Нагольчанка.

Как то становится тошно читать некоторых товарищей, которые вдруг и внезапно и в одночасье стали великим спецами в угольной отрасли. Спецами по всяким протестам и забастовкам. Ну переживают так, что кушать не могут. Ну может быть кусок с маслом лезет, а икорку уже не могут. Пройдет неделя и все. Все эти спецы переквалифицируются по другому направлению и точно так же начнут переживать.

Я имею ввиду событие на шахте Нагольчанской.  А вот интересно, если у всех этих спецов спросить, а что такое шахта Нагольчанская и где она находится, то никто наверное из них внятно ответить не смогут. Сейчас эта шахта называется Комсомольской. Но у нашей братвы, которая проходила на ней стволы, она осталась в памяти со старым названием - Нагольчанка. Название хорошее. Какое то оно живое, и отдает некоторой удалью.

Напишу и я немного по этой теме. Только то, что будет написано, может быть имеет к современным событиям на Нагольчанке отдаленное отношение, но истоки, корни, всего этого идут именно оттуда. Ну и что бы немного была понятна моя точка зрения, напишу немного о себе любимом.

Я считаю тех людей, которые в свою очередь считают, что государство что то им должно, откровенными дураками. Хоть советское, хоть независимое, хоть народное, хоть самое демократическое.  И именно их дурость и приводит к большим проблемам в их жизни. Я никогда на государство не надеялся, Я надеялся только на свои собственные силы. Так уж получилось, что я до службы в армии не знал в жизни никаких забот. Отец работал машинистом дизель - поезда. Мама не работала, полностью отдавала себя воспитанию нас с сестрой. Зарплаты отца хватало. Мама до самого последнего кормила меня с ложечки, если можно так сказать. Беззаботная жизнь. Начала она меняться после того, как я попал в армию. И то, я служил полтора года, как окончивший ВУЗ.

Пришел из армии, как и положено, провалял дурака положенных два месяца. Но надо было устраиваться на работу. По месту распределения я не поехал, там вообще был мрак и бардак и такие специалисты как я, там были не нужны. И мое невозвращение не имело никаких последствий. Я оттуда не откреплялся. Как то пили водку с друзьями и с нами был пожилой сосед. Узнав, что мне нужно устраиваться на работу, он предложил пойти к ним на завод мастером Знал бы я тогда, куда он меня зовет, убежал бы на край света. Но видно у меня судьба была такая. Завод был машиностроительным, выпускал оборудование для обогащения. Разгар брежневского застоя. Собрания, встречные планы и повышенные обязательства. И это на фоне достаточно убого состояния станочного парка. Ну и производительность труда, ее рост Которую не мудрствуя лукаво, делали за счет понижения расценок на изготовления деталей.  И постоянная война на этом фоне .Война рабочих против администрации цеха, начиная от участкового мастера..

На том участке, куда я пошел мастером, до меня была страшная текучка. Больше полгода там ни кто не держался. Последний мастер ушел в запой от такого счастья и с запоя не вернулся. И вот на всю эту прелесть пришел я, пришел из края непуганых идиотов. И проработал там больше четырех лет. Когда рассчитывался, меня никто не хотел отпускать. Пришлось выдержать психическую атаку от начальника отдела кадров, бывшего КГБшника и заводского парторга. Очень сильно не хотели меня отпускать. Когда они поняли, что меня не отговорить от расчета, попытались сломать меня уже психологически. Благо, у КГБшника опыта в этом деле не занимать. Но все оказалось тщетно. Я за четыре года прошел такую школу выживания, что наверно иному этого хватило бы на всю оставшуюся жизнь. И эта школа сделала из меня совершенно другого человека. Упорного как бык и целеустремленного. Я ни капли не жалею за то время, что я провел на том заводе. Достиг определенных высот, как инженерный специалист, а еще больше достиг абсолютного уважения все тех, кто работал на моем участке.

Но пришлось уйти и уйти работать простым работягой и не только. Пришлось уйти работать на шахту. На это была веская причина. После женитьбы нам достался в наследство небольшой домик от дедушки и бабушки жены. Домик это строился в пожарном порядке, перед самой войной. С соответствующими возможностями в плане стройматериалов. Я когда ломал его, увидел из чего он был построен. Балки и стропила были сделаны из обыкновенных кривых деревьев, что росли здесь рядом, только выровненных с одной стороны.  Добавила в его непростую судьбу бомба, которая взорвалась в огороде во время войны и которая вынесла все окна, выходящие в огород. Окон на улицу то же не было. Были проемы с коробками, заложенные мергелем. Не успели до конца сделать. На весь дом было всего три окна. В силу того, как и в какое время он был построен и что он перенес, домик начал плавно погружаться в землю и стены его начали принимать округлый вид. Он был не жилец на этом свете. Остро встал вопрос о жилье.

Я часто слышал разговоры, кто и как строится. Но все эти разговоры о личном участии в строительстве своего дома сводились к тому, что будущий хозяин шелестел только купюрами, а строили ему другие. Я свой дом построил сам. Мне только помогли выгнать стены, коробку. Фундамент из бетона отливал сам. Копал его то же сам. Благо был большой опыт общения с бетоном. Ушло на фундамент двадцать самосвалов ЗИЛов. Все простенки внутри дома я ложил сам. Все потолочные перекрытия я делал сам. Всю штукатурку я делал сам. Всю электропроводку делал сам. Водопровод и канализацию делал сам. Полы стелил сам. Потолки и крышу ставил сам. Батя был уже старый и помогал в основном подай - принеси. Все кирпичи и камни, из которых был сложен мой дом прошли через мои руки шесть раз. От погрузки на заводе или карьере до места в стенах. Все это было хорошо, но я еще в то время занимался еще одной мелочью, я продолжал работать на шахте. Деньги даром никто не платит. Я строил дом три года, продолжая работать.  Работа, вместе со временем доставки туда на автобусе, в область, где у нас был участок, занимала одиннадцать часов. Спал я часов пять - шесть, остальное время я строил. К тому времени, когда дом был готов, я выглядел как узник концлагеря.  Впалые щечки, острые скулы. Только полосатой формы на мне не было. Вся одежда висела на мне мешком. Глаза только горели отчаянным светом. Сам, добровольно приговорил себя к трем годам каторжного труда. В первый год, когда еще не было отопления, в декабре месяце в доме температура была минус четыре. Я спал в двух спортивных костюмах, под тремя одеялами и в шерстяной шапочке. Я не люблю вспоминать то время. Оно как бы стоит отдельно от всей моей жизни. Но его из жизни никуда не выбросишь. Строить дом я начал после четырех лет работы в проходке. За это время мой доход позволил накопить средства для начала строительства. Заканчивал я стройку с зарплаты. Хорошая тогда она у меня тогда была.

Я вспоминаю всю эту возню вокруг очередей на жилье у нас в конторе, на все эти войны и вопросы почему. Почему кого то пропустил вперед, а кому то дали три комнаты, а кому то две, хотя детей у него больше. Все эти войны в кабинете начальника и походы в обком по квартирным вопросам. В надежде не призрачное государство, которое поможет. Эта чаша прошла мимо меня. Начиная с завода, я надеялся только на самого себя. И жизнь прожил по такому принципу.