Софья Власьевна

волкова Галина — 23.11.2011

У меня за стеной умирает Советская Власть… Нет-нет, она ещё не умерла, я слышу её стоны. Каждый день. Нас разделяет тонкая стенка, у неё двушка, а у нас трёшка, и как раз моя комната граничит с ней.

Её зовут Валентиной, Валькой. Ей сто, нет, вру, не сто, девяносто шесть. Точно знаю, паспорт видела, давно, вместе за сахаром стояли в очереди, в жеке. Там по паспорту давали, весь дом наш стоял. Валька живёт с сыном Лёней, сухоньким таким старичком. Он мой ровесник. Старый холостяк. То всё ходил мальчиком-бодрячком. Всё улыбался. Ни полслова, одни улыбки. Видно хорошо было с Софьей Власьевной жить, с мамкой… Поздоровается, как поклонится, и бочком, бочком, ручку как-то растопыркой отставит почтительно, и шмыгнёт в свою тридцать пятую, к мамке, к власти Советской. И как-то вдруг этот Лёня состарился. Вчера ещё мальчик подсыхающий, а потом встречаю – всё, старик… У Вальки вот так же ручка-то отставленная при походке была кривоногой. Всё будто указывала ручкой, куда идти нам надо. Но непонятно, в какую сторону.

А уж кривоногой она была классической, ну просто колесом. Ну что же вы хотите, вечные же искривления линии партии, перегибы вечные… Хорошо ещё ноги-руки только. Валька, она смолоду невидная была, особенно голова, ну птичья просто. Волосёнки сосчитанные. Глазёнки такие махонькие, запрятанные. Но зоркие – высоко сижу, далеко гляжу…Она их наставляла, когда надо, вот так возьмёт и наставит на тебя. Носишко у неё особой масти, вроде как провалился совсем, нету, но всё в ноздри пошло, весь материал. Вот когда глаза, бывало, наставит, тут и ноздри раздует…

Моя свекровь(царство небесное), не без юмора была бабка… Бывало придёт к нам и скажет: сидит там на лавочке, эта ваша, мадонна Рязанская. И правда, мадонна, Родина-мать зовёт. Мне даже приснилась один раз, будто идёт она по двору нашему, мадонна, вся в лучах, а на руках у неё Ленин маленький с кудрявой головой. Как на пионерском значке…И малыш, будто, громко так говорит, картаво: Советская власть плюс электрификация всей страны…( Мы тогда как раз к коммунизму готовились).

А сидеть, она всегда сидела на этой самой лавочке, никого не пропускала, вахта, глазами провожала… Как-то исчезла вдруг надолго. Оказалось – больница, туберкулёз. Ну всё, думаем, каюк мадонне Софье Власьевне, то бишь, Валентине Петровне… Ан нет, жив курилка… Но это уже в восьмидесятые… Я вот пишу, а за стенкой с постоянством секундной стрелки: Лёня,Лёня, Лёня… А мне мнится: Ленин, Ленин, Ленин… Старичок-то на работе, она одна. Страшно. Как кукушка из ходиков: Ленин, Ленин. Ленин Иной раз жалко её, себя тоже, почти вся жизнь под эти ходики прожита…У Лескова гениального есть про страну нашу, называется «Загон». Видите, это ещё когда было, а уже загон… Может и Софья Власьевна не при чём? А

Скучаю иной раз. В загоне, где так тесно, сплочённо, точно знаешь, здесь всё навечно, никто не выскользнет, все свои. Ну, съедят тебя с кашей, может, с маслом спахтают… А ты прижмись крепче, голоса не подавай, … всё как-то и образуется…А хочешь – и заголоси вместе, с загоном дружно, с семьёй-то, единогласно… Что-то отвлеклась я. Мне вот жалко, а Вальке нашей никого жалко не было, никогда.

Ещё в бараках мы жили помню, ребёнком я была. А Валька, как и власть её любимая, была всесильная. Безграмотная, была она поставлена комендантом! Да! После войны были комендатуры. И у нас, на окраине Москвы тоже была своя комендатура… Вот к вам, к примеру, приехал родной отец. И был он обязан, едва порог переступив, идти в комендатуру регистрироваться. Иначе мог оказаться в местах не столь отдалённых. За этим и следила Валька кривоногая своими крошечными зоркими глазками. Ох, сколько народу погубили эти глазки. Сколько добра последнего снесли Вальке, какими словами задабривали красивыми… Двое ребят росли у неё. Муж пришёл с войны без руки, - не приняла. Мужики двурукие у неё не переводились, зачем ей безрукий? Это уж потом лафа кончилась. Да другая открылась.

На нашем заводе нашлась ей должность: в кадрах писала свои безграмотные доносы-каракули. Стены домов были прозрачные, ни один звук не исчезал бесследно, ни один запах не обходил мадоннин ноздреватый носишко. Вы ещё и недодумали свою немудрёную думу, кончающуюся чьей-то матерью, а Валька-то уже знала, куда вы её посылаете. Потому как надо было сплачиваться, а вы всё мечтали уединиться в сортире. Всюду же плакаты призывали: сплотимся ещё теснее… Вам уж дышать нечем, а Валька теснее требует, щель между вами видит, зараза. Встретит, бывало, нас, детей. Расскажет – кругом вредители, так и норовят нашу любимую власть опорочить, укусить. Дескать – следите, дети, а я сама на посту

Когда в первый раз торфяники загорелись, у меня как раз дочка родилась. Вышла я с новорождённым ребёнком свежим воздухом подышать. Кругом дым, пожарище, жара…Валька монументом встала с лавочки дежурной, ткнула пальцем указательным, - вот, до чего, говорит, вредительство доводит. И на меня с ребёнком, в упор… Вроде как мы с доченькой и подожгли этот торф. Чувствую, ещё минута, и признаюсь, …под пытками… Но времена уж не те были, чуть получше. Да и Валька сдавать стала…Тем более, что я, прежде чем вторую малютку родить, мысленно спрашивала у Софьи Власьевны: Ты, как, поможешь мне? И она обещала не гнобить меня, а пособить выжить с малютками при помощи детских учереждений и пионерских лагерей. А пропитание, сказала, как уж сможешь, пропитание, как раз, заканчивалось у Софьи Власьевны… Да!

А то ещё по-молодости (Валькиной), задумала она мужика одного заполучить. Мужик хоть и еврей был, но крепкий такой, мясистый. Морда морковная. Работал на заводе с Валькой вместе. И была у него жена, неработающая, тихая домохозяйка, и дети, не подросшие ещё. И вот на этого мужика Валька глаз положила, в любовники его взяла. Жена с этих пор стала хиреть не по дням, а по часам, вообще слегла. А Валька – в дом, вроде как за бедной женой ухаживать, ну мадонна же… Ну жена, конечно, умерла, Валька ей и глаза закрыла. А мужик возьми, да и не женись! Выписал женину сестру свободную, девушку старую. Детей воспитывать, на ней и женился, как- то у них так принято…

С той поры и пошло у Вальки, т. е. у Софьи Власьевны – недоверие большое, чуть что, сразу припомнит, что обманул её этот еврей. Она им - последний вздох стерегла, а они, всё на сторону смотрят… У меня есть тайна, от себя самой… Я боюсь… Я пробовала полюбить её. Ведь другой не было… Ну что ж, думаю, ну кривоногая, ну мадонна. Но своя же. Соседка, к тому же…Так посмотрю на неё издалека – да вроде ничего страшного, бывает и хуже…Поздороваюсь ласково, со значением, чтоб не думала про меня худого… Коплю в себе расположение, глаза прикрываю, стараюсь не всю её воспринять, а так, по частям.

Вот в праздники, например. Май! Всё цветёт! Прёт телесная радость!!! И жить хорошо! И жизнь хороша! И Софья Власьевна на трибуне, украшена, как богоматерь, мироточит буквально… Музыка!!! Ещё теснее!!! Да здравствует!!! Не надо печалиться… И Ленин, такой молодой! И на секунду …чувствую – ЛЮБЛЮ!!! Страх из моих недр, из живота, перетекает выше, и прикопленное расположение, хочет его растворить, растворить… Но! Нет!!! Мой глаз не хочет существовать в прищуре. И она опять предо мной, целиком…

Я вижу её так ясно, всю, наглую, страшную, нелюбящую, лживую, развратную… Я родилась при ней, с первым вздохом глотнула её ядовитый воздух, и думаю, она оставит меня только со вздохом последним… Иногда заходят к ней, две любопытные, со второго этажа, потом рассказывают, лежит вся в …г---е . Она дышит ещё, Софья Власьевна, она в коме. Ещё подключены провода. И плакальщицы склоняются над ней с надеждой всматриваясь в дорогие черты, и кто-то, никогда не видевший её настоящего лика, клянётся в верности…

Я слышу, как они шипят: Без неё тебе лучше? Лучше, да? Я молчу…Мне плохо… «От осинки не растут апельсинки» Апельсинки проращивают из косточек. … «То не досточки, то косточки трещат…» Те косточки, белые, она запрятала в землю не для проращивания, ищи их теперь ау… Вот только в загон мало кто хочет, а и захочет, да где же он,… разобрали по брёвнышку сыновья и внуки, себе, на дворцы и храмы, где эти новообращённые пытаются обрести другую ВЕРУ…

Слышите?! Опять… Ленин, Ленин, Ленин… Когда она замолкает, я тревожусь. Я не знаю, почему мне тревожно. Я больше не хочу тревожиться… Я врубаю своё, любимое, и под синкопы Гарика Сукачова, мои руки и ноги начинают победный танец вокруг жертвенного костра. Я выгибаюсь, как стриптизёрша у столба. Судорога шального, безумного счастья полной свободы, дёргает мои непослушные суставы за верёвочки. Прощай, Ленин!!! Про-о-ща-а-й!!! Уходи!!! Я танцую, танцую, танцую, танцую!!!!!!!! …

« А за окошком месяц май, месяц май, месяц май… А в белой кружке чёрный чай, чёрный чай… А по асфальту каблучки. Каблучки. Каблучки…. Та-та-та –та-та. Та та та, та та та, та та та…»

P. S. Для непосвящённых: Софьей Власьевной в былые времена называли Советскую Власть.

Оставить комментарий

Популярные посты:

claudius

Проблематика роботов-арбитров в командных видах спорта

we001er

Не создай себе кумира.

masy_vibes

Закулисье. Мариинский театр. Историческое здание.

annahanna5

Какая прелесть!

luvida

Поймала...

el_tolstyh

Город прожил ещё один День ...

rmnt_official

Что такое стиль интерьеров Cabincore

str-ter

Прогулки по Балтийску. Сентябрь

okkomovies

Дайджест новинок недели: Страстные отношения и последние дни короля

• Ранее
• Архив