
некоторые аспекты Страшного Суда

Замечательный
опрос населения на вшивость
.
Недавно скончавшийся Павел
Рыженко может нравиться или не нравиться, но его «Страшный Суд» во
всяком случае вполне соответствует иконографическому канону этого
сюжета. И стиль – тоже самый нормальный, для священных изображений
безусловно позволительный академический реализм. Которым автор
владеет достаточно хорошо. И политизирование второстепенных
нарративных и вероучительных сюжетов в истории христианского
искусства, и включение в них актуальных персонажей – феномен
древний-додревний. По этим пунктам предъявлять автору предъявы
может разве что человек глубоко дремучий.
А вот «Страшный Суд» из
Центра Собраний РКЦ в Галилее, несмотря на то, что он слизан, как в
книжке-раскраске, с готового средневекового образца, - неканоничен.
Не как таковой, а по своему месту в храме – на восточной стене.
Правильное место этой вероучительной композиции – западная стена,
или вообще притвор, или просто нигде (это необязательный,
факультативный сюжет, который при отсуствии свободной стенки или
средств просто опускают, не включают в список). «Страшный Суд»
ВМЕСТО, на месте прямой прямоличной иконы Христа – нонсенс,
отвязный модернизм, окамененное нечувствие в особо крупных
размерах. Не говоря уж о том, что стилистически это изображение,
даже на плохом фото видно, - обычное постЛеонидУспенское кривое
говно, вся пошлость века сего, туго набитая в скалькированные чужие
контуры.
Павел же Рыженко и
заказчики его уж по крайней мере честно и аутентично отражают
современную отечественную религиозность. Богословие в образе,
настоящее. Которое войдет в летопись. Лет через сколько-то историки
церковного искусства напишут примерно так:
«Достопримечателен и характерен выбор типов национальной святости, включенных в «Страшный Суд» кистей Павла Рыженко, выдающегося и плодовитого православного художника. Это на 99% военные разных родов войск и мученики, погибшие от рук своих же соотечественников и единоверцев. Любопытным фактом является и то, что во всем обширном художественном наследии Рыженко, специализировавшегося на русском православии, нет хоть сколько-нибудь значимого, откристаллизовавшегося образа Христа».
|
</> |