МУДАК

nyimanagpo — 19.10.2014 Люди часто используют помещенное в заглавие словечко в качестве простого ругательства, когда хотят сказать, что кто-то ведет себя неразумно и безнравственно. Однако в большинстве случаев тот, о ком идет речь, на самом деле руководствуется вполне понятными, здравыми и ясными мотивами, даже если кому-то не нравится его поведение. Я хочу, дорогой читатель, рассказать тебе о настоящем мудаке.

Мне довелось в течение длительного времени внимательно наблюдать за одним из представителей этой породы, так что мои рассуждения будут основаны на личном опыте. Это тип, к счастью, довольно редок, так что практической пользы от этой заметки будет немного. Однако если тебе по несчастью придется встретиться с ним, то стоит быть настороже. Дело в том, что в некоторых книжках из числа весьма популярных описываются романтические образы, которые по неопытности можно на первый взгляд спутать с нашим персонажем. Не знаю, действительно ли авторам этих книг встречались подобные личности, или они взяли их из своей головы, но всякое приукрашивание чего-либо, имеющего хоть малейшее отношение к герою заметки, по-моему, чрезвычайно вредно. Во всяком случае, хочу заверить, что у моего персонажа внутри нет никаких пушистых, но робких зверей – там вообще ничего нет, кроме дурацких мыслей и переживаний. Не стоит также путать этого типа с милыми и тонкими интровертами, погруженными в изучение своего богатого внутреннего мира. Тот тип, о котором здесь идет речь, как правило, занят совсем другими вещами, а разбираться с самим собой – самым, надо сказать, мудацким образом – начинает лишь тогда, когда припечет. Об этом я расскажу чуть позже.

То, что он был мудаком с самого начала, насколько себя помнит, понятно без особых пояснений. В детстве он был лжив, вороват, труслив и изворотлив. Его поведение вызывало правильную и справедливую реакцию всех, кто с ним общался. Еще в довольно раннем детстве он начал собирать коллекцию всяких никому не нужных безделушек. Иногда это был всякого рода хлам, который он находил на помойках и в бабушкиных шкафах, но по большей части коллекция состояла из совсем уж полной ерунды – названий вымерших зверей и тропических рыбок, букв иностранных алфавитов, обрывков никому не интересных стихов доисторических поэтов и прочего мусора. Эта коллекция, надо сказать, интересовала его гораздо больше, чем живые люди. Вообще говоря, он обращал внимание только на тех, кто хвалил какую-нибудь из этих бирюлек, которые наш персонаж всячески старался навязать всем, с кем сталкивался. Поскольку таких идиотов попадалось мало, то маленький мудак проводил время в основном сам с собой. А как ты знаешь, читатель, долгое пребывание в одиночестве до добра не доводит: он стал себя считать не одним человеком, а целой компанией, каждый в ней был со своим именем и норовом.

Когда он подрос, дури в его голове стало больше, и она стала регулярно изливаться наружу. Те, кого ему удавалось привлечь к себе – а он был крайне привязчив, ревнив и назойлив – обнаруживали вскоре, с каким гадким типом они связались, и, разумеется, прекращали общение. Некоторые задерживались – им повезло меньше. По крайней мере, один из них, тесно и плотно общаясь с нашим персонажем, сошел с ума и потом умер нехорошей и скверной смертью. Сам наш герой тоже не раз находился в состояниях, хорошо описанных в пособиях по психиатрии. Каким образом ему удалось не оказаться в лечебнице, сказать трудно; видно, таково было его мудацкое счастье – или, напротив, несчастье. Ведь был же, наверное, шанс, что заботливые и умные врачи смогли бы исцелить его и превратить в настоящего человека. Как ты думаешь, читатель? Тем не менее, в своей юности он потратил много сил на попытки осуществить разного рода дурные замыслы и затеи. Например, ему могло быть интересно, сможет ли он отбить возлюбленную у одного из его немногих друзей. Надо сказать, почти получилось. Но поскольку он был расщеплен внутри, то из его затей мало что выходило, кроме расстройства хорошим людям.

При всем при этом он продолжал пополнять свое собрание бесполезных бирюлек. Больше того, это превратилось в его основное занятие. В эту коллекцию попадал уже не только мелкий хлам, но и вещи покрупнее – книги, чужие мысли и идеи, картины и песни, впечатления и воспоминания. Собственно говоря, некоторые из этих предметов обладали некой ценностью в глазах нормальных людей – и это помогало нашему персонажу заниматься своими дурацкими делами за чужой счет – но попав в его коллекцию, они теряли всякий смысл. Кристаллофизика – полезная наука, основа многих технологий, но этого типа интересовало в ней только то, что вызывало у него нездоровое, почти физическое ощущение красоты и загадочности. То же самое касалось и остальных предметов в коллекции, подобранных, с точки зрения нормального человека, совершенно хаотически.

Тут, пожалуй, стоит тебе сообщить, что душевное нездоровье нашего подопечного всегда имело, скажем так, религиозный оттенок. Разумеется, эта религиозность не имела никакого отношения к настоящей, здоровой религии, сокровищнице нравственности и духовного опыта. Это было мутное ощущение присутствия внутри чего-то такого, что не вписывалось в тот веселый коллектив из различных персонажей, которым он сам являлся. Если он решал, что это самое «нечто» хочет чего-нибудь от него, он – к негодованию других и к собственному ужасу – следовал этому, как приказу. Иногда потом он обнаруживал, что его друзья по сознанию его обманули, но некоторые наиболее странные и хаотические поступки в его жизни, касавшиеся, впрочем, преимущественно его самого, могут быть объяснены только так.

Однако когда он столкнулся с настоящими религиозными учениями, его мудацкая натура, разумеется, взяла свое. Его недолгое пребывание в лоне православной церкви закончилось тем, что он стал искать средство, как лишить Бога возможности его спасти. Будучи хитрым и изворотливым существом, он, как ему казалось, нашел такую возможность и немедленно воспользовался ей. Разумеется, это была лишь его собственная фантазия, но она хорошо показывает вредный и разрушительный характер его натуры. Познакомившись с учением Будды, он решил, что, наконец, нашел то, что точно выражает его собственное представление о мире. Однако, разумеется, он заблуждался и на этот раз. В такой дурацкой голове ничего хорошего удержаться не может. Хитрыми измышлениями он убедил себя, что нашел в этом учении слабые места. Конечно, общение с наставниками и даже просто с друзьями-буддистами могло бы легко разбить его аргументы. Однако в силу, очевидно, гордыни, он решил, что его собственного мнения для него достаточно. При этом и христианство, и буддизм – в особенности буддизм – заняли особое, выделенное место в его коллекции.

Лет в двадцать пять с ним произошло нечто, что сильно изменило его, но, разумеется, не исправило, а лишь усугубило его испорченность. Постоянный конфликт внутри и полное неумение общаться с людьми заставили его, несмотря на лень и гордость, обратиться к психологам. Правда, к нормальным специалистам советской школы или мастерам психоанализа он, разумеется, не пошел. Его наставники учили его вещам, сомнительным с нравственной точки зрения, никто из них даже не попробовал сделать его полезным членом общества. Поскольку жизнь его, наконец, прижала к стене, он проявил изрядное усердие в выполнении таких вредных упражнений, как избавление от совести, стыда и моральных норм, прояснение и осуществление собственных желаний, и искусство манипуляции другими – и, в большей степени, собой. Часть этих странных практик относилась скорее к области магии, что, разумеется, не делает чести его учителям. Как бы там ни было, ему удалось избавиться от того внутреннего разброда, который сопровождал до этого всю его жизнь. Однажды один из его учителей предложил соединить – неким приемом, напоминающим скорее колдовство, чем научную психологию – любые два противоположных свойства характера, чтобы получить доступ ко всему диапазону между ними. Другие ученики, разумеется, выполнили это упражнение, обретя некие полезные навыки – скажем, соединили лень и трудолюбие, научившись выбирать наиболее комфортное состояние. Но наш персонаж почувствовал, что, наконец, дорвался до того, о чем мечтал всегда, и выбрав в качестве одного полюса то, что он считал в себе хорошим и добрым (у него были такие иллюзии), а в качестве другого – весь свой мрак и свою злость, он объединил их. Это ли упражнение сработало, другие ли наставники, двигая его в том же направлении, дали ему толчок, но его вожделенная мечта осуществилась – он обрел цельность.

Так он стал взрослым мудаком, закоренелым и безнадежным. Его внутренний двигатель, самая суть его мудацкой натуры, перестал работать вхолостую. Однако, поскольку он приводил в движение ту кучу мусора, которая была, так сказать, его душой, то результаты работы двигателя тоже были зачастую весьма скверными. Он позволял себе грубо вмешиваться в чужие жизни, чтобы через некоторое время порвать надоевшие отношения. Если бы вело сильное чувство, его можно было бы, наверное, извинить. Однако нашему персонажу, как ты, читатель, догадываешься, цельная и могучая любовь незнакома. Некий странный интерес, возникающий в нем и заставляющий его выяснять, что это такое, к чему оно ведет, нет ли за этим чего-то важного – вот то, что побуждало его завязывать отношения. Этот интерес иногда мог иметь характер одержимости, и все же он никогда не мог с полной искренностью признаться другому человеку в любви. Вообще, то, что, как он видел, люди называют любовью, его мало интересовало. На большую страсть он был неспособен, а семейный уют с детства был скорее его кошмаром, чем мечтой. Однако его смущали и соблазняли книги, говорившие об алхимической трансмутации, которая может быть достигнута благодаря любви, и именно это превращало в его глазах нормальное человеческое чувство в загадку и тайну, к которой он страстно желал прикоснуться. Понятное дело, мудак.

Вот что еще стало вызывать его глубокое и пристальное внимание – смерть. Ты думаешь, читатель, что его занимал естественный человеческий вопрос – а что там? Отнюдь. Пережив пару религиозных увлечений, он в силу своей самонадеянности уверился, что этот вопрос не только не может иметь ответа, но и сам по себе лишен смысла. Правда, его очень влекло то, что было написано об этом людьми в книжках из его коллекции – не потому, что он думал найти там ответ на этот вопрос, а потому, что люди, когда думают и говорят о смерти, могут проговориться о чем-то действительно важном – по его мудацким понятиям. У него самого в отрочестве возник образ: человек после смерти полностью и без остатка растворяется в том «нечто», которое можно найти на самом дне сознания. Но став взрослым, он чаще стал думать о том, что смерть – это полное и конечное прекращение всего, а значит, гарантия свободы. Он так ценит свободу, что, посвящая большую часть времени разбору и дополнению своей коллекции, которая все растет и растет, он постоянно проверяет себя – готов ли он с ней в любой момент расстаться. Несколько раз в жизни он делал это, и каким-то образом его собрание опять возвращалось к нему. Только поэтому он позволяет себе по-прежнему копаться в нем. Но, боясь зависимости от свободы, он постоянно поддерживает в себе готовность ее потерять. Да, мне, как и тебе, тоже неловко от знакомства со столь нелепым существом.

Иногда у него возникает вопрос, на который он не может найти ответа. Это может быть какая-нибудь религиозная глупость (например, ему может стать жалко Бога, которого он обидел), или внезапно возникший интерес к какому-нибудь человеческому существу. Тогда он прибегает к дурному и скверному колдовству: позволяет себе снова разделиться внутри и ждет. Те, на кого он разделился, производят действия одновременно хаотичные и сознательные: он знает, что таким образом ему удавалось раньше решать свои вопросы – надеется, что выйдет и на этот раз. Если ты встретишь его в этом состоянии, тебе может показаться, что перед тобой два разных человека: один говорит одно, другой утверждает противоположное. Может показаться, что они враги, но это не так – они внимательно и одобрительно, хотя и с некоторой иронией, смотрят друг на друга, и ждут, когда смогут опять стать одним. Как решится вопрос, ему не важно, главное – выйти по другую его сторону. В молодости он своими действиями творил заклинание: «Пусть будет так, как я хочу». Теперь он поглупел, и его заклинание стало совсем бессмысленным: «Пусть будет так, как должно быть». Нетрудно догадаться, что оно всегда исполняется.

Уверен, что ты догадался, о ком идет речь в этой заметке и откуда автор может знать столько подробностей жизни своего персонажа. Легко понять, что и само написание этого текста – типичный поступок мудака – пустой, хаотичный и одновременно вполне осознанный.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив