Моя украинская свекровь.

lenkaolenka — 01.09.2022

Мне было 25 лет, Игорю только исполнилось 20. Он пригласил меня на 2 Мая в гости в его город. В этом приглашении "ничего такого" не было: просто из Запорожья нам нужно было вместе в Харьков, где мы учились. Из моего городка надо было переться 9 часов на автобусе, а из Запорожья шел поезд. И это было удобнее.

У меня были и другие причины быстренько свинтить из моего города: там меня подстерегал один очень активный джентльмен, от которого было не спрятаться - не скрыться. И названивал, и возле дома кругами ходил. Надо было уходить дворами.

И вот приводит меня Игорь в крошечную хрущевскую двушку. Маленькая прихожая и - стол, на котором тарелки, блюда готовые уже дымятся, напитки. И хозяин дома - Валентин Васильевич. Очень милый мужчина, негромкий, приветливый, светлый человек. Немножко застенчивый.

- А где твоя мама? - спрашиваю Игоря. - Как её, кстати, зовут?
- Наша мама побежала покупать свежие помидоры! - отвечает мне Валентин Васильевич. Её, кстати, Вера Сергеевна зовут.

Свежие помидоры? Второго мая? В Запорожье? Это же безумно дорого! - думаю я. Ничего себе,  сколько шуму, чтобы встретить 25-летнюю барышню, приехавшую пересидеть пару часов до отправки поезда на Харьков. Но уже ничего назад не отмотаешь. Ждём "помидорчики"...

Так, с авоськой свежих, парниковых, бледных помидор, я впервые встретила мою будущую свекровь - Веру Сергеевну. И эта женщина меня сильно обескуражила.

Дело в том, что все предыдущие мои потенциальные и гипотетические свекрови были ко мне как-то не очень... Они всячески пытались уверить своих сыновей, что я им - не пара, потому что я их умнее и хитрее. И предупреждали, как и когда я разобью им сердце и сожру их печенку. Они то подлизывались ко мне, то шипели. Они даже приходили жаловаться на меня к моей матери, что я - змея подколодная: мучаю их несчастного сына.

Они пытались быть рефери в наших отношениях, давали советы, порой даже меня "прощали" неизвестно за что. Их сыновья приходили и говорили: моя мама тебя за все простила, просила прийти в гости и готова, чтобы я на тебе женился.

Я однажды повелась на эту удочку. Мои потенциальные свекры пришли, поели, выпили шампанского, обсудили кто и с какой стороны сколько денег на свадьбу даст. А потом "мамО" моего потенциального мужа перед уходом картинно стала прихорашиваться и возьми да ляпни: "Вот, рОстишь-рОстишь детей, а они тебе на старости лет свинью возьми, да и подсунь!"

Сниматься в этом кино мне что-то сразу расхотелось. "Я передумала замуж!" - сказала я жениху на следующее утро. Букет гладиолусов в его руках сразу как-то усох. Жених с горя проклял родителей и ушел в армию. И правильно, надо заметить, сделал, потому что когда он вернулся, то Чернобыльская АЭС бабахнула. А ведь именно в Припяти мы собирались свить свое гнёздышко, или как говаривал мой "суженый" : "нашу неокрепшую ячейку общества". О как!

Так вот, смотрела я на Веру Сергеевну - маму Игоря - не без некоторого пессимизьму: какой пердимонокль ждет меня на этот раз? Ну, начнем с того, что я уже пожилая дама и старше парниши на целых 5 лет. Я ей так сразу и сказала: меня зовут Лена и мне 25 лет. Я здесь проездом. Спасибо за вкусный обед!

Ноль эмоций! Сидит. Улыбается! Чай подает с тортиком. В чем подвох?

Сидим, чаёвничаем. Она мой свитер нахваливает. Я тогда много вязала: это я так писала дипломную работу. Сидишь, петелька к петельке вяжешь и продумываешь каждый параграф. Находишь в голове главные тезисы и цитаты других авторов, споришь с ними, соглашаешься. Бац! И глава диплома готова - и свитер.

- А сыночку моему можешь связать свитер? - спрашивает меня Вера Сергеевна.

Тут я вообще чуть со стула не упала. Последняя моя потенциальная свекровка однажды лежит такая на диване, а я тортик испекла. Готовилась к семейной жизни! Тортик "Прага", между прочим. Рецептик из журнала "Работница". И вот берет она кусочек моего тортика, даже не присев, манерно ложечку в него тырц! И вальяжно так протягивает: "Суховат!"

А тут мне без всякого такое доверие: родимой кровинушке свитер связать!

"А чего бы и не связать?" - говорю. "Шерсть у меня имеется. Да и дипломная еще не закончена. Свяжу!"

Она так обрадовалась, словно я Игорёшу озолотить пообещала.

Странные - думаю - люди. Но пока бежать отсюда неохота.

В поезде Игорь мне говорит: "Лен, ты знаешь, что мне родители перед уходом сказали?"

"Умираю от любопытства" - говорю, а сама думаю "Ну, началось!"

"Они сказали: если ты на этой девушке жениться будешь, говори прямо сейчас. Мы хоть денег успеем на свадьбу накопить" - говорит Игорь.

"Хорошее семейство, - говорю. Дружное! И что ты им ответил?"

"Я сказал: сам заработаю. Еду в стройотряд!" - отвечает.

И дальше все, как будто про меня кино снимают, а я в этом кино живу. Игорь уезжает в стройотряд на БАМ. На прощание он мне оставляет о себе большую и светлую память: первую беременность. Моя мать с тёткой каждый день меня пытаются пинками отправить на аборт. Мать верещит, что я её опозорила и надо меня за это увозить из родного города.

А я жду ответа от Игоря. На БАМ письмо идет дооолго. С БАМа вообще ничего. Лежу, свернулась калачиком. Молчу. Плачу. Мой старый друг из Москвы на всякий случай замуж зовет. В общем, все очень неопределенно и нервно. Пока Игорь не появляется в квартире, а потом и друг из Москвы.

Помню, как всё порешали, замуж позвали - и Игорь в Запорожье укатил. Приносить, так сказать, "добрую весть" своим родакам. Лежу я и думаю: вот сейчас-то они и покажут своё истинное лицо. Вот сейчас-то и начнется театр военных действий! Это они его подстрекали, чтоб выведать побольше о его намерениях. А тут - бац! - и надо за базар отвечать.

Звонит телефон. Вера Сергеевна на проводе. "Доченька моя!" - плачет. Что же ты столько дней терпела? Почему мне на сказала? Я же тебе номер телефона дала еще тогда. Тебе надо было немедленно к нам переезжать! Нашли бы для тебя место. Ну теперь в добрый час! Счастья вам, мои любимые.

Помню, как Валентин Васильевич приезжал в Харьков в командировку и вёз мне, беременной, виноград с дачи. "Тебе витамины нужны". Всё такой же приветливый, добрый, скромный и очень умный, талантливый человек.

А потом, думаете, наступили суровые житейские будни и я увидела, что эта семейка не такая прекрасная, как оказалось? Отнюдь. У нас все складывалось прекрасно. Как только мы с Игорем закончили институты и переехали жить в Запорожье, они нам дали отдельную комнату. А сами втроем с его младшей сестричкой Ириной спали в том самом "зале", где мы впервые обедали.

Никаких претензий. Никаких ссор. Никаких интриг. Нет! Была одна интрига: Вера Сергеевна купила мне пальто и платье. А Валентин Васильевич выиграл в лотерею демисезонные сапоги. И принес их домой, счастливый. Мне принес. Шесть человек в одной маленькой двухкомнатной квартире - трамвайчике. Изо дня в день, из месяца в месяц. До сих пор удивляюсь, как они всё это выдерживали?

Через некоторое время, после долгих 15 лет стояние в очереди на бОльшую жилплощадь, они дождались так называемого "расширения". Было два варианта: получить себе 4-х комнатную квартиру, а нас поселить в семейное общежитие - или к старой хрущевке получить еще одну двухкомнатную где-то на выселках, пока без инфраструктуры и телефона.

Они выбрали себе выселки, потому что "у вас маленький ребенок. Вам телефон и удобства важнее".

Сестра Игоря. О, с ней у нас было много общего. Она прекрасно играла на фортепиано и мы вместе пели. Она мечтала стать микробиологом (и сделала это, да еще как!)

А однажды мы с ней на курорте очень красиво протроллили двух очаровательных барышень, положивших на Игоря глаз. Надо сказать, что он был высок, красив, волосат и совершенно не любопытен. На отдых он набирал много книг и так сидел, заглатывая страницы, словно в библиотеке имени Ленина.

Две прекраснейшие нимфы заметили его и положили на него свои четыре глаза. Они всегда приходили на пляж чуть позже нас и всегда раскладывались так, чтобы быть у нас на виду. Девы были очень красивые. А я в это время была хрюша, не успевшая избавиться от лишних кило после родов.

И мы с Ирцей перемигивались, а она громко (чтоб наши нимфетки слышали) говорила: "Игорёша, ты сгоришь. Может, возьмешь свою женушку - и в море?" И Игорь хватал меня на руки и бежал кидать меня в море.

Только когда мы покидали курорт, сидя в автобусе, мы сказали ему: "Видишь тех двух красоток у дерева?" "Да, а что? Кто это?" - спросил он нас. "А уже никто. Всё ты, братик, пропустил за своими книжками!" - рыдали от смеха мы с Ирцей.

Вера Сергеевна по специальности была переводчица, она закончила иняз по специальности "французский язык". Валентин Васильевич окончил с красным дипломом Харьковский авиационный институт и работал в конструкторском бюро. Его ценили, как специалиста высочайшего класса и даже отпускали в зарубежные командировки. При этом они всегда жили скромно, трудились много и ничего из себя не строили.

Когда мы с Игорем выстроили четкий план бегства из Украины, родители его ничего не знали. Мы никому не говорили об этом. И вот - первая стадия бегства осуществилась, он остался в Дюссельдорфе и купил билет на Париж. Пришло время рассказать это его родителям.

Стояло жаркое лето. Мы собрались на даче. И я в своей манере, без обиняков, выпалила им, что Игорь из Дюссельдорфа не вернется, что он в данный момент где-то в Париже. И что план - США".

Наступила тишина. Они в шоке смотрели на меня. На лицах не было ни гнева, ни обиды, что скрыли от них, только полный шок. После долгой паузы Вера Сергеевна сказала: "Ну что ж, лучше жить среди тигров, а не среди собак."

Они помогали мне с Лерой, пока я готовила свой отъезд. Письма от Игоря приходили редко. Между ними была пропасть. Париж. Лиссабон. Азорские острова. Трудно жить - и не знать, что с ним, где он, жив ли. А им каково? Один-единственный раз она тихо сказала мне: "Если он погибнет, я, наверное, не смогу простить тебя".

Он не погиб! Он добрался до США и письмо из иммиграционной тюрьмы Хьюстона внушало надежду, что он выполнил самую важную часть работы. Теперь время вытаскивать меня и Леру.

По приглашению нового знакомого из украинской диаспоры мне удалось получить туристическую визу и на себя, и на дочь. Начались сборы. Приватизация и сдача квартиры. Никто, кроме наших родителей, не знал, что билет у нас в два конца, но мы не вернемся.

Я до сих пор помню нашу с ними последнюю встречу. Мы выпили водки. Закусывать не хотелось. Это было правильно, потому что иначе я бы много плакала. Но плакать было нельзя: надо было беречь энергию.
Перед вылетом ко мне в гостиницу пришла Ирця. Мы обнялись и сказали друг-другу "До встречи. Надеемся, что до скорой".

Потом я писала им письма. Отправляла посылки. Звонила. Старалась порадовать, чем могла.

А дальше случилось страшное. Мы с Игорем сильно поссорились. И Вера Сергеевна написала мне письмо с просьбой объяснить, что происходит. И я написала ответ. Но по несчастью ответ никогда не дошел до адресата. И все как бы подвисло. И я на всякий случай вышла замуж, потому что виза туристки у меня заканчивалась, а запорожскую квартиру, вернее, документы на нее, я отдала Игорю.

В это время уже аннушка пролила масло была переписана история Украины. Я, сама того не ведая, неожиданно стала рЮськой, дочерью мордора, женщиной с "неправильной фамилией" Николаева. Это сейчас, когда началась война, я понимаю, как рисовали мой образ - образ врага члены украинской диаспоры.

А я, наивная, продолжала ходить на их праздники, покупать у них вареники и пирожки. Однажды я притащила туда моего американского мужа Дэна. И меня поразило, как они общались со мной, подбоченясь, на что-то друг другу намекая. Потом одна, дородная Галя - моя бывшая соседка - решила съязвить и сказала Дэну: "Шо, жинка тебе борщ дома не готовит?" Ничего не подозревающий Дэн ответил простодушно: "У нас дома готовлю я. А борщ научусь делать обязательно: он у вас вкусный очень!" (что потом и сделал. Правда, по-американски решил "улучшить" борщик ... копченой колбасой).

Я же почувствовала в этом ехидстве некоторый подвох и сказала: "Зачем тратить время на готовку, если можно заработать и заказать у мастеров?" И включила красную кнопку. На меня шла какая-то непонятная мне, не заслуженная мною нисколько волна ненависти. Я ощущала её, но сама себе объяснить, что это такое, не могла.

Потом однажды дочь, после очередной встречи с отцом, вернулась домой, села на диван и задумчиво сказала мне. "Мама, бабушка приехала, бабушка Вера. И она сказала, что у тебя огромный недостаток!" "Что ты сказала? Как приехала? Надолго?" "Пока только в гости. А хочешь про недостаток узнать?" Ошарашенная новостью о приезде свекров я, еще не понимая, в чем подвох, сказала: "Ну говори скорее!" "Вся твоя проблема, мама, в том, что ты не умеешь ... жарить блинчики!" - твердо припечатала меня к позорному столбу дочка.

Сцена происходила в присутствии Дэна. Он расхохотался громко и сказал: "Блинчики? Зачем твоей маме их готовить? Это же просто тесто! Если хочешь, я тебе напеку блинчиков, сколько хочешь!" "Я знаю! - твёрдо на своем стояла дочь. ТЫ то можешь. А вот моя мама нет!"

"Как же нет? - обиделась я. Разве ты не помнишь, как я тебе пекла блинчики?" "Помню!" - ответил мне мой ребенок. Только ты больше не печешь блинчики. А Ульяна печет! Она правильная женщина, а ты нет."

Приехали...

И тут раздался звонок. На проводе была Вера Сергеевна. Она сказала: "Здравствуй, Лена!" и начала плакать. Из всхлипываний я поняла только: "Ну как же так? Ну как так-то?" "Вера Сергеевна, так получилось! Назад не воротишь... " ответила я в растерянности.

Украинизация моей дочери проходила двумя путями. На встречу с ребенком Игорь брал свою новую жинку и всю дорогу они с жинкой болтали по украински, а дочь должна была впитывать мову. Получалось плохо: дома она плакала и обижалась. Второй путь шел через блинчики и варенички. Он оказался более эффективным.

Я по прежнему посещала мероприятия в Украинской церкви. Мне просто было интересно: что происходит? Почему люди, которые со мной делили хлеб, стали относиться ко мне, как к прокаженной? Почему они каким-то бычьим стадом рыли копытом при моем появлении?

Однажды, перед католической пасхой, я пришла на украинский базар. Прямо на меня шла Вера Сергеевна. Я кинулась к ней, как к родной. Она остановилась, и её взгляд не располагал к обнимашкам. В моей голове пролетели последние минуты в Запорожье, её плач по телефону. И я сказала: "Здравствуйте, Вера Сергеевна. Вы меня не узнаете?" У неё в глазах заблестели слёзы. Выражение было такое же гордое, как тогда, когда она сказала на даче: "Лучше жить среди тигров, а не собак!" Но сейчас она сказала мне другие слова. Она сказала мне твёрдо: "Нет. не узнаю!"

А потом в США из Франции приехала и Ирця. Она порой была в машине, когда Игорь приезжал за дочкой. Но в мой дом, как в дом прокажённой, никто не заходил.

Стариков поселили с Ирцей. Ульяна не ужилась с Верой Сергеевной. Потом умер Валентин Васильевич, а Игорь выкатил мне претензию, почему я не пришла на похороны. "Это бы поменяло все!" - кричал он мне в трубку. Потом Уляна подготовилась к удару и подала на развод, выселив Игоря из дома. Потом Игорь писал мне: "Лена, это были самые дорогие блинчики и варенички в моей жизни. Вот я дурак!" Потом Игорь погиб...

И вот 7 Июня прошлого года ушла из жизни и Вера Сергеевна.

Нас всех напополам перерезала эта дурацкая война. Она искорежила нас, истоптала наши души, превратила в идиотов, готовых предать даже самое невинное и живое, что в нас есть - наше прошлое.

У меня нет уже слез, чтобы оплакать то, что происходит. Я не знаю, какими словами донести до людей: нельзя предавать самих себя, свою любовь, свою дружбу, свои связи. Неправильно всё это!

Покойтесь с миром, дорогие мои, милые, любимые люди - Вера Сергеевна, Валентин Васильевич и Игорь. Слава, конечно, нашей Украине. Но нужна ли нам всем такая цена? У меня есть ответ на этот вопрос. Для меня вы были важнее Украины, России, Америки. Вы были моей семьей, которой я поверила до конца. И в моем сердце вы навсегда такими и останетесь.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив