на мельнице у Матюши - 6: лекции и изысканный труп

Дважды за учебный год у нас случались лекции, дважды – сеансы крокишек с обнажённой натуры, дважды – сеансы игры в изысканный труп и дважды – салоны обмена мнениями о книжках с картинками. О кроки(шках) уже было, теперь расскажу понемногу об оставшихся активитэ.
Встроенные эти мероприятия были если не строго обязательными, то во всяком случае весьма желательными к посещению, дни для них согласовывались заранее с тем, чтобы собрать максимальный кворум – и всё-таки на второе из каждых двух народу являлось значительно меньше, чем на первое. Если бы я там «училась», а не наблюдала нравы и обычаи, то тоже прогуляла бы все повторные разы. Но по порядку.
Лекция №1 была о кроки, о набросках: о «набросках наблюдения» и «туманных набросках», или «туманных копиях», оцените оксюморончик. Нам объясняли про те и другие и про разницу между ними, вероятно, затем, чтобы мы не впадали в путаницу жанров – хотя вот мне как-то удалось прожить полвека с хвостиком без всякого понятия о разнице, да и о самыих даже туманных этих набросках, копИ-бруйяр. В моём профдетстве наброски различались по матерьялу, по целям, по скорости выполнения и связанной с нею степени детализации, по набору применяемых изобразительных средств (линия – тон – цвет), наконец, по предмету изображения, но не по предвзятому решению устроить в чистом поле листа отдельные малые закорючки (что и будет, согласно доктрине, этой самой «копи бруйяр»). На кой собачий ляд нужен вообще жанр туманного наброска, осталось неведомо, и я не могу этого понять до сих пор, но важность им придавалась немеряная, и когда мэтр заказывал исделать туманный набросок, то требовался именно туманный, не больше того. Ну, в крайнем случае можно было исправить нетуманный – на туманный, оставив на листе только несколько закорюк, остальные похерив резинкою.
В ходе лекции было продемонстрировано не более пяти скверного качества слайдов, ни один из которых наброском не был. Это были какие-то к чему-то иллюстрации академического направления, и вот с них-то мэтр и делал наброски сам, вернее, показывал нам, как надо делать, чтобы получить либо «кроки наблюдения», либо «копи бруйяр». Либо подобие предметов, либо закорюки, отдалённо апеллирующие к предметам.
Почему сам Матюша рисовал с чужих рисунков, в то время как нам дозволялись только фотографии или сырая натура, - загадка. Меня поразил ход работы. Мэтр начал с углов, со второстепенных объектов, как бы постепенно отрезая по кусочку от пирога, чтобы затем правильно застромить все главные вещи в серединку. На рисунке его в уголке появилось окно, потом кусок балюстрады у нижнего обреза, потом колонна у бокового, затем настал черёд каменной арки, и только уже апосля в образовавшиеся декорации были наскоро врисованы приблизительные силуэты двух персонажиков. Всё это – жирной, неповоротливой, робкой, пассивной и безличной линией.
Труднее было с «туманной копией». На мой взгляд, его «точная» - по отношению к своему оригиналу – была уже туманна ажно за гланды. То есть тумана, сфумато как такового, не было, - напротив, рисунок жирным маркером на белой доске был грубо-контрастным, но степень точности передачи оригинала уже была туманной вполне. Ан нет, это оказалось не пределом задымления. Он честно, согласно доктрине, поставил галку вместо окна, закорюку вместо балюстрады, риску вместо колонны и т.д.,- теперь вам понятно? Народ безмолвствовал. От всей лекции осталось впечатление как от проповеди ацца Андрея Ткачёва, или от советской политинформации, или другого какого кормления через зонд.
С лекцией о перспективе вышло несколько менее скучно, слайдов показали ажно десятка два и, кроме школьных сведений об оптической схеме с точкою схода, прозвучали также и рассказы об иных принципах пространственных построений. Молодёжь, явно более натренированная соображать, нежели созерцать, то и дело врывалась с замечаниями с места, находя в картинках про обратную перспективу – вид с птичьего полёта, в картинке про аксонометрию – фронтальную проекцию и в картинке про фронтальную проекцию – оптическую перспективу. Там и сям, и в одном углу одну, а в другом иную.
О том же, почему оно так, и как нам
Да и зачем? всё равно ведь рисуешь с фотографии, в смысле копируешь фотографию. Во всей нашей практике за первый год обучения самостоятельный выбор пространственной системы мог иметь место только дважды – в ходе игры в изысканный труп.
***
Сеансы игры в изысканный труп, надо сказать, изо всех встроенных мероприятий были мне приятнее всего. Это, в сущности, полезный челлендж – за 5-10 минут придумать продолжение рассказа и нарисовать картинку с текстом. Это также было в нашей лавочке единственной возможностью порисовать «из головы», порисовать как я умею и хочу, без окриков «линией, сволочи, линией! опять штриховка? убрать! А это что, где на исходнике эта линия? нету? убрать!»
Но плезир этот был одиноким, поскольку способности моих товарищей по игре, как начинающих, так и ветеранов, к быстрому и выразительному нарисованию того, что они сочинили (пусть даже и остроумно), оставались на нуле и ниже. Сосед, получивший мою картинку (особенно я любила головы крупным планом с максимумом эмоций и минимумом текста), начинал ржать уже по получении – но продолжать с придуманным мною героем не мог, выходили кривые обмылки, шершавое крошево, вязкая помойка. В конце сеанса, когда на стол посреди мастерской легли последовательности из десяти или там пятнадцати картинок и народ стал ходить вдоль них и хихикать, я могла лишь криво ухмыляться. Уже в процессе игры меня душил финский стыд, а от финстыда мы становимся язвительны и горьки, и мои вклады в развитие сюжетов были от этого нарочито полны абсурда, немотивированного насилия, неприличностей и всякой чернухи. Молодёжи нравилось, весёлый смех и вопросы «Ой, чьё это?» были мне скромной наградой, но Матюша (знавший, чьё) уловил в этом стёб над всем мероприятием и затаил.
Никакого разбора наших полётов не последовало – даже разбора на уровне сюжета, сюжетной изобретательности (хотя это ещё вопрос, имеет ли отношение способность одноразового рипоста на раздражитель к способности сочинить действительно связный рассказ). Матюша обещал такой разбор, даже вроде как отксерил получившиеся у нас ленты картинок – но всё откладывал и в конце концов спускал на тормозах. Вероятно, также и потому, что собирать кворум становилось всё труднее, а выступать перед пятью-шестью пациентами – такова была сложившаяся у нас квота посещаемости – ему было лениво.
Так они и канули в воду, изысканные наши трупы, канули и не всплыли.
|
</> |