Некоторые интересные аспекты операции под Дебальцево

twower — 15.02.2016 Некий Арти Грин, офицер артиллерийской разведки сектора С, критикует "Анализ боевых действий..." под Дебальцево, опубликованный 2 недели назад украинским Генштабом. Есть весьма интересные по моменты по взаимодействию с артиллерией и отдельным боям:

*****
(некоторые выдержки)
Буквально пара абзацев «Анализа…» посвящены артиллерийской составляющей Дебальцевской «операции».Но поскольку основное поражение противнику нанесено, безусловно, огнём артиллерии, мы остановимся на этом поподробней. Артиллерия плацдарма состояла из БрАГ-128 (бригадной артиллерийской группы), миномётных подразделений пехотных батальонов (не у всех они были), артиллерии сектора и артиллерии подчинения командования АТО.
Какая-то осмысленная связь с артиллерийской поддержкой сформировалась только в 128-й ОГПБр. В эту модель вписался и 25-й ОМПБ, поскольку в первую ротацию была хорошо организована связь и взаимодействие подразделения артразведки этого батальона с БрАГ- 128. Фактически в эту модель взаимодействия позже включился и 40-й ОМПБ, занявший боевые порядки убывшего на ротацию 25-го батальона. А хорошо оборудованные, оснащённые хорошей оптикой и надёжной связью НП были переданы подразделениям БрАГ-128. Прибыв с ротации, первая колонна 25-го батальона была сходу брошена в бой за восстановление контроля над Углегорском и на замену гарнизона ОП «Андрей» в Никишино. К сожалению, артразведка и основные средства связи шли в следующей колонне, и 25-й батальон вступил в бой, не восстановив своего контакта и взаимодействия с БрАГ-128, а в передовых боевых порядках на первых порах отсутствовали квалифицированные артразведчики (корректировщики).
Модель взаимодействия с артиллерией сектора с подразделениями, не имеющими собственной артиллерии, была неприемлемой и просто ужасной. Если бы для ВСУ эту модель разрабатывал ГШ РФ, он вряд ли придумал бы что-то хуже! Характер и координаты целей, а также последующие корректуры (если они вообще были) поступали от пехотных командиров, в массе своей мобилизованных гражданских лиц, имеющих лишь поверхностное представление об этих процессах. Эта информация проходила от командира ВОПа в штаб его батальона, оттуда в штаб сектора, где передавалась в штаб артиллерии сектора, который, в свою очередь, передавал её, в лучшем случае, на ОП (огневую позицию) подчинённой сектору гаубичной батареи из 55-й бригады, в худшем - в штаб артиллерии АТО, который спускал её на огневую позицию какой-то из своих батарей, соответственно, не минуя штабы бригад и дивизионов! Это было и остаётся форменной диверсией! Попытки поломать такую порочную практику со стороны офицеров, осознающих полный абсурд такого «взаимодействия», ни к чему не привели. В связи с этим у боевых офицеров в АТО есть устойчивая уверенность в предательстве или полной профнепригодности всего руководства РВиА ВСУ. В частных разговорах на эту тему с офицерами, имеющими отношение к этому безобразию, постоянно звучит версия, что эта модель навязана из АП (администрации президента) для «лучшего контроля» за основной огневой мощью армии.
В общем, какие бы там иллюзии не испытывали в ГШ и АП, именно артиллерия 128-й бригады нанесла основное огневое поражение наступающему на Дебальцево противнику. И постепенное выбывание из строя САУ и личного состава БрАГ-128 снижало оборонительные возможности группировки. Обстрелы противника артиллерией сектора и АТО в большинстве своём имели только психологический эффект, поскольку визуально не корректировались, а зачастую наносились по фиктивным целям. Так, подразделениями артразведки со своих НП многократно наблюдалась стрельба этой артиллерии по хорошо видным с НП пустым местам с последующим бодрым докладом в эфире артканала сектора об уничтожении значительных сил и боевой техники противника… К сожалению, иногда стрельба велась и по координатам, переданным разведорганами противника по дезинформационным каналам. Результаты многих из таких стрельб, очевидно, использовались противником в пропагандистских целях.
Таким образом, эффективность основной ударной силы ВСУ в районе Дебальцевского выступа - артиллерии резерва командования АТО, была крайне невысокой. Участникам обороны Дебальцево известны лишь несколько случаев удачного использования артиллерии сектора и АТО, когда удары наносились и корректировались «по-зрячему». Основными «поставщиками координат» для этой артиллерии длительное время были слухи, подброшенная противником дезинформация, предположения «мудрого» руководства и другие «ценные» источники. Поэтому основную роль по огневой поддержке обороны несла артиллерия 128-й ОГПБр. Точность и эффективность управления огнём БрАГ-128 была отработана в процессе артиллерийских дуэлей в период с августа по декабрь 2014 года. Эффективно расположенные НП позволяли довольно точно засекать батареи противника и выдвигающиеся на позиции РСЗО, корректировать ответный огонь по ним, а боевая выучка батарей БрАГ-128 - быстро открывать огонь и поражать или подавлять артиллерию противника в радиусе эффективной засечки и поражения. Отточенное в артиллерийских дуэлях боевое мастерство артиллеристов БрАГ-128 и артразведчиков 25-го ОМПБ обеспечило довольно успешные оборонительные действия артиллерии и высокую эффективность поражения наступающего противника на протяжении длительного периода обороны.
Успешные контрбатарейные действия вынудили противника оттянуть свои ствольные артиллерийские подразделения на значительные удаления в два основных района. Эти районы были на удалении, не позволявшем до них «дотянуться» ствольной артиллерией подчинения штаба АТО извне Дебальцевского выступа, а дальности и мощности оставшихся стволов БрАГ-128 на заключительном этапе сражения было не достаточно даже для их подавления. Вместе с тем противника вынудили вести огонь короткими огневыми налётами, почти всегда без корректировки, и максимально быстро менять огневые позиции. Свои РСЗО «Град» и «Ураган» противник стал использовать исключительно в период вечерних и утренних сумерек «вслепую», без всяких корректур. Такие особенности применения артиллерии противника, несмотря на высочайшую для этой войны интенсивность обстрелов, давали относительно невысокий эффект. Несмотря на то, что на заключительной фазе сражения значительно возросла интенсивность обстрелов. Так, на протяжении последних 2-х недель в сутки в сторону Дебальцево вылетало около 100 полных пакетов РСЗО «Град», это по 2 залпа тремя полнокровными дивизионами.
Таким образом, боевые порядки 128-й бригады и 40-го батальона были относительно неплохо обеспечены огневой поддержкой артиллерии БрАГ-128, а ближние противопехотные задачи эффективно решались миномётами батальонного подчинения в прямом контакте с командирами ВОПов, где они стояли. Подразделения, не имеющие связи напрямую с БрАГ-128, и зона действия которых не покрывалась НП артразведки, были в крайне незавидном положении. В первую очередь именно этим можно объяснить быструю потерю и последующие безуспешные штурмы Углегорска и Логвиново.
Командование сектора, как и его более высокое руководство, демонстрировало полное непонимание основ общевойскового боя. Оборона и, тем более, штурмовые действия должны обеспечиваться «зрячей» артиллерийской подготовкой и сопровождением наступающих действий штурмовых групп, под управлением квалифицированных артиллерийских офицеров или (в крайнем случае) хорошо подготовленных и обеспеченных «артиллерийской» связью артразведчиков. Они должны видеть поле боя и понимать, что на нём происходит. Даже массированными огневыми налётами «по заранее подготовленным координатам» это заменить невозможно. Результатом такого аматорства стали существенные потери, понесённые штурмовыми подразделениями при полном отсутствии успехов. Наше командование, даже проводя общевойсковые операции, находится в плену «спецназовского» мышления. Сегодняшнее командование, не имея успешного общевойскового опыта, склонно решать текущие боевые задачи подразделениями спецназа, при этом бездарно транжиря кровь бойцов этих элитных подразделений. Впрочем, командование противника не далеко ушло от наших генералов, но детально разбирать их ошибки мы не будем. Но и рассчитывать, что они сами этого не сделают, я бы не стал.
Особо хотелось бы отметить довольно удивительные формы управления артиллерией, порождённые этой войной. Совершенно на полном серьёзе утверждаю, что вызвать огневой удар большой мощности по цели особой важности, разведанной с высокой степенью достоверности, через штаб сектора было не возможно. Начальники артиллерии сектора, а они менялись раз в полтора месяца, не знали как это делать. Зато через одного, "влиятельного" по этой части, гражданского волонтёра, такой удар заказать получалось, и не один раз! Огонь артиллерии подчинения командования АТО вызывался и корректировался через совершенно гражданских людей, используя совершенно неожиданные, но рабочие каналы коммуникаций. Слава богу, что эти каналы работали! Благодаря этим каналам выполнялась серьёзная часть боевой работы. Мало того, слава богу, что стрелять особо мощными огневыми средствами не очень давали перепуганным бездарям из высоких штабов. Их каналы получения данных о целях были сильно засорены дезинформацией противника, а отфильтровать дезу от ценной развединформации они не могли. В эти не стандартно организованные информационные потоки непросто было втереться разведке противника, для этого нужно было знать, где они протекают. Но это же не выход! Порочная практика, когда высшее руководство не доверяет собственной вертикали управления, должна прекратиться. Главная обязанность высшего руководства - создавать и корректировать механизмы управления, а не создавать параллельные суррогаты. Нужно убирать бездарей с ответственных должностей и поручать важную работу тем, кто с ней справится. К сожалению, в относительно спокойной обстановке такой процесс совсем буксует.
Только на заключительной фазе обороны Дебальцевского выступа, точнее, к тому моменту уже котла, артиллерия старшего подчинения периодически, но далеко не постоянно, стала взаимодействовать с управлением БрАГ-128, когда, к сожалению, уже стало невозможно переломить ход сражения. Безусловно, крайне важными факторами успешного прорыва группировки ВСУ была артиллерийская подготовка и поддержка прорыва наших войск в ночь с 17 на 18 февраля, когда оставшаяся относительно исправной артиллерия 128-й бригады встала в колонны на прорыв. План этой операции был подготовлен, и сопровождался корректировкой БрАГ- 128-й и артразведкой 25-го ОМПБ, а производился артиллерией подчинения командования АТО.

Речь об ОП «Копьё» и ОП «Мойша». Правды нет ни в одном слове. Во-первых, на этих ОП в плен попало 90 бойцов 40-го ОМПБ и 2 бойца 17 ОТБр. Ещё пятеро бойцов «Кривбаса» попали в плен при других обстоятельствах, в частности, замполит и три секретчика в Логвиново, 9-го февраля, по очевидной вине штаба сектора, не выставившего даже предупреждающий заслон на дороге после известия о потере Логвиново.
Во-вторых, они сложили оружие только 17-го февраля в 17-30, буквально за несколько часов до начала прорыва группировки ВСУ, поэтому их сдача уже ни на что не влияла. Сдача в плен была осуществлена в полном соответствии с приказом комбата-40 Почерняева, который в отличие от многих генералов имеет офицерскую честь и принимает на себя ответственность за сложные решения.
В-третьих, эти боевые порядки почти неделю не имели сообщения с основной группировкой, а на момент сдачи от ближайших наших позиций их отделяло более 6-ти км через захваченный противником город. О том что два опорника 40-го ОМПБ отрезаны от основной группировки в штабе сектора знали не по наслышке. НШ сектора полковник Доманский ещё 12-го февраля лично на брюхе под обстрелом в сопровождении комбата-40 выползал с ОП «Мойша» в сторону штаба сектора. Не какие-то диверсионные группы, а уже полнокровные подразделения противника к 13-му февраля заняли поселки «Октябрьский» и «8-е марта», надёжно изолировав ОП «Мойша» и «Копьё» от основных сил. В этот день командование сектора поставило задачу подразделениям НГ освободить «Октябрьский». Во время этого безуспешного штурма гвардейцы потеряли убитыми 7 человек, ранеными 7 человек, танк и БМП. При получении приказа на отход хотя бы до 15-го февраля оставались еще шансы у гарнизонов опорников пробиться к основным силам группировки через город, в котором ещё шли бои.
В-четвертых, видимо, упоминаемая группа из 23-х десантников 95-й бригады рано утром 14-го февраля на 2-х БТР-4 с приданным танком прибыла в район НП-1 25-го ОМПБ с задачей «зачистить» посёлок «8-е марта».Тогда их ещё было 24. До ОП Копьё им оставалось пройти 2,5 км по этому «поселку»… На момент их прибытия в этом районе Дебальцево уже находилось около 300 боевиков из числа штурмовых групп, усиленные тремя танками и несколькими БМП. В здании, где располагался НП-1, уже находились отступивший на 300 метров гарнизон ОП Кацо, группа бойцов 40-го ОМПБ под командой замкомбата полковника Щербины («Сват») и группа артразведки 25-го ОМПБ - всего около 25 человек. Группа десантников разместилась в соседнем с НП-1 здании. 14-го февраля сводная группа, оказавшаяся в районе НП-1, приняла бой со штурмовыми группами противника, пытавшимися проникнуть вглубь Дебальцево. Вокруг здания было убито до 2-х десятков боевиков и захвачен в плен командир одной из штурмовых групп. Полковник Щербина, в последствии погибший при попытке прорыва конвоя на большую землю в ночь на 17-е февраля, в эфире радиоканала артразведки зачитал содержимое карты захваченного командира штурмовиков. На карте были нанесены районы сосредоточения противника в северо-восточной части Дебальцевского котла и их боевые задачи на текущие сутки. Используя эти данные, силами артиллерии резерва командования АТО, с визуальной корректурой на местности, был нанесён мощный артиллерийский удар по району сосредоточения и выдвижения крупных штурмовых сил противника, в том числе по линии ж/д перегона Чернухино-Дебальцево. Эти удары, очевидно, снизили, а местами и прекратили штурмовой натиск противника на ближайшие 2 дня на этом направлении. Интенсивная фаза штурма продолжилась с новой силой только 17-го февраля. Упомянутые выше 23 десантника из 95-й бригады (24-й погиб в бою у НП-1), убедившись в невыполнимости задачи, прихватив пленного, в ночь на 16-е февраля полями уехали на «большую землю». Танк вернулся к штабу сектора несколько раньше. Последней, в ночь на 16-е февраля, НП-1, под обстрелом танка и штурмовиков, покидала группа бойцов 40-го ОМПБ. Так что, несмотря на глубокое уважение к побратимам из 95-й бригады, утверждать, что они выполняли задачу по удержанию оставленных 40-м батальоном позиций, нет никаких оснований. Мало того, 16-го февраля аналогичная задача была поставлена ещё меньшей группе бойцов из 3-го и 8-го полков спецназа с приданым им подразделением нацгвардии. Эта группа столкнулась с превосходящими силами противника уже в 3-х км от штаба сектора, не дойдя 4-х километров до ОП Копье, и вынуждена была отступить. Этот эпизод - лишнее свидетельство полного непонимания штабом сектора назначения спецназа и, как следствие, ситуации даже в ближайших районах.

У участников боёв за Дебальцево не вызывает удивление отказ целых подразделений выполнять приказы командования. Поскольку эти приказы зачастую не соответствовали реальной тактической обстановке, не учитывали необходимость связи с соседями, и не объясняли порядок взаимодействия с ними. Как правило, командирам не доводилось даже минимальное количество имеющихся о противнике сведений, общий замысел, и даже состав всех подразделений, участвующих в операции. Совершенно не обеспечивалась огневая поддержка подразделений, выдвигаемых на штурмовые действия, и эта проблема стоит отдельного рассмотрения. Очевидные примеры таких бездумных и халатных приказов авторы умудрились изложить даже в своем «Анализе», правда забыли указать, кто же эти преступные приказы отдавал, и какая для них ответственность наступила.

... якобы генштаб дал команду и руководил отводом, а точнее прорывом Дебальцевской группировки. Десятки офицеров и бойцов являются живыми свидетелями событий, исключающих факт такого приказа. Так, многие участники обороны лично видели и знают со слов своих побратимов о том, что командование сектора во главе с полковником Тараном, фактически под угрозой применения силы, покинули свой блиндаж и на машинах штабной группы 128-й бригады влились в колонну. Нежелание покидать Дебальцево они мотивировали отсутствием на это приказа. Передача команд на некоторые боевые порядки, связанных с запуском плана «прорыв», проходила в том числе через каналы артразведки… В связи с этим просто комично выглядит утверждение, что «приказы получали командиры подразделений лично» (sorry, генерал Сырский). Мы-то знаем, как это было! Это было единоличное решение командира 128-й ОГПБр, действовавшего в «условиях крайней необходимости». Успех или возможный провал этого «самовольства» определили и меру ответственности. В нашем случае это была, на мой взгляд, совершенно заслуженная звезда Героя Украины. Видя полную несостоятельность и неадекватность командования сектора и «позу страуса» НГШ Муженко, офицеры штаба 128-й бригады, как и некоторые командиры отдельных подразделений, буквально требовали от полковника Шапталы взять на себя ответственность. И он принял очень ответственное и своевременное решение. Фарс по принуждению боевых офицеров подыгрывать «официальной версии» НГШ только демонстрирует непорядочность этого генерала и опускает его авторитет ниже и без того невысокого уровня. Никакой военной тайны в этом нет. Политических последствий, как и по вопросу отрицания факта окружения, тоже. Позора ВСУ тем более. Напротив, пусть противник знает, что офицеры армии Украины умеют самостоятельно принимать правильные, ответственные и важные решения,зачастую вразрез предательским и малодушным действиям некоторых генералов. А озвучивание президентом этой неправдивой версии, как и отсутствие реакции на требование офицеров отправить НГШ в отставку, остается грузом на его совести.

О наличии в самом Дебальцево неких диверсионных групп и даже миномётных секций существовал устойчивый миф, распространённый в штабе сектора. Штаб сектора был изолирован от всего вокруг, и не мудрено, что это порождало в нём такие сплетни. Мне лично на протяжении 5-и месяцев, с конца июля до конца декабря 2014-го года, приходилось ежедневно проезжать через город в разных направлениях, в том числе в ночное время. По городу бродило не малое количество наших военнослужащих, как по разным служебным вопросам, как то снабжение, закупки необходимых вещей и продуктов, перемещение между боевыми порядками, в баню и пр., так и «аватарствующих» бойцов в поисках дешёвого спиртного, в том числе глубокой ночью. С местными жителями поддерживались ровные отношения. Многие открыто проявляли симпатию, переживали, и просили чтобы мы не уходили. О случаях нападения на наших бойцов в городе я ничего не слышал. Блуждающие миномёты вообще были под пристальным вниманием артразведки, но в городе их не было, это точно. Безусловно, в городе находились и люди сочуствующие противнику, и родственники некоторых боевиков. Они, конечно, могли что-то сообщать «своим», даже по отрытым каналам связи, но сведения, которые они могли добыть, могли носить отрывочный характер. А боевые порядки мы старались располагать так, чтобы их не было видно с жилых домов. Одиночные случаи проникновения в город боевиков под видом мирных жителей были, но погоды они не делали.

Конечно, было бы крайне необходимо в некоторых местах уплотнить боевые порядки, а в некоторых скорректировать линию обороны до рубежей, более приспособленных к обороне. Речь о корректировке линии соприкосновения идёт в первую очередь об Углегорске, южных и юго-восточных участках района обороны. Но только по карте понять удобство или напротив неудобство рубежа обороны практически невозможно. А на этих опорных пунктах начальство старше комбата не появлялось, и принять такое решение в существующей модели управления практически не реально. Даже начальник штаба АТО, видя крайнюю необходимость оставить ВОП, не мог официально принять это решение. Сложилась уже дурная практика, что в случаях, когда это крайне необходимо, решение на отход, а чаще на прорыв из окружения, принимает младший или средний командир. Наверх же идёт доклад о том, что подразделение «смалодушничало» и самостоятельно покинуло позицию.

Авторы почему-то совершенно проигнорировали бой на ОП «Валера» 25-го января. Этот бой ещё называют боем за отметку 307,5. Это была танковая атака силами более 5-ти танков, из которых 4-е было уничтожено в ходе боя. Не обошлось без героизма и банальной военной удачи. Напуганные поражением танкисты противника активно распространяли версию о НАТОвских наёмниках и хитроумных танковых ловушках. Судя по всему пехота, которая должна была поддержать эту атаку, отстала под воздействием нашей артиллерии, но точно этот факт пока не установлен. Если бы противнику таки удалось захватить этот опорный пункт, угроза полного окружения нависла бы над Дебальцевской группировкой значительно раньше. Ведь до самой «дороги жизни» не было ни одного нашего боевого порядка, и в случае введения в прорыв достаточных резервов, окружение могло быть оформлено в течении следующего боевого дня. С «расторопностью» командования сектора, проявленной в дальнейших событиях, такой сценарий не кажется маловероятным.
Кроме боя за ОП Валера, на северо-восточном фланге группировки произошёл знаковый бой за ОП «Саша» 17-й ОТБр, о котором также не упоминает «Анализ…». Этот бой уникален большими потерями противника из хорошо подготовленной штурмовой группы. 37 боевиков остались лежать на этом ОП. Результат этого боя, думаю, существенно повлиял на морально-психологическое состояние противника на этом фланге. Потеря ОП «Саша» создала бы серьёзную угрозу для Троицкого и давала бы дальнейшую перспективу сужения горловины Дебальцевского выступа.
В тексте также нигде нет упоминания и об одном из основных боёв сражения за Дебальцево - 7-9 февраля боях у Новогригорьевки. В двухсуточной серии штурмов противник потерял 7 танков, несколько БМП и большое количество пехоты противника при нулевых потерях с нашей стороны. Очевидно, именно эти бои имел ввиду бригадир «Призрака» Мостовой, когда говорил о «колоссальных потерях». В этих боях себя геройски и высокопрофессионально проявили ОП «Зенит», ОП «Зозо», ОП «Кацо», все 40-го ОМПБ, артразведчики НП-1 25-го ОМПБ и БрАГ-128. Создаётся впечатление, что авторам очень не хотелось в положительном свете упоминать подразделения, участвовавшие в этих боях.

1-го февраля ещё организовывается опорный пункт в с.Коммуна. Основную часть гарнизона которого составляет личный состав 2-й РТГ 25-го ОМПБ.
... Во всём тексе «Анализа…» просто игнорируется факт нахождения в с. Коммуна опорного пункта 2-й РТГ 25-го ОМПБ с расположенными на фланге «Рапирами» общей численностью около 150 бойцов. Уже утром, около 5-30 1-го февраля, эта РТГ, потеряв в боях и при обстрелах всю колёсную и гусеничную технику, отразив попытку противника начать преследование, выдвинулась в арьергарде группировки, покинувшей Дебальцево. Движение началось на несколько часов позже, чем последнее подразделение покинуло базовый лагерь 128-й бригады. Задержка произошла по причине неявки посыльного из штаба бригады с командой на начало движения. В связи с этим большая часть маршрута была пройдена при дневном свете под миномётными обстрелами. Последний боец 25-го ОМПБ вышел на ОП 30-й ОМБр в с. Рассадки около 15-00. В районе Дебальцево оставались только две группы спецназа ВСУ, которые выполняли свои задачи.

Наступної доби угруповання бойовиків в Логвиновому було посилене російськими підрозділами, танками та БМП. З цього моменту дорога Артемівськ - Дебальцеве в районі Логвинового знаходилася під повним вогневим контролем бойовиків. Постачання боєприпасів, матеріальних засобів до Дебальцевського угруповання було ускладнене. Противник майже впритул розстрілював конвої, які намагалися доставити в Дебальцеве боєприпаси, продовольство та інші матеріальні засоби.
… Під час бойових дій в районі Дебальцевого у період з 15 січня до 18 лютого загинуло 110 військовослужбовців, 270 було поранено, 7 - взято в полон та 18 зникли безвісти. За весь час оборони Дебальцевського виступу загинуло 136 та було поранено 331 військовослужбовців ЗСУ.
В этом фрагменте текста авторы «Анализа…» открыто признают факт окружения Дебальцевской группировки. Правда, далее в тексте они зачем-то приводят информацию, похожую на выписки из боевых журналов групп спецназа, которые перемещались между Луганским и Дебальцево между 9-м и 17-м февраля. Видимо для иллюстрации отсутствия «котла». На самом деле это банальное шулерство, поскольку сведений о разбитых конвоях в этот промежуток времени они не приводят. Так, например, группа артразведки 25-го ОМПБ, после потери НП-1, получила приказ командира передислоцироваться для получения дальнейших боевых заданий в р-н с. Луганское. Артразведчики выходили в качестве боевого охранения в составе двух конвоев. Первый конвой проскочил относительно удачно, потеряв только один Урал с грузом «200» от прямого попадания ракеты или гранаты в кабину. По маршруту несколько раз артразведчики из кузова своего Урала вели огонь по активным огневым точкам противника. Два БТР и 2 урала второго конвоя были уничтожены фугасами и гранатами (ракетами), один повреждённый Урал с ранеными отправлен в сторону ОП «Зозо». Артразведчики, некоторые с ранениями и контузиями, огибая с помощью тепловизора боевые порядки противника, пешком вышли в Луганское. Таким образом, второй конвой, кроме техники, потерял более 10 человек убитыми. Вообще необходимость этих конвоев вызывает большие сомнения. Создаётся впечатление, что их организовывали исключительно для имитации отсутствия «котла», поскольку острой необходимости доставки боеприпасов, продовольствия и прочего снабжения на тот момент не было. Раненые и другие военнослужащие, которых включали в конвой, фактически были обмануты, рассчитывая, что их отправляют по достаточно надёжному маршруту.
В числе потерь, которые приведены в «Анализе…», есть большие сомнения, поскольку потери только в двух конвоях составили не меньше 2-х десятков бойцов. На самом деле истинная цифра не радикально отличается от приведённой, но чтобы её проверить, необходимо собрать сведения из десятков подразделений, но есть уверенность, что кого-то в неё не включили. Только в так не любимых НГШ 25-м и 40-м батальонах менее чем за месяц боёв за Дебальцево погибло 39 бойцов.

Після відведення підрозділи 128-ї окремої гірсько-піхотної бригади були зосереджені в районі збору (м. Артемівськ). За успішний вихід з Дебальцевого, героїзм та грамотні дії 26 лютого 2015 року командир 128-ї окремої гірсько-піхотної бригади полковник Сергій Шаптала був нагороджений «Золотою Зіркою» Героя України.
Могли бы хоть из приличия проверить дату этого Указа. Вся страна наблюдала как президент цепляет звезду полковнику Шаптале в день прорыва. А тем временем 25-й бат ещё идет под миномётным обстрелом. ОП «Валера» отбивает штурм… Видно, что Шаптала волнуется…, шутка ли, могут и под трибунал отдать за оставление позиций без приказа. Таран, тот как специально, в ночном в заснеженном поле потерялся. Появился только через два дня. То ли выждать хотел, и посмотреть чем всё кончится, то ли попроситься остаться в «плену».

18 лютого в районі Санжарівки було зосереджено до 40 одиниць бронетехніки противника. Лише зосереджений вогонь важкої артилерії безпосереднього підпорядкування штабу АТО змусив противника відвести свою батальйонну тактичну групу вглиб оборони.
А вот как раз в том числе этими резервами противника и занималась артразведка 25-го ОМПБ. Исходя из единственно возможного (а не двух-трех как в тексте ГШ) маршрута прорыва группировки (+/- 200 метров не в счёт) самой опасной фланговой группой резервов противника была группировка в районе Санжаровки, именно поэтому на ОП «Валера» 128-й ОГПБр 11-го февраля был направлен артразведчик Андрей Кравченко для организации НП. Именно с этого НП удалось выявить места сосредоточения мобильных резервов, опорные пункты противника на ожидаемом маршруте наших войск, тыловые лагеря со складами и позиции артиллерии. Всё это легло в основу плана артиллерийской подготовки и сопровождения прорыва. После принятия решения полковником Шапталой этот план был запущен.
Есть все основания полагать, что НГШ Муженко знал о готовящемся прорыве. Скорее даже Шаптала о нем попытался как-то доложить (хотя я бы не стал). Скорее все-таки люди, через которых заказывался «ночной концерт» «старшего брата» информировали его и даже получили его «добро». Удачность результата в этом случае снимает с Муженко подозрение в предательстве. Но малодушие, страх открыто взять на себя ответственность… они на месте.
Артиллерия «старшего брата» трудилась всю ночь. По опорным пунктам противника на маршруте следования колонны после массированного артналёта велся методичный огонь, не позволяющий противнику оказывать активное противодействие движению колонн. Мобильные резервы на этом фланге очевидно были ошеломлены массированными налетами. К сожалению мы не знаем точных результатов боевой работы артиллерии, но главным результатом является почти идеальный выход довольно крупной и изможденной группировки сквозь боевые порядки противника. Безусловно не все боевые порядки противника были уничтожены и подавлены, но главная угроза - фланговый удар бронегруппы противника был локализован. Только к 10 утра противник смог собраться на некое подобие флангового рейда силами до 5 танков, нескольких БМП и группы пехоты. Но эта группа не смогла пройти мимо ОП Валера, поскольку по всему пути следования преследовалась огнём нашей артиллерии. Когда противник осознал, что для нейтрализации корректировщика необходимо уничтожить гарнизон ОП «Валера», он перешёл к штурму. Во время этого штурма артразведчик был ранен, но не вышел из боя и продолжил свою смертельную для врага работу. Опасность прорыва бронегруппы противника была в том, что полями без противотанковых средств ещё шли бойцы 25-го ОМПБ. До линии, по которой противник предполагал перерезать маршрут, было ещё около 2-х часов хода…
*****

Некоторые эпизоды перекликаются с описанием боевых действий, в опубликованном мною ранее интервью с ополченцем из "Призрака". Большой пласт информации по действиям в районе Санжаровки и Дебальцево будет выложен мною на этой неделе. С завтрашнего утра начинаю публиковать интервью с командиром разведвзвода батальона "Август" ЛНР. Не пропустите, там будет много подробностей.

Сохранено