Моя 10-ка лучших хонтологических фильмов - 2.

moskovitza — 04.08.2023

Начало здесь

6.    И это все о нем.

Эксцентричный следователь, прибывший в отдаленный лесной поселок расследовать обстоятельства таинственной гибели любимца местной молодежи, вскоре оказывается затянут сверхъестественной темной стихией в пространственно-временную ловушку...
«Тот факт, что первую серию «И это все о нем» частично, а вторую и третью полностью снимал Дэвид Линч, до сих пор знает мало, очень мало людей. Сам Линч предпочитает молчать об этом», - написал более четверти века назад уральский культурный следопыт Константин Богомолов в эссе «Римейк Линча», задавшем новые стандарты киноведения. «Где-то в районе третьей серии Линч сделал первые робкие вылазки в мир иной, в мутное, кривое Зазеркалье,» - рассказывал Богомолов, - и тогда несостоявшегося культурного перебежчика, которого гэбешное руководство собиралось сделать этаким Дином Ридом от кинематографа, «посадили на рейс до Нью-Йорка, на площадку срочно вызвали сорежиссера, материалы четвертой и последующих серий уничтожили, все сняли заново».

Вряд ли кто-то из мастеров творческого объединения «Экран» смог бы завершить работу над субверсивным процедуралом по сценарию Виля Липатова лучше, чем многоопытный режиссер, оператор и ВГИКовский педагог Игорь Шатров, опекавший молодого Линча на начальном этапе съемок. Всеобщее признание принес Шатрову фильм 1971 года «Минута молчания», в котором дорожный строитель Сергей "Крош" Крашенинников, случайно обнаруживший захоронение неизвестного солдата, оказывается захвачен призраком мертвеца, лишенного должного погребения. «Я от тяжести такой горблюсь, - голосом замечательного Александра Кавалерова завывает Крош, предоставивший неупокоенному солдату свою телесную оболочку, вынужденный жить «за себя и за того парня», - Все, что было не со мной, помню» (в 1983 году Деррида дословно процитирует эти строки Роберта Рождественского в фильме Кена МакМаллена «Танец призраков»: «Быть преследуемым призраком - это помнить что-то, чего с тобой никогда не случилось»). Крош не тоскует по былому, он выеден им изнутри подобно термитнику: прошлое пожирает будущее, и в конце фильма кажется, что на фотографии из далеких военных лет запечатлен не обретший имя мертвец, а спроецированный образ самого Кроша, его двойник, явившийся за неизбежными новыми жертвами.



«Женька не любил эту фотографию, - рассказывает следователю Прохорову (Евгений Леонов) анемичная Людмила Гасилова (Лариса Удовиченко), возлюбленная погибшего комсорга Столетова (Игорь Костолевский) о снимке выпускного класса, - Он говорил, она получилась так, как будто его здесь и нет совсем». Так оккультный детектив впервые ощущает дуновение преследующей эти места таинственной силы: дагерротип не смог уловить телесный след Столетова, его изображение медленно развоплощалось, как на сделанных в те же годы фотографиях Франчески Вудман, он вел спектральное существование как форма или знак некоей довлеющей идеи.

«Мой внук сам сорвался с подножки», - говорит внезапно появившийся за спиной следователя в конце переснятой Шатровым 4-ой серии безумный старик со слезящимися глазами. Прохоров интуитивно откладывал первую встречу с Егором Семеновичем Столетовым (Дмитрий Шутов), и теперь, слушая изрыгаемые героем Гражданской войны потоки отборной троцкистской брани («перерожденец», «отщепенец», «враждебная стихия», «расстрелять из пулемета системы максим»), понимает, что Женька стал жертвой фамилиара - вселившегося в него мистического злого духа. Очевидно, Евгений Столетов потерял власть над собой - его действиями управлял поглотивший его дед Егор. Это призраки Маркса, непрочитанного Егором Семеновичем, заставляют Женьку, одержимого "запретным и стыдным" влечением к демонической Лукьяненок (Людмила Чурсина), вытеснять страх кастрации, садистически насилуя все и вся вокруг - «антиколлективного» комсомольца Барышева, трелевавшего только толстомерный хлыст, «мелкобуржуазную» Людмилу и ее отца, добросовестно встроившего деятельность своей бригады в советскую модель производственных отношений, несчастный трактор Степаниду, и, наконец, таежную природу, уничтожая лес в оргиастическом потлаче стахановской симуляции неотчужденного труда - т.н. «перевыполнения плана».



Премьера сериала «И это все о нем» прошла в марте 1978 года, а спустя 10 лет Линч запустился с его римейком, отдав дань уважения своему учителю. Игорь Владимирович Шатров ушел из жизни 25 июля 1991 года - через полтора месяца после завершения показа «Твин Пикс» на телеканале АВС.


7. Каникулы Кроша.



«Веэн поставил фигурку мальчика на полку и снял другую нэцкэ – большую круглую пуговицу. На ней был изображен спрут. Его глаз холодно и беспощадно смотрел из-за громадных щупалец, чуть согнутых, напряженных, готовых обхватить свою жертву и присосаться к ней жадными, хищными, омерзительными присосами». ...Московский старшеклассник Сергей "Крош" Крашенинников (Василий Фунтиков) озадаченно вертит в руках пугающий артефакт, смутно различая вечный зов Ктулху, доносящийся из глубин, находящихся вне возможности познания. «Спрут, подобный убийце, лежит на песчаном дне, подстерегая глупых рыб. А я наивно полагал, что под водой существует более счастливый мир, чем тот, в котором мы живем», - звучит за кадром голос Зиновия Гердта, - - и тут популярный писатель Ан. Рыбаков, написавший сценарий вышедшего на экраны в сентябре 1980 года сериала «Каникулы Кроша», в очередной раз отступает от края вирд фикшн и возвращается на привычную территорию антикварной готики с ее мотивами призрачного возвращения вытесненного прошлого и расплаты за старые грехи.

Случайное знакомство с безумным антикварием Веэном (Владимир Корецкий), ведущим дикую охоту за «вещью с историей» - нэцкэ «Рисующий мальчик» из коллекции покойного профессора Мавродаки, превращает соприкоснувшегося с мистическим миром Кроша в окультного детектива (Рыбаков повторяет успешный сюжетный ход из дилогии «Кортик» - «Бронзовая птица», сознательно подчеркивая сходство героев: Крош, как и Миша Поляков, любит цитировать строчку из революционной песни - «Церкви и тюрьмы сровняем с землей»), взыскующего истинного познания мира во всей его полноте и погружающегося на этом пути в липкую атмосферу страха и надвигающегося безумия.

Лауреат Сталинской премии второй степени Ан. Рыбаков, всегда тонко чувствовавший текущую коньюнктуру (так, сценарий поставленной Игорем Шатровым «Минуты молчания» создавался им под конкретный фактоид сусловского победобесия, заимствовавшего западные форматы работы скорби), наскоро переработал свою написанную в начале 60-х годов повесть в соответствии с требованиями брежневской мнемектомии. Если в повести Веэн, укрывшись под псевдонимом "Максимов", расправился со своим соперником по всепоглощающей страсти к собирательству профессором Мавродаки при помощи политического доноса в рамках набиравшей силу в конце 40-х годов «борьбы с космополитизмом», то в сериальной предыстории он обвиняет профессора в подмене подлинных нэцкэ на копии при подготовке выставки, и тот, не выдержав позора, умирает от обширного инфаркта.

Очевидная непродуманность такого сюжетного слома заставила режиссера Григория Аронова искать изобразительное решение для раскрытия темы «неправильной скорби» по жертвам несправедливой смерти, темы посмертной судьбы погибших, преследующей живых. Москва Кроша - это город теней, странных неупокоенных призраков, обитающих в темных коммунальных коридорах и пыльных дворах, а в эпицентре ее возвышается мрачная высотка на Котельнической набережной - одна из «Семи сестер», или Семи церквей Апокалипсиса, или Семи башен Сатаны - порталов в пугающее и «нежелательное» прошлое, в котором запечатан до поры террор, унесший жизнь профессора Мавродаки. Если бы профессор выжил в 1948 году после доноса Веэна, он мог бы пополнить спецконтингент отдельного лагерного пункта # 49 - армию рабов, возводивших дом на Котельнической, как будто до сих пор окруженный невидимым трехметровым забором с козырьком в 5 линий колючей проволоки.



«Я люблю возвращаться в Москву, - откровенничает Крош, - Из окна вагона Москва кажется незнакомой, кажется, что все изменилось, а на самом деле ничего не изменилось. Во дворе никто и не заметил твоего отсутствия, смотрят так, будто ты и не уезжал вовсе. Москва-громадина принимает тебя как песчинку». Крош как «московский муравей» из звучащей в фильме песенки Б. Окуджавы, снова и снова проходит по одному и тому же маршруту, постоянно возвращаясь в завтрашний день, основанный на несуществующем, поддельном, с наскоро замазанными кровавыми следами прошлом. Именно потому, что - как показывает Аронов - «вывихнутое из суставов», проигнорированное прошлое повторяет себя, в фильм и не вошла заключительная сцена из книги, распрямившая темпоральную петлю: «Нет, - закричал Веэн, отнимая руки, и я поразился тому, как сразу постарело его лицо. - Максимов - это не я. Максимов - это время».


8.   Прикажи себе.



Во время подземных работ по прокладке линии столичного метрополитена рабочие обнаруживают странные ксенолитические артефакты. Найденные объекты ставят в тупик археологов, и они решают пригласить на место своего коллегу - лейтенанта Вооруженных сил. Раскопки продолжаются, и вскоре пробудившиеся неорганические демоны вырываются наружу из растревоженного древнего военного поселения. ...Режиссер Исидор Хомский и сценарист Александр Бизяк в 1979 году поставили на студии «Беларусьфильм» свою версию «Куотермасса и колодца» - только вместо Лондона здесь Минск, вместо Центральной линии метро - Московская, вместо фантомной станции «Хоббс Энд» - станция-призрак «Комсомольская», а вместо профессора Куотермасса, доктора Рони и полковника Брина вместе взятых - археолог и лейтенант Сергей Вешняков, заместитель начальника второго отделения Зареченского районного военкомата.

«Вот, явился, - говорит «двухгодичник» Вешняков (незапоминающийся Валерий Полетаев), прибывший к месту прохождения службы. «Являются духи по ночам», - одергивает его майор Полтыгин (запоминающийся Георгий Штиль), задавая повествованию хонтологические рамки. Вешняков служит в довольно странном военкомате: здесь отказываются призывать на срочную службу юношей, не получивших среднее образование. «Я не понимаю этих ребят, - простодушно удивляется выпускник истфака БГУ Вешняков, - Как можно всеми правдами и неправдами отлынивать от учебы!» Но колоритные недопризывники Сивков, Быков, Кусков и Шерстюк, отказываясь получать школьный аттестат, уклоняются таким хитроумным способом не только и не столько от учебы. «Слуховые проходы свободные, - удовлетворенно констатирует осматривающий призывника коновал из медицинской призывной комиссии в открывающей фильм сцене, и выдает заключение: - Tauglich!». Прошедшему школьное обучение - этап репрессивной нормализации, предваряющий службу в армии, - можно лить в промытые ушные проходы что угодно, и почувствовавший запах крови Вешняков все с большей охотой начинает этим заниматься.



«А вы входите во вкус, Сергей Николаевич», - служащая СА Надя Ромашкина (Дина "Евдокия" Германова) в ужасе смотрит на плотоядно облизывающегося Вешнякова, в котором обнаруженные в котловане военные артефакты пробудили инстинкт Дикой охоты на призывников. Так Хомский и Бизяк дополняют сюжет фильма «Вешняков и котлован» мотивами из «Смертельной линии» Гэри Шермана - другой известной картины жанра «урбан вирд», в которой студент университета оказывается вовлечен в охоту каннибалов в столичной подземке.

«Вы служите - мы вас подождем!», - с циничной ухмылкой говорит уклонистам, загнанным Вешняковым на призывной пункт, прапорщик Иванчиков (точный Александр Потапов). Телевизионная премьера фильма «Прикажи себе» состоялась 23 октября 1980 года, когда бывшие участники его массовки - советские воины-интернационалисты - ценой собственных жизней освобождали от афганских воинов-националистов кишлаки Шигал, Хара и Шаеста. Тема оказалась неожиданно актуальной, и ровно через год Сергей Евлахишвили предложил телезрителям свою версию истории про людоедов-митраистов - ужастик «Тропинины» с макабрическим Александром Паррой в роли начальника райвоенкомата.


9.   Серебряные озера.



В глухой провинциальный городок с оставшейся в далеком прошлом славной историей заявляется непрошеный столичный гость и нарушает привычный уклад изолированного местного комьюнити, вызывая к жизни древние мстительные силы... Фильмом «Серебряные озера», вышедшим на экраны 29 июня 1981 года, режиссер Борис Бунеев, последний ученик Эйзенштейна, завершил свою "призрачную" трилогию, начавшуюся в 1977 году с «Деревни Утки» и продолженную спустя потора года «Злым духом Ямбуя». Сценарий опытного кинодраматурга Евгения Григорьева «Татьяна» пылился на студии с 1970 года - первые зрители картины не могли ретроспективно не опознать в ней устоявшийся за 10 лет канон фолк-хоррора и сюжетные ходы «Ведьминого проклятья» Лео Гарэна, «Психомании» Дона Шарпа и «Реквиема по деревне» Дэвида Глэдвелла.

Фильм начинается как классический зомби-байкерский боевик (местами неотличимый от вышедшей на экран пятью месяцами раньше «Точки отсчета» Виктора Турова и Валентина Ежова). Московский мажор, 20-летний генеральский сынок Сергей (Андрей Ростоцкий) пытается самоутвердиться за счет туземной банды рокеров, демонстрируя мастерство «грязного танцора» девушке предводителя «живых мертвецов» Светлане (Галина Левина - будущая звезда итальянского софткора Gala Orlova) и эффектные навыки карате в последующем махаче за танцплощадкой, но вскоре, сведя знакомство с местной ведьмой Татьяной (пугающе убедительная Ольга Кузяшина), ее недалекой красавицей-сестрой и ее женихом - художником Игорем (Римма Коростелева и Андрей Троицкий), проникается охватившим местных жителей чувством коллективного ресентимента.



«В каждом старинном городе обязательно есть какой-то чудак- энтузиаст, который не дает нам забыть, что мы не первые люди на нашей земле, - разглагольствует Игорь, явно претендующий на место такого Хранителя, и, показывая Сергею свой «набросок на историческую тему» с байкерами в образах «русских витязей», добавляет: - Вот Славка - он когда был чуть помладше, мечтал сгореть в танке!».

Впрочем, и став постарше, Славка не оставил мыслей о ритуальном самоубийстве (члены банды называют этот оккультный обряд перехода традиционно - «Мостик») как способе стать живым мертвецом - единственно достойным наследником навсегда ушедшей славы этих мест. По Бунееву и Григорьеву, хонтологическим является сам город Серебряные озера (как и снявшийся в его роли град Святой Богородицы Гороховец). В таких местах - в отличие от преобладающих в российском ландшафте хтонических (вневременных и внегеографических) лиминальностей - само время видится исключительно как разорванная связь, как фатальное повторение прошлого, а пространство - как мертвая декорация мифа.

Фантомное пространство разрастается, призраки погибших протягивают щупальца к еще живым, вербуя их в армию теней: Серебряные озера во что бы то ни стало хотят заполучить в свой зловещий некрополь отца Сергея - бравого генерала Ивана Ковалева - уроженца и почетного гражданина этих мест. Приглушенный речным туманом звон корабельной рынды становится погребальным звоном (композитор Евгений Геворгян написал музыку ко всем трем фильмам "призрачной трилогии"), и ведьма Татьяна, без памяти влюбившаяся в Сергея, совершает магический обряд, заканчивающийся человеческим жертвоприношением...


10.  Гостья из будущего



«Мы по случайности разместились в том самом месте, где их мир соседствует с нашим, завеса тут очень тонка, она протерлась… вот они и знают, что мы где-то здесь», - мог бы сказать укрывшийся от преследователей в заброшенном флигеле московской усадьбы шестиклассник Коля Герасимов своему другу Фиме Королеву. Это ощущение беспокойного присутствия, так точно описанное Элджерноном Блэквудом, долго не оставляет зрителя после просмотра сериала «Гостья из будущего», в котором пара межпространственных оперативных агентов, обладающих сверхспособностями к квантовому раз - и пере-воплощению, пытается устранить одну из таких прорех в завесе между мирами - криминальную врезку в тоннель времени, которую злоумышленники во главе с жестокой и безразличной бандершей Полиной (Елена Метелкина) и ее подручной - умело манипулирующей человеческими эмоциями Алисой (Наташа Гусева) - используют для темпоральной контрабанды артефактов.

Первая попытка рассказать детям с телевизионного экрана о том, что будущего нет, а время - лишь система туннелей непрерывно развертывающейся материи, была пресечена в 1979 году программным директором ITV, предусмотрительно переместившим сериал «Сапфир и Сталь» в сетке вещания из дневного "детского" слота в прайм-тайм. Последний сезон сериала Питера Джей Хаммонда вышел в эфир в августе 1982 года, когда режиссер Павел Арсенов уже работал над экранизацией фантастической повести Кира Булычева «Сто лет тому вперед».



Вслед за Хаммондом Арсенов демонстративно отказывается от фантастических образов "будущего". «У вас есть хоть что-нибудь такое, чего бы не было сто лет назад?» - разочарованно-иронически спрашивает Коля (Алеша Фомкин) у робота Вертера. Космопорт 2084 года - откровенный симулякр, "не-место", копия ретрофутуристической выгородки из фильма 1969 года «Луна Ноль Два», любая попытка улететь из которого наталкивается на стандартный ответ электронной кассирши: «Билетов нет», отсылающий к строкам из популярной песни Эдиты Пьехи на стихи уроженца Омска Роберта Рождественского. «Не пытайтесь покинуть Омск», - как бы говорит Коле Герасимову бездушный автомат. Так дети последнего поколения модерна, прильнувшие к телевизионным экранам через 10 дней после кончины Константина Устиновича Черненко, чтобы развеяться за просмотром веселой истории о Гостье из будущего, увидели пугающую историю о Призраке из вневременного измерения (Ghost out of the Aeons) и узнали, что время - это ловушка, это - нигде и это навсегда.

Впрочем, у Коли есть свое название для этого «промежуточного места», разрастающейся проходной зоны из ниоткуда в никуда, и свой способ его покинуть. «Я из Контопа», - говорит он при каждом удобном случае, а на недоуменный вопрос стажеров «Интеркосмоса»: «Разве в Конотопе небо твердое?" - с вызовом отвечает: «Жидкое!». Это, разумеется, плохо завуалированный привет Арсенова добрым знакомым - своевременно покинувшим расползшийся по 1/6 части суши Омск Вячеславу "Славе" Цукерману и Юрию Нейману, в 1982 году взорвавшим кинематографические круги своим американским дебютом (прием цветной соляризации, широко использованный в «Жидком небе», Нейман впервые опробовал именно в «Короле-Олене» Арсенова), но не только. Конотоп - это образ внешнего, внезапно вторгающегося в знакомое пространство-время, пространственный разрыв, т.е. гетеротопия (в колиной терминологии - конотопия). «Жидкое небо» - это придуманное Цукерманом слэнговое название героина (не случайно Коля Наумов из книги Булычева стал в сериале Колей Герасимовым). Только под жидким небом Конотопа можно проникнуть в систему движущихся туннелей времени, стать отважным оператором психоделического проходческого щита в материи майи.


Такова моя 10-ка лучших хонтологических фильмов. А какие фильмы о призраках из прошого и будущего нравятся вам? Было бы интересно знать.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив