МОЙ ПЕРВЫЙ УЧИТЕЛЬ ИСТОРИИ: ЯМШАНОВА ГАЛИНА АЛЕКСАНДРОВНА

geokhar — 01.05.2017
25 лет назад я заканчивал кирово-чепецкую школу № 6. С благодарностью вспоминаю её учителей, делившихся с нами своими знаниями, любивших свои предметы. Особенно много у меня было в школе учителей истории. Уже и не помню своего самого первого учителя в 4-м классе. У нас по программе был предмет «Рассказы по истории СССР» (1985/1986 гг.). История мне нравилась, и молодая учительница нам рассказывала интересно, но я уже тогда всё больше погружался в историю Древней Греции и Древнего Рима, зачитывался романами Л.Ф. Воронковой, замечательной книгой Н.А. Куна «Легенды и мифы Древней Греции»…  Возможно, на каком-то этапе сыграл свою роль развод родителей, с 4 класса отчасти я потерял интерес к школе, учёбе.
Вместе с тем, я с ожиданием и нетерпением ждал осени 1986 г., когда у нас должен был начаться Древний мир. Та осень действительно была замечательной. Да и как же иначе? Я был под впечатлением чудесного лета 1986 г., которое врезалось в память на всю жизнь: это и игры в индейцев на дворе, и замечательные фильмы и прекрасные книги и многое другое… А осень запомнилась и множеством яблок, с рассказами товарищей по-старше об истории, и ещё много чем.
В 5-м классе у нас и появилась Галина Александровна Ямшанова –  мой по-настоящему первый учитель истории. Она жила в г. Кирове, но по окончании пединститута оказалась в Кирово-Чепецке. По специальности она – литератор, но затем переквалифицировалась на историка. В 6-й школе Галина Александровна работала с самого её основания (примерно в начале 1980-х гг.).
Мне и до этого очень нравился Древний мир. Не устану в этом плане благодарить и своего отца, и наши замечательные чепецкие библиотеки (и их сотрудников), где было много книг по истории, хотя это было характерно и для других городов – научно-популярная литература по разным наукам выходила массовыми тиражами в СССР. Галина Александровна своими рассказами, увлечённостью ещё больше привила мне любовь к далёкому прошлому. Она активно использовала карты по истории, показ диафильмов. Мы писали сочинения по истории, а потом разбирали с ней.
В нашей школе тогда работал последний год ещё один мой учитель истории, о котором я уже писал раньше – Буков Анатолий Акимович[1]. У нас он ничего не вёл, но позднее судьба свела с ним на 13 лет. При его помощи Галина Александровна оформила свой кабинет по истории. Анатолий Акимович любил делать фотографии и предоставил свои снимки для кабинета истории.
Но самое главное, конечно, это рассказ Галины Александровны. А рассказывать она умела. Образы Древнего Египта, Афин времён Перикла так и возникали в ходе её уроков. Особенно запомнились рассказы о гражданских войнах в Риме, о знаменитой речи Марка Антония в Римском Сенате после убийства Цезаря, о битве у мыса Акций и смерти Клеопатры.
 Наверное ещё и потому, что меня эта тема сильно привлекала уже тогда. Так интересно прошёл год с Галиной Александровной. Гораздо позднее Анатолий Акимович Буков, говорил: рассказывать сухо об античности – это преступление. Античность  яркая, замечательная эпоха. И тут сухарём быть никак нельзя. Думаю, если бы он видел уроки Галины Александровны, то одобрил бы их.
Затем два года у нас вели историю другие учителя.
Вновь к Галине Александровне мы пришли уже в 8-м классе – в конце 1989 года. Это было уже иное время, даже в какой-то степени, иная страна. Кто помнит Советский Союз в 1985–1991 гг., знает, что события нарастали с каждым годом. В 1985 г. был провозглашён курс на ускорение. В  1986 г. было ещё ощущение какой-то романтики, того, что сейчас всё начнёт меняться, много говорили ускорении производства, совершенствовании системы.
Первые предгрозовые раскаты начали раздаваться в 1987 г. Это и усиление критики руководства страны, и выступление Ельцина на октябрьском Пленуме ЦК КПСС. Если брать конец 1987 г., то это митинги Демсоюза под трёхцветными флагами (помню, когда я увидел это в программе «Время», то испытал какой-то страх, тревогу, ощущение беды; потом это всё было заглушено). Грозным симптомом в 1988 г. явились события в Нагорном Карабахе, всё усиливавшиеся разговоры о «гласности» и «демократизации». С апреля 1988 г. хлынул шквал статей о сталинских репрессиях…
К лету 1989 г. страна уже бурлила, ужасаясь «преступлениям сталинского режима», критикуя «партократов» и «бюрократов». Фактически уже шли бои в Закавказье между абхазами и грузинами, армянами и азербайджанцами, волновалась Прибалтика…
Ещё в 1988 г. я познакомился с Анатолием Акимовичем Буковым и его женой – Лидией Васильевной и много от них слышал о происходящем в стране. Беседы с ними, чтение литературы влияли на мою мировоззренческую позицию, отличную от мнения Галины Александровны. Она была убеждённой коммунисткой. Правда, по словам одноклассников, к перестройке Галина Александровна сначала отнеслась положительно, была ей рада. Такова была реакция не только её. Мой научный руководитель в годы аспирантуры – Владимир Иванович Бакулин, тоже будучи коммунистом, также вспоминал, что сначала одобрительно отнёсся к перестройке, гласности. Но когда «начал ловить на лжи»  «открывателей белых пятен истории», то задумался…
Нужно сказать, что история за 8-й класс – т.е. XIX век (и в России и на Западе) мне не очень тогда нравилась. В советских учебниках она как-то подавалась сухо. Да, шла речь и о культуре, много было фактического материала. Но, если брать те учебники, что я читал в раннем детстве по истории за 8-й класс, для меня они были скучны. Много экономики, революционной борьбы… Правда учебники, которые стали выходить в годы перестройки, стали насыщеннее, интереснее. Но в целом, видимо, сказывалась и прошлая неприязнь, и любовь к миру античности (а также и Киевской Руси).
Видимо поэтому, на первых уроках за 8-й класс я пытался читать исторические романы Д.М. Балашова. Но Галина Александровна быстро прекратила это дело. Однажды во время урока она подошла ко мне и закрыла мою книгу со словами:
– А после этого и получаем «тройки» за контрольную работу. Оказывается я перед этим написал небольшую контрольную на «три». Больше оценок «три» у меня по истории не было, но и книги я не читал на уроках Галины Александровны. Тем более, что она по-прежнему рассказывала живо, «с горящими глазами».
– Как-то сразу чувствовалось, что ей не всё равно, что мы вынесем из уроков, – вспоминала потом одна из её учениц.
Галина Александровна размышляла с нами, актуализируя те знания, что она давала. Ведь в стране всё больше обращались к XIX веку в российской истории, начинали поговаривать и о том, что может и капитализм не так уж и плох. Галина Александровна на примерах истории пыталась нам объяснить, что такое капитализм. И что сейчас ещё на Западе отчасти что-то остаётся от капитализма прошлого столетия. Также через знание истории доказывала, что и революция 1917 г. не была случайностью.
Однако в Галине Александровне не было негативного к истории дореволюционной России, не было желания раскрашивать всё чёрно-белыми красками. Делить всех на «плохих» и хороших». Чувствовалось в целом уважение к истории своей страны, ко всем  периодам, но и стремление понять, разобраться в прошлом и настоящем.
Однако уже примерно с 1990-го года у меня начало формироваться иное мнение: мы совершили в 1917 г. ошибку, отсюда и многие проблемы сейчас. Во мне нарастали антисоциалистические настроения… Хотя если взять 31 декабря 1989 г., то гимн СССР я ещё слушал стоя и с воодушевлением.
С осени 1990-го года в результате школьной реформы стали формироваться «специализированные» классы. Мой класс стал физико-математическим, а класс, который вела Галина Александровна, сделали гуманитарным, поэтому я и решил перейти в него.
К лету 1990 года я уже стал противником существующего строя и сторонником демократов. И последние два года моей школьной учёбы это – и полемика с Галиной Александровной. Я зная её идейную убеждённость, постоянно демонстрировал ей свой антисоветизм.
Когда в ноябре 1990 г. она говорила нам, что нужно обязательно идти на демонстрацию, я с вызовом бросил ей: «А если я приду с трехцветным флагом?» Она спокойно ответила: «Приходи и с трехцветным».
10 марта 1991 года я посетил митинг в поддержку Ельцина, и Галина Александровна тоже там была. В дальнейшем мы с ней обсуждали это событие: «Алексей, посмотри, кто там выступал. Одни кооператоры и предприниматели. Понятно, они будут против советской власти, которая им мешает обогащаться». Она также говорила про агрессивное поведение части собравшихся, про то, что не давали слова другой стороне[2]. И это было не только её мнение. Встревоженные жители Кирово-Чепецка, переживающие за судьбы страны, писали в местную газету о том митинге и поведении на нём «демократов», и в целом о ситуации в стране[3].
Возможно, я и тогда читал всё это, но был глух и к аргументам этих людей, и к словам Галины Александровны, и к предупреждениям лучшего друга. Приходилось тогда много слушать про то, что Запад использовал элементы плановой экономики, и про другие достижения СССР. Но это как-то всё отметалось. Увы, эффективнее действовали художественные фильмы, сильно бьющие по чувствам (например, фильм об академике Н.И. Вавилове, сцена где офицер НКВД топчет сапогами рукопись книги учёного), шквал изобличительных статей о «мрачном советском прошлом», документальные фильмы и разного рода публицистические передачи, беседы с Буковыми, рок-музыка… Страсти в стране накалялись всё больше…
1 мая 1991 г. нам сказали, что мы можем идти на демонстрацию со школой либо на альтернативный митинг. Я тут же заявил, что пойду к демократам. Галина Александровна вновь отреагировала спокойно. Она иногда  спорила со мной, старалась доказать свою точку зрения, не оказывая давления:
– Алёша, пойми,  к власти рвется буржуазия. Ей не истина нужна, а надо опорочить и скинуть этот строй.
Я не соглашался с ней. Ссылался на статьи дореволюционных философов и эмигрантов, Деникина, и т.п., которых тогда много читал. Особенно мне запомнились такие сборники, как «Вехи» (1909 г.) где предупреждалось об опасности революции, опасности критики государства. Впечатление произвёл и сборник «Из глубины» (1918 г.). На прилавках появился А.И. Деникин, П.Н. Милюков, ряд других авторов из белого движения (барон Будберг, Роман Гуль). Всё это для меня тогда и было аргументами. Все наши проблемы – из прошлого, полагал я. Марксизм для России не подходил и было шибкой совершать революцию в отсталой стране. А раз это было ошибкой, то неизбежно вызывало и террор, сопротивление части общества, гражданскую войну.
Галина Александровна объясняла, что и ей нравятся многие деятели дореволюционной России та страна, но почему почти ничего не делалось для решения возникающих проблем? Уроки она проводила в своеобразной полемике с нами, теми публикациями, которые были на слуху, поясняя действия Советской власти, тот контекст, в котором они осуществлялись.
Не оправдывая «красный террор» (как и сталинские репрессии потом), Галина Александровна объясняла, что Советская власть в то время вынуждена была так поступать, напоминая, что помимо «красного террора» был и «белый террор». Говоря о причинах Гражданской войны, она указывала, что большевики свергли буржуазию, однако ни один класс власть так просто без борьбы не отдаст, что и продемонстрировали белые. Много позднее, когда смотрел кадры расстрела Белого дома, часто вспоминал эти слова Галины Александровны…
С другой стороны, часто говоря о  каких-то мерах Советской власти, Галина Александровна приводила слова В.И. Ленина: «Всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если умеет защищаться». При том, повторюсь, со мной она спорила отчасти как с равным, не пытаясь показать своё превосходство. К сожалению, ко всему этому я тогда был глух. Сейчас понимаю, что это было всё не случайно. На многое уже позднее глаза открыла книга Г.А. Бордюгова и В.А. Козлова «История и конъюнктура», в которой звучало предупреждение: в стране началась гражданская война, людей специально натравливают друг на друга. Авторы оказались правы, и я сам испытал это на себе, как и многие другие.
Под прикрытием разговоров об исторической истине общество просто раскалывали, сознательно, цинично, целенаправленно. Этим же занимаются и сейчас те, кто вместо решения текущих проблем продолжает с какой-то бесовской, сатанинской ненавистью поливать грязью Советскую власть, раскалывая общество, а не занимаясь совместным поиском выхода из ситуации…
Однако видя негатив, полагая, что идёт переписывание истории, Галина Александровна читала с интересом новую литературу, в том числе и тех авторов, которых не издавали после революции. Например, узнав о переиздании сборника «Вехи», в котором русские философы (Н.А. Бердяев. П.Б. Струве и др.) критиковали революционное движение, Галина Александровна купила этот сборник и с интересом читала. Или взять знаменитую в эпоху перестройки книгу Д.А. Волкогонова «Триумф и трагедия. Политический портрет И.В. Сталина»: этот историк стремительно менял своё мнение (порой и подтасовывал факты, если верить критике), а  когда я спрашивал Галину Александровну, стоит ли читать его книгу, она порекомендовала прочесть эту работу. Всё новое не только вызывало у неё интерес, взывало к размышлениям, но и укрепляло в своих взглядах.
…Август 1991 года. Жуткое время, как сейчас это понимаешь. С одной стороны у многих эйфория победы, свободы, в какой-то степени, ощущение своеобразного «хэппи энда» по окончании примерно 2-годичного «телесериала», в ходе которого нам сообщали, что мы живём в мрачной стране, где всё плохо, царят ужасы, коррупция, в стране, режим которой замешан на крови миллионов людей убитых в годины «красного террора» и сталинских репрессий. Государстве, порабощающем малые народы…И вот этот «жуткий», «преступный» режим рухнул.
С другой стороны, осенью в стране разразилась жуткая антикоммунистическая истерия. Многие из тех, кто ещё выжидал, не знал, чья возьмёт, присоединись к лагерю хулителей прошлого, или, лучше сказать, к победителям. Как было сказано в одной заметке начала осени 1991 года: если послушаешь людей, так чуть ли не вся Москва была 19-21 августа у Белого дома…
Одноклассники рассказывали, что Галина Александровна плакала, наблюдая всё это. В стране царила (как тогда казалось) всеобщая эйфория. По всем каналам проклинали «страшное тоталитарное прошлое». А мне был непонятен плач Галины Александровны, не ясно, почему лучший друг говорит: «Наступает самое страшное время в истории России». Сейчас понимаю ужас людей, на глазах которых рушилась страна, государство, целый мир…
Последний год школьной учёбы я также спорил с Галиной Александровной, но и обсуждал происходящее в стране, высказывая своё мнение. На своих уроках она по прежнему учила нас думать, стараясь объективно давать оценку происходящему. Притом она не теряла оптимизма, надежды на лучшее. В ней не было той озлобленности, какого-то мрака, что порой бывает у людей, недовольных происходящим.
Заканчивая школу, я думал, куда мне поступать. Были идеи попробовать свои силы в МГУ. Но Галина Александровна, беседуя со мной на эту тему посоветовала всё-таки поступить в кировский пединститут, сказав, что у нас замечательные преподаватели, и здесь можно заниматься историей. А дальше уже могу сделать выбор и поступить в аспирантуру. Примерно об этом же говорил и один из сотрудников кирово-чепецкого краеведческого музея Прокашев Владимир Николаевич. Их аргументы меня и убедили.
Галина Александровна, как и Буковы, очень мне помогала своими советами, знаниями. Я мог ей позвонить домой и спросить по какому-то вопросу, либо даже зайти и проконсультироваться (что я и дела накануне поступления в пединститут). Однажды она сказала, что ей очень хотелось чтобы я поступил в пединститут.
Уверен, что  благодаря Галине Александровне, как и другим своим учителям, я поступил на истфак летом 1992 г. Помню, когда позвонил Галине Александровне и сообщил о результатах зачисления, она очень обрадовалась, очень долго и увлечённо говорила о том, что меня ждёт много интересного. Возможно, что в это время она вспомнила и свою студенческую жизнь.
Общение у меня продолжилось и дальше. Учась в пединституте (с 1995 г. – педуниверситете) я по-прежнему звонил Галине Александровне, делился своими мыслями, задавал вопросы. Непонимание её позиции у меня ещё оставалось на первых порах. Кульминацией этого непонимания явилась трагедия 3-4 октября 1993 года в Москве. 5 октября, когда я звонил Галине Александровне, она сквозь слёзы с ужасом говорила о происшедшем в Москве.
Но я был глух, поскольку уже начал подпадать под власть волны, поднявшейся в СМИ после разгона Верховного Совета. Политики, журналисты, даже некоторые писатели и учёные буквально взывали «Распни его, распни!». Злоба, ненависть так и рвались со страниц газет, с экранов телевизоров. Одно письмо «42-х» с завываниями в адрес погибших людей – «ведьмы», «красно-коричневые оборотни», чего стоило. Или жёсткие слова писателя Василия Аксёнова: «Этих сволочей надо было расстрелять»…
Сейчас понимаешь, на чьей стороне нужно было быть (как и в 1991 г.). Ближе именно позиция плачущей Галины Александровны, взволнованные письма лучшего друга, писавшего, что они с ужасом наблюдали происходящее в Москве. А тогда было непонимание Галины Александровны, злобный характер ответов своему другу, в духе «Письма 42-х».
Однако это было моё последнее крупное непонимание. Постепенно наши позиции начали сближаться – и в конце девяностых годов, когда я, окончив университет, начал учиться в аспирантуре, и уже в нулевые годы, во время моей работы и в Чепецке и позднее. За все эти годы я старался, хотя иногда и не часто, звонить Галине Александровне. Бывал у неё в школе. Она всегда была рада моим звонкам и визитам, с интересом расспрашивала о работе и учёбе, делилась своими мыслями о происходящем в стране. Она активно занималась общественной деятельностью в профсоюзе и часто с увлечением рассказывала мне, что они сделали. Также увлечённо проводила занятия (порой, когда приходил пораньше к ней, то стоял за дверями и слышал как она проводила уроки). Своим коммунистическим убеждениям она не изменила. Часто обращалась к опыту прошлого, сравнивая, сопоставляя.
Интерес к политике, чёткая жизненная позиция, убеждённость, переживания за происходящее в стране (и в мире), всё это свойственно Галине Александровне. Вместе с тем, она начала тянуться к православию, с интересом читала религиозную литературу, которую я  приносил, начала ходить в храм. Конечно, жить ей было сложно. Не всё нравилось в стране, в ситуации с образованием в частности. Понятно. Пережила она и смерть мужа. Но при этом сохранила силу духа, увлечённость, оптимизм и жизнестойкость. Здесь соглашусь с одной из её учениц: «Она не теряла своей способности радоваться жизни, дарить свое тепло ученикам».
В конце нулевых Галина Александровна ушла из школы на пенсию. Конечно жаль. Такие люди, как Галина Александровна, как многие другие учителя, которых я знал по школе, очень нужны образованию. Но не тому режиму, что пришёл в 1991 году.
Сейчас Галина Александровна на пенсии. Помогает детям растить внуков. Много ездит в другие города, по-прежнему много и с увлечением читает. Вижу и чувствую, что не легко ей живётся в нынешней ситуации, как и многим. Не нравится, что происходит в стране. Она по-прежнему эмоционально говорит о политике (как и об истории), но не теряет надежды на лучшее, любит повторять слова одной из коллег: мы советские люди, выдержим. От общения с ней чувствуется оптимизм, удивительная энергия, которые заражают, заставляют думать  о том, как преодолевать препятствия, а не жаловаться на жизнь.


О Галине Александровне сохраняется впечатление, что это добрый, интеллигентный, светлый и скромный человек. И из её занятий и общения с ней я вынес несколько уроков. Галина Александровна своим отношением научила меня уважать чужое мнение, прислушиваться к нему, сохраняя при этом и свою позицию. Нам сейчас это и нужно – именно взаимоуважение, а не пресловутая, с двойным дном «толерантность».
Вместе с тем, Галина Александровна не боялась тратить энергию на переубеждение людей, отстаивание своей позиции. Сложно не быть флюгером. Гораздо легче меняться в соответствии с позицией власти и, одновременно, с массовым сознанием, идти на поводу у СМИ и плыть по течению. И во много раз сложнее идти против ветра, стоять на своём, аргументировано отстаивать правду, как её понимаешь.
Здесь следует добавить ещё один момент. Трудно убеждать людей. Кажется порой, что и аргументы не действуют. Однако бывают ситуации, когда результат проявляется через много лет, или даже десятилетий.
Пример Галины Александровны – одно из опровержений голословных утверждений о том, что страну в 1991 году никто не защищал, СССР никому не был нужен. Это далеко не так! Были такие люди, пытавшиеся докричаться до обезумевших современников, хотя бы до близких, знакомых, объяснить что происходит. И это не только участники Интерфронтов, не только сторонники группы «Союз». У меня сразу встают образы и моего учителя по истории, и моего лучшего друга детства[4].
Следующий урок Галины Александровны – это никогда не терять оптимизма, даже в сложных ситуациях, как бы тебе тяжело не было. В этом плане Галина Александровна для меня настоящий советский человек. Ведь СССР – оптимистическая цивилизация. Именно этот оптимизм, надежда на лучшее и разбудили дремавшие силы народа (мы сейчас берём только позитивные стороны советского проекта). И здесь ещё одна важная черта, когда говорим об оптимизме, перекликающаяся с тем, что было сказано выше. Человек, сильный духом, не унывающий, никогда не будет «Жертвой», а останется победителем.
Нужно сказать, что Галину Александровну в целом отличало уважение к ученикам. Галине Александровне как учителю не было свойственно выделять «любимчиков» работать только с ними (как это порой предлагается в современной педагогике), а также не свойственно было и оскорбить кого-то. И это тоже уроки, уроки педагогического мастерства, уроки жизни.
Будучи человеком рассудительным, она учила нас мыслить, стараться понимать происходящие процессы, что стоит за ними, обращаться к опыту прошлого. И уважать свою историю, любить её, не выделяя какие-то особые периоды.
Ещё один из уроков уже более общего характера. Когда мы говорим о  процессе образования, то должны иметь ввиду, значение слова «образование». Это и создание у учеников определённого образа изучаемого предмета, в т.ч. и в процессе отталкивания от тех или иных идеалов. Но это и образ самого учителя, того, кто даёт нам знания. Мы или принимаем его позицию, соглашаемся с ней, либо спорим, полемизируем, тем самым учась отстаивать свою позицию.
Поэтому и важно, чтобы Учитель оставался в школе, а не заменялся своеобразными «поставщиками услуг» или «партнёрами» во что сейчас и пытаются превратить учителя. Если это произойдёт, то упадёт авторитет Учителя, а вместе с ним и рухнет образование. Школа держалась, держится и будет держаться на людях, увлечённых, несущих знание, учащих  думать детей. В общем, личностях, создающих образы. В числе таких личностей и можно назвать Галину Александровну Ямшанову.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив