Музей и платье короля
anna_bpguide — 29.01.2019С недавних пор ловлю себя на новом чувстве в больших музеях. Всё больше радости доставляет встреча с музейным пространством. Всё больше некоторой почтительной неловкости по отношению к произведениям, в этих пространствах пребывающим.
Особенно если это такие музеи, как берлинский Altes Museum, как Новый Эрмитаж. Те, что строились именно как пространства деятельного просветительства, где каждая колонна – методическое пособие, потолок и пол в каждом зале – иллюстрация к эстетике демонстрируемого периода. Как правило, всё это выглядит слегка наивно, по-ученически. Есть в таком подходе что-то от восторга студента, только что выучившего наизусть всех Аменхотепов и Аменемхетов и еще не зачавшего забывать, кто из них кто. Или от энтузиазма начинающей преподавательницы, которая сейчас ка-а-ак расскажет, ка-а-ак объяснит… И слушатели всё поймут, всё запомнят, а запомнив и поняв, станут умнее, мудрее, образованней, и глупцами или негодяями уже точно никогда не станут.
Прекраснейшим образом оговорилась однажды наша экскурсовод в Новом Эрмитаже, сказавшая про Лео фон Кленце, что по образованию он был немец.
Да, методичность, аккуратность, тщательность, плюс романтическая наивность и взращенная на Гегеле уверенность в поступательном развитии человека. Показать человеку Мадонну Рафаэля – и он уже не сможет ни красть, ни убивать…
А чувство неловкости по отношению к предметам, поначалу смутное, кажется, нашло себе словесное выражение. Помнится, ткачи-обманщики в сказке Андерсена, в рекламе своей волшебной ткани упирали на то, что костюм из нее станет невидимым, если его наденет тот, кто не на своем месте сидит или непроходимо глуп.
В детстве мне была вполне понятна вторая часть формулы, про глупость. И не понятна первая: а что такое свое место? Человек ходит на работу и работает – он на своем месте или как? А если он это место и не выбирал вовсе? Если работает на том месте, куда его нужда/судьба/страна/комсомол поставили, то – как на этот вопрос ответить? (про протестантизм и призвание я ж тогда не знала).
Андерсеновский король явно смотрел на предмет как-то иначе, поскольку сначала порадовался, что ему теперь сразу видать, кто в твоем королевстве не на своем месте сидит. Возможность же с помощью платья отличать умных от глупых демонстративно поставлена на второе по значимости место: А ещё…
Скажем, так. Интерьеры музея, воссоздающие – в просветительских целях – интерьеры эпох, которым посвящены залы, – они именно что на своем месте. У них есть функция – миссия, призвание – и они именно их и выполняют. Рассказывают, позиционируют, методически неутомимо повторяя главную мысль, добиваются закрепления её в сознании. Чёрное, рыжее и трещины – греческая керамика. Лёгкие орнаменты на белом фоне – Ренессанс. Погребальный полумрак – Египет. На следующем занятии контрольная.
И если это так, то придется признать: произведения искусства, в музее выставленные, увы, не на своем месте. Место килика – на пьянке, на симпозии, и пахнуть ему следует вином.
Место Мадонны – в алтаре. Место египетского саркофага и вовсе там, где никто его видеть не должен. Где мы его видеть не должны. Даже натюрморты и пейзажи в музее лишены главного – хозяина, человека, который именно эту вот картину купил для себя, для своего дома. Нашёл место на стене, отодвинув в сторону, если надо, комод. Объяснял, что там нарисовано, детям, показывая пальцем и отвечая на вопросы. Планировал завещать внукам – и не обязательно как финансовое вложение, но как часть себя, своей жизни, своих представлений о красоте, например. Сам решал, кому из друзей показать, перед кем похвастаться, а от кого из родственников лучше пока спрятать, чтобы не смущались. Там, в доме, были они на своём месте…
Вот и в будапештском Музее изобразительных искусств – прекрасном, надо сказать, музее – в этот раз особенно порадовали залы. Пространства. Полы. Своды.
Нет, скульптура работы Леонардо да Винчи – снимаем шляпу. И Брейгель, так и не отданный на выставку в Вену. И Эль Греко. И греческие вазы, пусть и не пахнущие вином.
Но залы… В особенности Романский зал! Только что отреставрированный и открывшийся после семидесятилетнего перерыва, свежий и солидно-взрослый одновременно…
Это надо видеть.
|
</> |