Мой нелетающий птенец

СветЛана — 03.07.2012

Моей дочери,
которой сегодня исполняется 30 лет,
посвящается.

...он никак не мог научиться летать.
Маленький воронёнок. Он покачивался на тоненьких лапках и растерянно озирался - под клёном, на высоких ветвях которого, где-то там, в далёкой высоте, было большое родное гнездо.
Высокими голосами, совсем не похожими на обычно-грубый вороний язык, перекликались они с мамашей-родительницей: голос воронёнка звучал как крик о помощи, ответный материнский крик больше походил на тревожный призыв.
Услышав голос матери, воронёнок крутил головой, пытаясь понять, откуда идёт звук, пару раз подскакивал, взмахивая крыльями, и...
Он не мог взлететь.

- Давай, давай, лети, глупыш! Лети... а то пропадёшь, - вырвалось у Анны Петровны невольно.
Она приостановилась, наблюдая за неуклюжими попытками воронёнка, вслушиваясь в тревожный крик матери-вороны, которая увидела угрозу в остановившемся под деревом человеке.

«...а вдруг?! Вот прямо сейчас, на моих глазах – он взлетит?» - подумала Анна с неожиданной надеждой.
Но попытки птенца взлететь так и не увенчались успехом, а в голосе вороны-матери, беспокойно перелетающей с ветки на ветку, появились истерично-угрожающие нотки.

Анне стало жаль обоих: и мамашу, и птенца. Чтобы не беспокоить их, она тихонько отошла от дерева. Она оглядывалась несколько раз: воронёнок оставался на земле, но к нему слетела ворона, засунув в разинутый клюв что-то съестное.
«Да, это было бы слишком простым чудом», - вздохнула Анна Петровна, - «а волшебники с волшебной палочкой бывают только в сказках...»
И уже через десять минут почти забыла про воронёнка: дома её ждали рутинные дела и привычные заботы-радости.

Но воронёнок напомнил о себе: она увидела его утром, под тем же деревом.
Прибившись к стайке голубей, он даже не пытался взлететь: бегал на окрепших лапках, стараясь держаться в стае пернатых.
«...неужели это он?» - Анна Петровна приостановилась, разглядывая крупного чёрного птенца, - «значит, так и не взлетел...»
- Как же ты ночь пережил, бедняга? – грустно улыбнулась она птенцу, - а мама, что, тебя бросила?

Настороженно-угрожающее «кар» раздалось над самой головой, когда Анна попыталась подойти чуть ближе. Ворона была тут, рядом: она оберегала своего неудачливого детёныша, своего нелетающего птенца.
- Да не кричи, - устало сказала Анна вороне, - не трогаю я его. Посмотреть хотела, рядом ты или нет... Ну, лети же, лети, глупыш, пожалуйста!

Заметив, с каким подозрительным удивлением смотрят на неё прохожие, Анна Петровна замолчала и торопливо зашагала к автобусной остановке.
На глазах выступили слёзы от этой безвыходной беззащитности: там, под деревом, нелепо подпрыгивал нелетающий птенец под тревожный голос вороны-матери, которая всё ещё наделась, что он полетит.

Рабочий день пролетел быстро, но Анна Петровна постоянно возвращалась мыслями к невзлетевшему птенцу-воронёнку: интересно, жив ещё? А вдруг он, всё-таки, смог взлететь и сидит сейчас на дереве, в безопасности? Или... Нет, этого лучше не думать.

Вечером, возвращаясь с работы, она почти бежала к старому клёну: ей так хотелось, чтобы воронёнка там не оказалось, чтобы он – полетел, чтобы его не бросила мать-ворона, чтобы он не попался кошке на глаза...

Анна замерла, увидев среди голубей лежащее чёрное пятно.
«...вот и всё... он не смог...», - думала она, чувствуя, как сползает по щеке непрошеная слеза.
Вдруг с дерева раздалось знакомое пронзительно-тревожное «кар» - и воронёнок, встрепенувшись, приподнял голову, встал на лапки и опять побежал на голос.
- ...осподи, ты живой, - улыбалась Анна Петровна, вытирая слёзы.

Да, он всё ещё бегал. Только когда-то чёрный хвостик посерел от пыли и обтрепался: птенец чуть прихрамывал на одну лапку, и - ни разу не взмахнул крыльями.
«...дефект», - подумала Анна, - «у него какой-то дефект, он не может летать, он обречён...»
Ворона слетела на самую нижнюю ветку, угрожающе хлопая крыльями и пронзительным криком отгоняя её от птенца.

- Глупая ты ворона, - вдруг расплакалась Анна, - что же ты меня гонишь... мы же с тобой одинаковые, понимаешь? Ты не смогла дать настоящие крылья своему птенцу, а я... а я не смогла дать крылья своей дочке...

Анна плакала до самого дома, с трудом сдерживая рыдания: между нею и той вороной протянулась крепкая ниточка-связь, и Анна мысленно разговаривала с птичьей мамашей.
«...ты надеешься, что он полетит... я тоже – всё надеялась, надеялась... а ей не летать, дочке моей, не дала я ей крыльев, видно...»

- Мама, ты плачешь? – встретила её дома дочь.
- Да... плачу вот... – улыбнулась сквозь слёзы Анна Петровна.
- А почему? тебя кто-то обидел? – допытывалась Катюшка.
- Нет, - крепко обхватила дочку Анна и прижалась к её плечу, - это я по глупости плачу.
- Ты глупая? – удивилась Катюшка и, наклонившись, пытливо заглянула Анне в глаза.
- Да, глупая, - невольно рассмеялась Анна, - чуть-чуть глупая. Увидела на улице птенчика, который не может взлететь – и расплакалась! Это же глупо, да?
- Он совсем не может взлететь?
- Да, совсем, - вздохнула Анна, - такое бывает иногда. Ты подожди, я пойду, умоюсь.
- Давай. А потом я тебе книжку почитаю, хорошо?
- Конечно, почитаешь. Я сейчас.

Привстав на цыпочки, Анна чмокнула свою выросшую, навсегда маленькую, дочку в лоб и подумала: «...прости, деточка моя, что я не смогла дать тебе крылья... мой нелетающий птенец...»

Сердце Анны Петровны привычно сжалось от боли.
И, впитав светлую детскую улыбку дочери - вновь застучало ровно.


Пы.Сы. Комментарии к посту не запрещаю, но ответить не обещаю.
Мои извинения)

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив