Мой любимый папа

oschep — 04.07.2024

Я очень любила отца, В детстве я просто боготворила его, была уверена, что папа знает все. Отец много со мной занимался, читал вслух, пытался обучать французскому языку. Помню, читал мне французские сказки из красивой книжки.

Они с мамой использовали разные методы воспитания. Отец воздействовал словом, а мама применяла физические меры воздействия. Отец ставил меня перед собой и долго и обстоятельно внушал, почему так нельзя делать или говорить. Через некоторое время я начинала реветь. Мама при этом говорила: «Володя, ну что ты с ней разговариваешь», шлепала меня пару раз полотенцем или просто ладонью.

Только один раз в жизни папа поднял на меня руку, довольно ощутимо ударив по губам. Он беседовал с кем-то  и я, подросток, уверенный,  что все на свете знаю, вставила свое нахальное слово в эту беседу. Не помню, о чем шла речь, но в ответ на слова этого человека я заявила: «Ну, это-то давно известно», за что мне отец и врезал.

Вечерами, когда мы уже лежали в постели, папа часто читал вслух, мне и маме.  Особенно смешной и интересной казалась книга Я. Гашека «Похождения бравого солдата Швейка». Некоторые абзацы книги он читал вполголоса, чтобы слышала только мама, они оба смеялись, а я – обижалась.

Я горжусь своим отцом. Он был блестящим эрудитом. За свою довольно долгую жизнь я встречала лишь нескольких человек, обладавших таким же широким кругозором, начитанностью, эрудицией. Достиг он всего этого неустанным самообразованием. Ему легко давалось изучение иностранных языков. Он хорошо владел французским и любил этот язык.

Во время войны, когда началось освобождение от фашизма ряда стран, ему обычно поручали выступать на языке страны перед населением.

Отец был абсолютно гражданским человеком по своей сути, не был спортивным, у него был слабый вестибулярный аппарат и был неприспособлен в быту. В нашей семье мама выполняла не только женские, но и многие мужские обязанности.

Отец был неприхотлив. Мама рассказывала, что когда они с отцом поженились, она не была образцовой хозяйкой, но что бы она ни приготовила (а первое время бывало всякое), отец неизменно хвалил.

Он терпеть не мог селедку, семечки. Не любил игру в карты, считая пустым времяпрепровождением.

В Черновцах, и позже в Москве,  родители были гостеприимны и хлебосольны. У нас довольно часто бывали гости. Правда я не помню, чтобы пели или танцевали. Видимо, у родителей таких талантов не было. Были пластинки «на костях», то есть на рентгеновских снимках, с песнями Петра Лещенко, Александра Вертинского, Вадима Козина, Клавдии Шульженко.

Отец был приветлив, даже галантен, предупредителен. Насколько я помню, он не жаловал только одну женщину, которая говорила, что сообщала «куда надо» о крестьянах, которые собирали колоски в поле. Я не понимала тогда смысла ее заявления, но женщина эта мне не нравилась.

Практически не бравший в рот ни каплю спиртного, отец был большим сластеной. Несколько раз, уже в Москве, когда мама уезжала, оставив нам еду в холодильнике, мы давали себе волю. Игнорируя эту еду, папа покупал торт или появившийся тогда в продаже торт-мороженое, и мы питались ими и лимонадом.

У отца был туберкулез, приобретенный под Сталинградом. Поэтому меня оберегали, закармливали, заставляли пить рыбий жир на кусочке черного хлеба, папа сбивал для меня гоголь-моголь. Казалось, что гоголь-моголь – это очень вкусно! Кроме того, мне давали ложку вкуснейшего майского желтоватого сливочного масла с сахаром.

Отец был страстным библиофилом, коллекционировал монеты и марки. Благодаря его усилиям у нас собралась неплохая библиотека, и я всю жизнь продолжала ее пополнять. Когда родители затеяли стройку, расширяя дедовский дом и остро нуждались в деньгах, продали коллекцию марок и монет.

Отказывая себе во многом, папа не мог отказать себе в удовольствии приобрести ценную, на его взгляд, книгу. Я знаю, что однажды он купил у букиниста второе прижизненное издание «Кобзаря» Т. Шевченко и, посоветовавшись с мамой,  передал эту книгу в Черновицкий краеведческий музей. Отец мог, чтобы успеть подписаться на многотомное издание, встать чуть ли не в три ночи, пройти пешком до книжного магазина через весь город.

Оба, и папа и мама, не только работали, но и учились: отец окончил исторический факультет Черновицкого университета, а мама – филологический факультет. Не помню, чтобы они когда-либо носили «поплавки» (значки об окончании университета) и никогда не кичились военными наградами. Только после смерти отца, а позже и мамы, я увидела  как много у них, особенно у отца, наград.

Отец помог окончить университет, по крайней мере, двоим сослуживцам, Новикову А.И. и Гончаруку П.П. Афанасий Иосифович Новиков стал другом нашей семьи. Как и мы, он переехал в Москву. Одно время работал в школе, преподавал автодело, создал при школе автомастерскую. Будучи холостяком, по-отечески относился к ученикам, бескорыстно обучал их вождению. Но его обидели (оговорили) и он уволился. После смерти отца заботился о нас: то елку привезет под Новый год, то ящик фруктов или консервов. В течение нескольких лет он возил легендарного директора гастронома №1 и часто рассказывал, какой он скромный человек. Я не особенно верила.

Переехав в Москву, отец явился в райком партии и ему предложили должность заведующего технической библиотекой в НИИ Резиновой промышленности. Думаю, эта работа была ему, книжному человеку, по вкусу. Он ввел более современную систему каталогизации, сделал библиотеку образцовой. Кроме того, знание иностранных языков было кстати. Отец регулярно делал обзоры новых поступлений, в том числе на иностранных языках, своих непосредственных подчиненных-библиотекарш называл «мои девочки». Отца любили и уважали в институте. Вскоре он перетащил в НИИ и маму, изнемогавшую в школе, ежедневно проверявшую кипы тетрадей, и получавшую более чем скромную зарплату. Мама стала работать в редакционно-издательском отделе. Работа редактора была ей знакома.

Папа тяжело заболел, когда мне было чуть больше шестнадцати, и скончался, когда мне только что исполнилось восемнадцать лет.

Отец лечился в Боткинской больнице. Он проникся сочувствием к молодому человеку из Непала, приехавшему в нашу страну учиться, плохо владевшему русским языком, внезапно тяжело заболевшему. Папа помогал ему общаться, переводя указания врача и просьбы самого этого человека. Я впервые услышала о Непале и его столице Катманду.

Пока отец был в состоянии, я приезжала к нему и мы с ним беседовали обо всем. Он беспокоился о нас с мамой, о том, что мы наивные, не разбираемся в людях. В том числе, отец мне сказал: «Мама в душе старая дева. Я сам удивляюсь, как мог ее совратить. Она и тебя будет отговаривать от общения с мужчинами. В этом вопросе не слушай ее».

Перед самым концом ему стало немного легче. Его даже отпустили домой на два дня, на мое восемнадцатилетие 5 мая, а 22 июня – его не стало.

После его смерти я нашла письма к маме, в которых он советовал ей, как решать бытовые вопросы и просил не брать меня в больницу, поскольку ему было уже очень плохо.

Папы нет со мной более полувека, но я так отчетливо помню его, его жест, когда он большим пальцем приглаживает мои непослушные брови. Встречаясь с кем-то, обычно задавала себе вопрос, а папа общался бы с ним. Уверена, что с моим мужем Алексеем, тоже книжным человеком, они были бы большими друзьями.

Оставить комментарий

Популярные посты:

macer

Профессиональное озеленение городов: как эксперты превращают бетонные джунгли в цветущие оазисы

vinous_granat

Ой, какие до изумления знакомые названия тут перечислены!

morena_morana

Женщина, которая успела пожить отдельно. Почему она пугает мужчин?

petr_borisych

Дежурный вопрос

gornomari

5 июля в 1802 году родился русский адмирал Павел Нахимов

omchanin

Виктор Цой - жив!

travelfoxes

Новый А-320нео перелетел в РФ, закрытие гейта за 8 минут до отправления, первый

aniskin1968

Московское пекло. Лишь котик в поряде.

koparev

10 июля

• Архив