Несвоевременные мысли

salery — 21.10.2010 Несколько дней назад в ленте встретил такое (юзер pascendi): «Офицерский корпус нашей армии еще с советских времен привычен к тому, что вышестоящий начальник имеет право оскорблять нижележащего словом и действием. Если бы я стал диктатором в этой стране, первое, что сделал бы - ввел бы для офицеров Кодекс чести, по которому не может оставаться на службе ни тот, кто допускает оскорбления в адрес нижестоящих, ни тот, кто эти оскорбления сносит. И еще - Дуэльный кодекс, согласно которому никто не имел бы права отказываться от дуэли по причине неравенства чинов». Мысль правильная, но несвоевременная.

Проблема есть, наверное. Но у меня такое ощущение, что она больше заботит, так сказать, сторонних доброжелателей, чем сам контингент. Мне тоже когда-то было неприятно смотреть, как офицеров (а тогда уже появились такие, которые, почитав книжки о прошлом, стали себя чем-то таким воображать) хамское мурло с двумя просветами хватало за грудки и изощренно материло в присутствии солдат (радостно комментировавших изыски начальственного красноречия – «наш человек»).

То, о чем пишет pascendi, свойственно совсем иному типу понятий и представлений и возможно при ином качестве контингента. В известном случае с полк. Будановым меня поразило не столько инкриминировавшееся ему деяние (это, в конце-концов, «общечеловеческое»), сколько случайно открывшийся в связи с делом эпизод, оставшийся совершенно без внимания: накануне полковник до полусмерти избил ногами своего капитана, посадил его в земляную яму и приказал посыпать хлоркой. И капитан этот чуть ли не сутки в этой яме, посыпанный хлоркой, так и просидел. И… ничего, не застрелился, не подал в отставку… воспринял, стало быть, как должное… Ну должное, так должное. Время такое.

Это ж тебе не «проклятое прошлое»… Ген. Молчанов (чьи воспоминания недавно вышли), упоминает такой случай. Когда он был подпоручиком, его сильно невзлюбил командир роты. Однажды, встретив его в ресторане, куда М. зашел с приятелем, ротный (уже сильно пьяный) стал к нему придираться. М. решил уйти, но тот последовал за ним: «Ах Вы, сволочь, удирать?» И замахнулся… М. выхватывает револьвер и стреляет, после чего звонит в госпиталь и докладывает командиру части. Реакция командира: «Почему же Вы эту собаку не убили?». Суд чести М. полностью оправдывает, констатируя, что только так и возможно было поступить офицеру. Назначается и военный суд (все-таки речь о непосредственном начальнике). М. получает 30 суток ареста, ротный – 3 года крепости и изгнание со службы с лишением чинов. Не успей, кстати, М. выстрелить (дело было при свидетелях) – навсегда распроститься с армией пришлось бы ему (публично униженный офицер обязан был уходить). Но то дикие нравы царизма…

Представления о положении офицера как о чем-то особом, принципиально отличном от массы, которой он руководит, которую он обучает и т.д. едва ли могут быть свойственны обществу, помешанному на принципе эгалитаризма. Для него есть лишь «военнослужащие», по досадной необходимости несколько различающиеся значками на погонах. Да и понятий о какой-то своей особой «чести» трудно ожидать от среды, которая в массовом обществе почти повсеместно по общесоциологическим причинам (численный рост, падение престижа, наплыв случайных людей и т.д.) деградировала в сторону «унификации» (старый русский в Париже, преподававший в военной академии говорил мне, что после начала 60-х как-то угас и былой дух в офицерской среде, новый тип - скорее какие-то клерки, которым лишь бы галочку свою получить, таким все равно, что погоны носить, что холодильниками торговать).

Ну а у нас, где офицер не только формально, но принципиально не «господин», поползновения типа тех, о которых пишет pascendi – не в коня корм (где все «товарищи», нравы неизбежно проще: товарищу что налить, что в морду дать – не проблема). Характерно, что офицеров-эмигрантов, захваченных в 45 г. в Европе и отсидевших до 56-го, более всего поражала как раз именно эта черта: отсутствие разницы между офицерами и солдатами в СА, они видели людей абсолютно одной культуры, только у некоторых из них на погонах были звездочки. Это явление, несмотря на значительные подвижки к 70-м, по моим впечатлениям, в массе не изжито и до настоящего времени.

Лет 15 назад (когда мои занятия уже были известны, но еще не столь известны мои взгляды) меня приглашали на разные мероприятия, и вот как-то рассказываю я часа два трем сотням генералов и полковников про всякое такое («традиции», так сказать). Слушают вежливо, даже внимательно. Лекция кончается, выход из зала узкий, некоторое время нахожусь в толпе выходящих, слышу разговоры вокруг… повеяло молодостью, казармой учебного батальона (где из вчерашних хулиганов делали сержантов) - что тематика, что лексика....

Мысль, высказанная pascendi, абстрактно верная, но давать такие права людям, усвоившим только «отдельные» понятия, было бы, пожалуй, неосмотрительно. Года три назад видел по ТВ беседу с курсантом военного училища, осужденным за убийство девушки с целью ограбления. Поступок он мотивировал так: нечем было отдать карточный долг – «должен же я был заботиться об офицерской чести». Я бы первым делом все-таки озаботился тем, чтобы создать такой офицерский корпус, которому эти права «подходят».

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив