:
     - Какая женщина? Тут не было никакой женщины!
     - Разве вы не видели, как она продавала газеты?
     Соседка посмотрела на меня, как на сумасшедшую, и больше я не стала ее расспрашивать. 
     Я приехала к Лялечке (так звали мою подругу), она напоила меня горячим чаем с медом и малиновым вареньем, я отлежалась, и все стало восприниматься гораздо спокойнее. Ну, видела я какую-то женщину, внушившую мне почему-то ужас, но я вообще человек впечатлительный, фантазия у меня богатая, могу насочинять Бог знает что... Я все время пыталась вспомнить ее лицо. И вдруг поняла, кого оно мне напоминало. Это была я, только постаревшая на двадцать лет.
     Я никому, даже Лялечке, не рассказала про этот случай - да и что я могла рассказать?! И постепенно все это забылось, жизнь была насыщенной, мы жили на полную катушку, ездили по заграницам - в перестройку появилась возможность дорого сдавать Лялечкину квартиру.
     Потом жизнь вдруг покатилась под откос: дочь выросла и предала меня, я потеряла крышу над головой, у меня не стало денег, умерла Лялечка... И вот однажды я сняла на последние деньги грязную избушку на станции Толстопальцево, и, чтобы не умереть с голода, стала продавать газеты в электричках.