наши за кордоном

волкова Галина — 27.11.2011

Преклонность лет имеет массу положительных сторон. Во-первых, отпадает необходимость «на каждый чих здравствовать», во- вторых, ну это во-вторых…. Я вот взяла и села за парту с 15-20 летними. Немецкий учить. Ну надо мне было. А как было здорово, когда я их переплюнула. На открытом уроке они ни бе, ни ме. А я ( мне чихать, как я выгляжу),чешу себе, ошибаюсь, спотыкаюсь, но говорю, говорю!!! Немецкий я начала учить по-необходимости, но на самом деле, с советских ещё времён точила себя, учи, учи язык. Видит Бог, я старалась.

Во сне разговаривала с предполагаемым немцем. Он мне, как говорится – Е2, а я ему Е4! И моя речь лилась рекой, не зная преград… Не то было на настоящей «практике». То ли возраст, то ли наши неистребимые комплексы пробивали дырку в моей голове, из которой знания вываливались в самый неподходящий момент… Прилетаю как-то в Дюссельдорф, подхожу эдак браво к кабинке пассконтроля (у советских собственная гордость). Таможенник спрашивает, есть ли у меня наличные деньги. – А как же, говорю, naturlich! -Wiviel (сколько?), спрашивает… - Ein Hundert (сто евро), бодро говорю я, абсолютно уверенная, что говорю «тысяча»… - Aber (но!), - говорит таможенник, глотая последнюю букву, и заменяя е на а… - Аба-а, - говорит он и делает презрительную гримасу, и дальше следует длинная фраза, из которой я понимаю: у него сомнения, как я могу на такие деньги прожить целый месяц… - Warum? (почему?), - снисходительно удивляюсь я, и довольно складно объясняю ему (чего с него спрашивать), что спокойно проживу и на меньшее (имея в виду тысячу евро)… Таможеннику очень хочется покрутить пальцем у виска, но не положено, и он качает головой ( эти чокнутые русские!). И мы расстаёмся, каждый при своём мнении…

Живу в маленьком городке по имени Винзен, что на реке Луе, хозяйничаю на просторной кухне и хочу побаловать хозяев, испечь русский пирог. Русское слово «мельник» происходит (как это не прискорбно) от немецкого das Mehl (мука) и я это твёрдо знаю. Но на подходе к магазину буква «е» благополучно вываливается из той самой дырки в моей легкомысленной голове, и почему-то заменяется буквой «ю», и мука у меня называется уже «Mull» - мюль… В магазине я долго ищу её, но не вижу. Подхожу к пареньку из обслуги и спрашиваю: Haben Sie hihr ein Mull? ( у вас тут, типа, мука есть?) Паренёк жутко пугается и со странной улыбкой говорит: «Ich weis nicht»- я не знаю… То же самое происходит с девушкой на кассе и старушкой из очереди. И так я пристаю ко всем и жутко разочаровываюсь в немцах, припоминая их всемирно известную тупость. И вдруг! Сознание возвращается ко мне, и красная от стыда, я бегу из магазина, потому что этот самый «мюль» по-немецки МУСОР!!! Представляю, что подумали обо мне старушка, паренёк и девушка у кассы… - Скажите! У вас тут мусор есть? А нет ли у вас тут мусора? У вас что, в вашей этой долбаной Германии, мусор-то есть, на самом деле? Ну что с нас взять – эти чокнутые русские…

Зато, на берегу прекрасной Эльбы, что протекает совсем недалеко от нашего городка, в сказочной деревушке Ласс-рюэ, я беседую с одним славным стариком Herr-ом Бланке, и он рассказывает мне, какие замечательные русские поселились в Ласс-рюэ, и нежно дотрагиваясь до моей руки, говорит: Solche,…wie sie(такие, как вы)…Какой чудесный Herr!!! И я говорю. Говорю, что да, мы хорошие, мы очень хорошие вообще-то, и он тоже очень хороший. Зуд единения охватывает нас, и нам хочется запеть. Но я знаю только одну немецкую песню, тех времён, не хочу сказать каких… Мы её учили на курсах, такой походный залихватский марш. И конечно, Хэрр Бланке её знает, её знают все…Правда, по-немецки она звучит лучше, чем в моём переводе, но по-немецки под неё маршировали эти, не хочу сказать кто, хотя в ней нет ничего плохого… « А когда солдаты город шагом мерят, Девчонки открывают окна все и двери. Зачем? Ах зачем? Почему? Почему? А просто вот так, драссаса, драссатум…»

Мы стоим у калитки прелестного немецкого домика, а рядом течёт голубая Эльба, широкая, полноводная, с белыми лебедиными яхтами, с проплывающими весёлыми теплоходами, и наша песня звучит, как МИРУ-МИР! МИРУ-МИР, МИР, наконец, чёрт побери, драссаса-драссатум. И особенно хорошо получается у нас вот этот драссатум…

Но! Но где-то там, в глубине моей души, как принято писать и говорить, торчит заноза… Ведь, как ни крути, а я дочь советского офицера, дошедшего до Кенигсберга, и в заветной коробке лежат его ордена, его медали, его письма, его память и моя к нему вечная любовь… И она настигает меня здесь, у Эльбы, у Рейна...И я вижу молодого Herr-а Бланке, марширующего под этот самый «драссатум»… 1996 год, мы с дочкой приехали в гости и гуляем по прекрасному Ганзейскому городу Люнебургу. Когда-то город разбогател… благодаря свиньям. Да! Свиньи очень хорошо искали соль, соль обогатила Ганзу и т.д. В праздничные дни гипсовые свиньи в натуральную величину украшают улицы Люнебурга. По-незнанию, это поголовное «свинство» поначалу ошарашило нас. И вот, мы гуляем и расслабляемся видами европейской жизни. Праздничная толпа бурлит, пожилые немцы стоят небольшими группками и ритуально обмениваются возгласами: - Ach So! Ach So! Ach So! (Ах так! Ах так!) ( перевожу – понятно, …таким, значит образом,… ага). Устав от хлеба и зрелищ, мы садимся на скамеечку, мимо которой дефилируют кудахтающие жители Люнебурга.

Вдруг, к нам направляется явно убогий, толстый молодой человек. В руках у него деловая папка. Таких людей здесь часто использует церковь, или какие-нибудь «свидетели Иеговы». Так и есть. Он протягивает нам листовку. Я говорю: Нам не надо. Мы иностранцы… А он – Слишком много иностранцев развелось в Германии… А я ему – Вы не беспокойтесь, мы в гостях и скоро уезжаем. А он мне – Вы уезжаете, а другие остаются… Вот вам и убогий…Моя дочь, не знающая немецкого, спрашивает, о чём речь. Объясняю… Дочь говорит: Ма! Чего ты с ним разговариваешь? Скажи ему…она задумывается. Скажи ему –Сталинград! Мне нравится эта идея и я говорю. Но говорю я не в лоб, а тонко, политично. – Вам, говорю, молодой человек, может быть, знакомо такое слово –СТАЛИНГРАД? …Оно ему было знакомо.

Два пожилых немца, чуть-чуть под-шафе, застигнутые вместе с нами дождём, укрываются под тентом магазина. Они громко разговаривают, и малость дружески толкают друг друга, вполне мирно. Проходящая мимо старушка назидательно говорит, обращаясь к нам: Вы видите, что делает АЛКОГОЛЬ! ( Из России вам, с любовью) Мне надо прерваться… В то время, как я печатаю свой текст, по улицам моей Москвы тысячи детей и молодых людей идут и кричат «Хайль»! И поют! Да! Тот самый «драссатум»!!! …

Возвратимся в Германию. Гостим у друзей в славном городе Дортмунде. И из этого города хотим поехать в столь же славный Брюссель, можно сказать, столицу Европы. Всё путём: покупаем однодневный тур на автобусе, с русскоговорящим гидом. Встаём чуть свет, чтобы ровно в шесть быть на центральном вокзале. И наконец, мы в пути. По дороге забираем группу из Кёльна, и прямиком туда, в Брюссель. Гидесса травит байки, все вокруг такие милые, Европа в окне, покой и полное благорастворение.

Приезжаем в Брюссель. Первое – посещение парка «Миниевропа», что-то вроде Диснейленда для взрослых. Макеты символов стран участников Евросоюза. Всё натуральное: центральные площади с их Большими Бенами, Темзой, Сеной, и прочее, и прочее, и всё такое прочее. Милые лица из автобуса мелькают там и сям, гидесса и её помощник по имени Семён посылают пламенные улыбки, ровно в два часа мы должны быть на стоянке автобуса, что в десяти минутах ходьбы от парка… Должна признаться, у меня очень большой недостаток, который я тщательно скрываю: топографический кретинизм… Если я отправляюсь по какому-то новому маршруту, я беру с собой пшено, как мальчик с пальчик, и помечаю дорогу. Но, в этот раз, я была не одна, с мужем, а у него кретинизма нет. Я вообще отключилась, предалась закордонному кайфу.

Время шло к двум, и мы заблаговременно направились к выходу. При всём моём кретинизме, что-то мне подсказывало, что после выхода надо бы свернуть налево… Но муж смело свернул направо, кретин же я, а не он… Через пять минут ходьбы он заволновался, автобуса не было, как и самой стоянки. Через десять мы поняли, что надо поменять направление и прибавили шагу. Однако, стрелки уже давно показывали, что наше время истекло. Наконец – стоянка… И, о ужас! Наш автобус ушёл! Гоголь, Ревизор, немая сцена…

Ну что вам сказать! Представьте: жара нестерпимая, всё в автобусе, включая деньги ( кроме мелочи), это Брюссель, где все говорят только по-французски, которого мы не знаем, кроме как из Пушкина: пуркуа ву туше… Не бойся, Маша, я Дубровский… Да и обида жжёт, бросили, предали. В общем, отчаяние полное. Поначалу мы как-то надеялись, бродили по площади туда-сюда. Потом кинулись обратно в минипарк, в полицию, там я пробовала на всех языках и пальцах объясниться и попросить помощи, дескать, мы люди не местные, отвезите нас на машине… Ауто! Ауто – настаивала я… Но красавец-секьюрети твёрдо дал мне понять, что надо идти ногами в метро и ехать ( куда???).

Когда-то читала я повесть Короленко «Без языка». И помню жуткое впечатление (наверно что-то предчувствовала) И это случилось! Со мной, какой кошмар!. .. Часа два бродили мы, сказав друг другу всё самое заветное друг о друге, и не зная что предпринять… Пока, не приходя в сознание, не решили ехать на метро зайцами ( О!!!) в центр… Возле схемы, которую мы тщетно пытались прочитать, стоял человек… Это был помощник нашей гидессы Семён! Если бы сам Господь поджидал нас там со скрижалями в руках, мы не проявили бы той гаммы чувств, которую вылили на нашего избавителя! Мы обнимали его и целовали со слезами на глазах. И когда он робко попросился в туалет, хором закричали: Нет!!! Только вместе! Всё это время он искал нас, но мы были неуловимы…

Разумеется, мы его потом отблагодарили. Он честно отработал нашу благодарность, привёз нас на Королевскую Площадь, и мы побежали за ним… сначала… к Писающей Девочке… Она была прелестна в своей непосредственности, было видно, что процесс протекает естественно и в полном здравии. Потом мы побежали через Обжорный ряд, полный жрущих благополучных европейцев, сидящих за накрытыми столами с горками устричных раковин и ещё чего-то непередаваемо прекрасного… Побежали к Писающему Мальчику.

Хочу заметить, что девочка делала это как-то приятнее. Но Мальчик, с высоты, и потом, он знаменитее… Во время пробежки у меня сложилось впечатление, что в Брюсселе много едят, как после, так и до этого замечательного отправления организма… Святой Семён сказал нам, что в пять мы должны быть под часами. …Мы стояли там с половины пятого, хотя «отряд не заметил потери бойцов»…

 Помнится, была ещё одна неудачная поездка, вернее , она просто не состоялась. По странам Бенилюкса. Всё оплатили, честно пришли чуть свет к станцию метро Кларенберг. А там дверь на запоре. Что? Почему? Никаких объявлений, ни-че-го… Город мирно спит, ни одного прохожего, никого. Что делать? Время-то идёт, пешком уже поздно… вернулись к друзьям, у которых гостили. Звоним на фирму. Фирма, кстати, принадлежала какому-то нашему человеку, говорящему на чётком суржике, типа «шо ткое». « Шо ткое» выслушал и с садистким удовольствием говорит: А вы что-о, не зна-а-ете, что сегодня праздник Вознесения Господня, и метро работает с 9 часов?

Ничего не хочу слушать, вы опоздали… Мы, естественно, не знали точно, когда Он вознёсся, и наш ли вознёсся, может это ихний какой, другой… Тем более, не подозревали, что для этого дела немцы остановят метро, и именно тогда, когда мы меньше всего этого ожидали. Наши друзья стали умолять Суржика заехать за нами на автобусе, по пути, но тот был неумолим. Напрасно мы взывали к его российскому менталитету, к доброму и великодушному началу…Суровые законы капитализма начисто лишили Суржика всех замечательных качеств Великоросса… Наши 200 евро помахали нам ручкой, и вознеслись вместе с Господом в неведомую даль…

За кордоном всегда нужно держать ухо востро, того и гляди, сядешь в лужу. Стоим в Дортмунде на платформе Хауптбанхофа, собираемся ехать в Гамбург. Билет купили льготный, на 5 человек, хотя нас только двое, но это всё равно дешевле ( у них так). Подходит молодой, очень приличный немец и вежливо и печально так сообщает, что ему не хватает пару евро на билет. Мы дружно и радостно говорим: Парень, у нас билет на пятерых, едем с нами, ты удачно вышел на нас, тебе повезло. Но он смотрит, как на сумасшедших. И быстро смывается. Нам не пришло в голову, что в Германии есть просто попрошайки, ведь мы за границей… Чокнутые русские…

Да, особенно плохо без языка. Никогда не забуду один печальный случай. В начале 90х сын учился в очаровательном Баварском городке с игривым названием Ройтлинген. Там ,вообще, у городов необыкновенно звучные названия. Например – Рангендинген, так звонко – дин-дин… Мы с дочкой приехали к сыну на недельку погостить. Он с другом снимал квартирку, а нам, за вполне приличную сумму, снял комнату в почти пустующем, в каникулярное время, студенческом общежитии. Язык мой был тогда почти нулевой, так, типа, Анна унд Марта фарен нах Анапа. Зи Баден… Мы жили в общежитии тихо, как мышки. Что-то покупали в магазинчике под бедным названием «Пенни», варили на кухне скромный обед, убирали свою комнату… А всё остальное время утюжили прелестные фонтанные, зелёные, улицы райского Ройтлингена. В здании общежития было безлюдно. Иногда вдруг звонил телефон, я брала трубку и говорила – нииманд- никого нет… И вот, посреди этой райской жизни, однажды, в дверь без стука врывается жирный огромный дядька, комендант, которому и были заплачены наши денежки. Врывается, да не один, с ним ещё тип. И оба открывают рот и начинают, брызгая слюной,топая ногами, орать на нас.

Что они говорят? В чём мы провинились? Убейте – не знаю по сию пору. Наверно что-то произошло, и подумали на нас, на кого же ещё!!! И мы стоим, как Лотовы родственники, не шевелимся, только злые слёзы бессилия на глазах… А они поорали и удалились так же моментально, как и появились… Во-от тогда-то я и дала себе слово, что выучу язык. В процессе уже обучения, по-ночам, я беседовала с этим комендантом… Я представала в образе Зои Космодемьянской… - Всех не перевешаете, - говорила я ему, за нами миллионы… Что вы себе позволяете, герр Комендант??? Мы честные люди, и не позволим вам… По утрам я хваталась за словарь, чтобы пополнить свой словарный запас и сделать свою речь ещё более… Через какое-то время она была полностью обкатана и звучала не хуже, чем речь государственного обвинителя на Нюрнбергском процессе. Но,… время ушло, мы больше никогда не посещали город Ройтлинген, и противный Комендант не услышал моей замечательной речи. Зато мой «рейтинг» на курсах прилично вырос… И всё же,…что он сказал нам??? Что это я всё ругаю немцев? Нет, пора уже их и похвалить, они этого заслуживают.

Так вот… В какой-то очередной приезд отправились мы с дочкой в один отдалённый район Гамбурга, под названием Харбург. Немного отвлекусь, чтобы сказать, что в этом чудесном городе много совершенно потрясающих районов, например район « Бланке-незе». Что на самом берегу Эльбы. Кстати, до Гитлера туда простой люд не пускали, это район богатых вилл, окружённых необыкновенной красоты растительностью. А вот при Адольфе, этот уголок велено было открыть для широкой массы трудящихся.

Это я к вечным разговорам о том, как много было сделано при вождях мирового пролетариата… При любых вождях что-то делается, потому, как сказал незабвенный Швейк : никогда не было, чтобы никак не было…Всегда как-нибудь да было… Итак. Мы отправились в Харбург электричкой, и гуляли там целый день, перекусив в типично немецкой харчевне скворчащими сосисками и яблочным пирогом… А на следующий день нам предстояло путешествие в Берлин-Потсдам – Дрезден… И вдруг, к концу нашей прогулки, моя дочь, неожиданно сильно побледневшая, говорит, что у неё жутко разболелся зуб. Ну что-то с зубом внезапно случилось и боль страшная. У меня от такого известия задрожали поджилки – время уже к вечеру, всё закрывается ( а в Германии уж если закрывается, то закрывается), мы далеко от дома, а завтра ехать…

В отчаянии бежим на электричку, едем домой, с зубом напряжение растёт… Бежим по привокзальной улице, высматривая зубной Праксис. У нас, конечно, была страховка, но она была дома. На руках – ничего, и мы «не местные»… Вижу – Аптека. Заходим. Тут я немного остановлюсь. Вы знаете, как мы нервничаем в любой очереди, когда спешим… В этой аптеке была очередь, она стояла вдали от прилавка за нарисованной чертой. Какая черта! Мы к черте тогда не испытывали никакого почтения. Должна сказать, меня очень вежливо и бережно за черту вернули… Сбивчиво я рассказала милейшей аптекарше нашу историю, она дала нам сильное лекарство, способное смягчить боль часа на два. Но это не решало проблемы. Аптекарша направила нас в Праксис, совсем рядом, который на наше счастье закрывался в этот день позже остальных. И вот мы на пороге, звоним… Дверь открылась и два ангела в соблазнительно коротких халатиках и узеньких белых брючках приняли нас в свои объятья. Оказалось - здесь ничего не значило, что страховка дома, что мы нездешние. Это всё потом. Главное – помочь!

И они стали помогать. Тут же – рентген. Нам всё объясняют по ходу… Всё, что будут делать. Ферштеен??? ЙА!!1 Мне – таблетку под язык, потому что поднялось давление! Через 45 минут зуб был приведён в порядок, моё давление упало. И мы побежали за страховкой, которая, слава Богу, была сделана не в России, а в Германии. Работа стоила 400 евро, но мы не заплатили ни копейки, заплатила больничная касса. А если бы мы не вернулись? Где была гарантия, что мы придём? Никакой гарантии… Я спросила у сына об этом. Он сказал, что непреложный закон немецкой медицины – в первую очередь помоги! И что, эти ангелы хорошие психологи… Может быть.. А где же наши психологи, когда у ворот больницы умирают люди, которых туда не берут? Мы хотели купить ангелам цветы, но сын сказал –не надо, не принято… Мы их просто благодарили, очень горячо,..очень. Моя дочь сказала: Может я их ещё и полюблю… Всё может быть…

Да что я всё про Германию, да про Германию, будто на ней свет клином сошёлся… В 1995 году любимая моя подруга пригласила меня в гости, в славный город Нью-Йорк. Зря говорят , что женской дружбы не бывает, ерунда это… Подруга моя, женщина героическая, и заслуживает отдельного рассказа. В Штаты приехала в 1989 году, прошла там огни, воды и медные трубы. И едва придя в себя, пригласила меня на полтора месяца, на полный пансион, да ещё и поездки по стране. Её сестра-близнец, не менее героическая, живёт в Бостоне. И у них, моих красавиц, день рождения ( один на двоих) не когда-нибудь, а 9 мая, в день Победы. И в этот славный день мы отправились на машине из Нью- Йорка в Бостон. Ничего особенного, я пытаюсь рассказать всего лишь один чисто психологический момент. Но сначала маленькое лирическое отступление… Напомню, это был 1995 год, положение у нас зыбкое, многие оказались без работы, можно сказать, без надежды на что-либо радужное.

Английского я не знаю. Подруга с мужем с утра на работе. Я на свой страх и риск осваиваю город. Еду в Манхеттен и …по музеям. Мама моей подружки посоветовала: Галюша! Отбрось всякие глупости! Америка сейчас влюблена в Россию! Билеты в музеях дорогие. Приходишь, и говоришь: Ай эм рашен… Дальше ничего не надо, будешь платить только один доллар, везде… Действительно, билет стоил в любом музее 9 долларов. Музеев много, мне не осилить. Зажмурившись всем непослушным нутром, в первом же музее ( это был Метрополитен) я произнесла эту фразу. Меня окутали добрыми взглядами, мне подарили каталог на русском, в общем, я освоила эту песню, и дело пошло. А теперь вернёмся в машину, ведомую любимым мужем моей подруги (нашим любимым). Едем мы по берегу сверкающего Хадсона ( то бишь, Гудзона), май буйствует за стеклом в чистом, сытом, ухоженном городе…

Надо сказать, будучи у себя дома всегда в некоей оппозиции, пересекая границу, я становлюсь страшной патриоткой. Ну прямо, как у Александра Сергеевича, помните? Письма к Вяземскому, Петру Андреевичу. « Я конечно презираю своё Отечество с головы до ног. Но я не могу говорить об этом с иностранцем» Хотя, современные ура-патриоты вполне могут причислить Петра Андреевича к иностранцу, к тому же он здорово тянул на иностранца по всем параметрам. Но! Слава Богу, Александр Сергеевич был не ура-патриот, я в это верю. Итак, мы едем! Подругу свою я не видела целых 6 лет. Она и наш муж выворачиваются наизнанку, чтоб мне было хорошо. Чтобы я забыла, что дома меня не ждёт ничего хорошего…

И любимый муж крутит музыку, нашу…

А именно, Высоцкого, и Володя начинает …с заходами: Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому краю Я коней своих нагайкою стегаю-погоняю. Что-то воздуха мне мало, ветер пью, туман глотаю. Чую с гибельным восторгом: «Пропадаю, пропадаю! Я (сижу одна на заднем сиденье) вжимаюсь в кресло. Мне чего-то нехорошо, что-то воздуха стало мало…

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее! Вы тугую не слушайте плеть. Что-то кони мне попались привередливые… Я дожить не смогу, мне допеть не успеть.

Я креплюсь изо всех сил, говорю себе – не надо распускаться, не надо… Но я распускаюсь! Я коней напою, я куплет допою – Хоть мгновенье ещё постою На краю. Вот оно! Мы на краю, на краю!!! Володя – наш ровесник! Это мы бегали на Таганку! Это он приходил к нам со своей гитарой! Это мы его хоронили!!! Мы не можем допеть! Мы не знаем, как нам жить!!! И главное! Это – ай эм! Ай эм рашен! Мы бедные, подайте копеечку! Вот этот «ай эм» меня добил, чёрт побери! Силы оставляют меня, и я не стесняясь, реву в голос. И вижу, что впереди сидящая подруга делает то же самое, не сговариваясь… И вот так мы едем в Бостон… Спроси нас американец с настоящей доброй улыбкой и каталогом в руках, о чём мы плачем?... « Но я не люблю говорить об этом с иностранцем»…

Оставить комментарий

Популярные посты:

pius

Как скачать и установить шрифты онлайн на компьютер без лишних усилий

tytgrom

3 апреля

id77

Красота :-)

grigoriyz

Сегодня День Космонавтики 12 Апреля.

shushpanzer_ru

И Новая Зеландия тоже пытается opfor'ить.

muxue_peku

Вчера здесь проходил как раз...

d_clarence

О любви к ближнему.

seregalab

Во Вьетнаме миллиардершу приговорили к смертной казни

aniskin1968

В Альметьевске Республики Татарстан открылось новое приемно-диагностическое

• Ранее
• Архив