Не изображая жертву

"Отморозки" у
Кирилла Серебренникова очень хороши. Это один из тех редких
спектаклей, которые нам нас самих объясняют, заставляют проявить
какое-либо отношение к нам здесь и сейчас, дать нам имя,
разобраться в проблемах, парализовавших общество. Большой формат,
широта замысла, спектакль маргинального и очень опасного
содержания - и на большом пространстве, не в клубе, не в
подвале, не на скамеечках. Пространство Винзавода захватывает,
пытает нас - гулкое, сырое, подсвеченное мертвенным больничным
светом - блики на тусклых каменных плитах. Новое поколение артистов
вышло на постиндустриальный простор. Динамика, суровая хореография,
челночные перемещения, кроссы по площадке, агония звуков,
драм-энд-бас, стуки, грохот, нагромождение декораций, графичные
конфигурации металлических ограждений - все это опасно,
дерзко, зловеще. Видно, к чему Серебренников вёл свой курс: к
обнаружению в актерском поколении примет современного уличного
героя. Нет, это не цветы жизни, не хипстеры и не
рафинированные выпускники театрального, манерные и богемные. Эти -
бритые, злобные, узловатые, взнервленные и точные как лезвие
артисты. Звери. Умеющие сочетать в телесности - ритм сегодняшнего
дня, в роботической выносливости - атакующую злобу улиц,
в мимике и агрессивной жестикуляции - романтику урбанизма,
новую городскую мифологию, в речевой интонации - ранимую душу,
хрупкость душевной организации. Изумителен в них синтез
подробной мхатовской школы с ее плавным построением роли и
документальности проживания. Тип современного подростка схвачен,
увиден, присвоен. Роли построены на наблюдении за жизнью, эти роли
- не учебные задания, а прожитый опыт жизни здесь и сейчас.
Артист нового театра; он современник, человек из толпы, способный
ее выразить, дать ей голос. Способный одновременно и слиться с
толпой, и - если потребуется - ее возглавить.
Конечно, "Отморозки" - поколенческий спектакль. Про
опасный градус, которого достигли социальный раскол, классовая
ненависть и остервенение одних против других. Про царящее повсюду
предчувствие гражданской войны, которая, если и начнется, то из
бессмысленности и в бессмысленности же и кончится. Пытаясь описать
гнев народный, Серебренников счастливо избегает интонации
соблазнения: он умело, без лозунгов, показывает, как беспощадна
война государственников и анархистов, безжалостна к жизни частного
человека. Все, что может привести к прекращению жизни, -
бессмысленно и безнадежно, хотя и нет больших упований на будущее:
только большая кровь может этот градус остервенения понизить.
Общество отравлено классовой ненавистью, она клокочет и вскипает
- выросла толпа несогласных и неприкаянных, слишком велик полк
аутсайдеров, слишком стройна пятая колонна. В "Отморозках"
предъявлен тупик отношений между народом и властью, онемение,
молчание: что делать - не знает никто. Стоим по разные стороны
баррикад и пока еще не знаем, что дать друг другу: сапогом в лицо
или букет сирени.
Хорошо ребята поют а капелла Цоя:
А мне приснилось: миром правит любовь,
А мне приснилось: миром правит мечта.
И над этим прекрасно горит звезда,
Я проснулся и понял: беда.
"Отморозки" и стали этим предчувствием беды.
Лучшая сцена - с невероятно сильной актрисой Татьяной
Владимировой в роли матери Жилина (подумал о том, что Владимирова
продолжает линию Марины Голуб из "Пластилина" - простонародного
выживания и женского всепрощения; такие кроткие матери как раз и
взывают к противостоянию). Несение гроба. Как Гриша Жилин гроб отца
понёс как крест на Голгофу. В этом эпизоде - сила русского
человека. Которую тратить совершенно некуда.
Выбрасывается адреналин, чтобы доказать самому себя свое право на
существование. А места для применения силы - нет. Поэтому к этим
бешеным псам русского бунта у создателей спектакля - только одно
беспредельное сострадание. Не жалость, нет, не по головке гладят их
тут и подвигают к борьбе. Сострадание иного свойства: чёткое
понимание того, кто станет жертвой будущего замеса. Не изображая
жертву, а являясь ей.
|
</> |