На изломе августа, или Божественная Каната Лета
jananov — 30.08.2016 Мне не пишется, любезные мои други.Ха, ответите, нашла чем удивить, всем не пишется.
Осень близится, вздохну и опущу глаза горестно.
Скажи хоть что-нибудь новое, подумаете, да и промотаете ленту на более веселый и увлекательный пост.
Дождь за окном и небо серое, окончательно закручинюсь я.
Да сколько ж можно уже, взорветесь да и отпишетесь от столь унылого журнальчика.
Ладно, осень так осень, дождь так дождь, каждый год живем в ожидании лета, а когда оно наконец наступит, проматываем его на одном дыхании, не успев толком ничего совершить, хотя бы разок искупаться, о чем тут говорить, все потрачено до последней копеечки.
Август на самом изломе, сахарится алой мякотью его последний ломоть, истекает обильно соком. Небо тает дождем, серые глаза мои тоскливо всасывают такую же, завоевывающую весь мир, серость и она пеплом оседает на изнанке души, отравляя ее до самого донышка.
Яростно не люблю это стремительное перерождение зелени в желтизну, придающую мучительную изжогу привычной моей осенней хандре, а потом и эта последняя яркая краска окончательно иссякнет, пожухнет, покоричневеет, утратит ту самую, звенящую летом, пронзительность цвета, превратится в абсолютное ничто, в чавкающую под ногами грязь, подергивающуюся по ночам тонкой пленочкой белесого мертвого льда...
Снова годовой круг замкнется, автоматически перемотается кассета, на которой с самого начала времен записана была Божественная моя Кантата Лета. Она становится на долгую, очень-очень-очень долгую паузу, лишь нервно подрагивают датчики, пощелкивает электрическими разрядами пустой и мертвый эфир. И это будет длиться до тех пор, пока солнце не начнет заново поворот на лето и только тогда позволено пустить пленку на проигрывание.
Сначала тихо-тихо, нежными стонами, с мягкими всхлипами дрожащего смычка, вступят скрипки, затем, уже чуть смелее, вздохнет виолончель, в ее низкий бас, словно шелковая лента в тугую черную косу, вплетется нежный звон арфы, брызжущая истинно ангельскими голосками волшебных струн и, наконец, закричат во все горло тускло-желтые, бликующие во все стороны солнечными зайчиками медные трубы, торжественно открывающие дверь в священное, уже тридцать седьмое по счету мое лето...