Мор и мир
![топ 100 блогов](/media/images/default.jpg)
Кирка интересуется: «А вот эти, которые с «коронным» вирусом, они превращаются в зомби?»
Ей «полчетвёртого», самый такой возраст, чтобы начать проявлять пытливость до глобальной эпидемиологической обстановки.
Утешаю:
«Нет, просто умирают. И то не все».
Кирка хмурит лобик, сосредоточенно думая о своём, и вопрошает: «А почему «зомбив» всегда убивают?»
Пожимаю плечами: «А что же с ними делать прикажешь — в дёсны лобызаться?»
Предлагает: «Можно отстрелить ножки, запихнуть в ямку, чтобы не вылезли, а потом сделать лекарство и всех вылечить».
Добрая девочка.
Виконт Алексей Артёмович подхватывает: «Вообще-то, Малая права».
Кирка вся светится от похвалы и замолкает. Лёшка для неё не просто авторитет, а что-то вроде полубога. Который может быть и покровительственно-саркастичен, но если поддерживает — это дорогого стоит.
Авторитетный Лёшка меж тем развивает мысль.
«Вот серьёзно, во всех случаях, когда персонаж превращается во что-то несуразное — я помню только один, когда с ним попытались поговорить по-человечески. Хоть как-то. «От заката до рассвета», когда Тарантино стал вампиром, а Клуни поначалу запретил его мочить. Ну, хоть сколько-то секунд продержался. Потому как — братья и гангстеры, асоциальные элементы. Сами не ангелы - и имеют снисхождение к чужим слабостям, вроде, там, отрастить клыки и кусать людей в горло».
Кирка всё же поправляет: «Зомби — не вампиры. Они не в горло, они мозг из головы едят».
Лёшка отмахивается: «Неважно. Да, это тоже, конечно, асоциальное поведение — набрасываться на людей и выедать мозг. Но у кого из нас не было перепадов настроения? У половины человечества — они бывают чётко раз в месяц, и мозг грызут — будь здоров как. Но что же, сразу причёску по стеночке за это?»
Кирка, конечно, ещё не способна оценить шутку про «половину человечества», а Лёшка, чувствуется, отметил в своём внутреннем блокноте, для видеоканала.
Продолжает: «Серьёзно, вот что за фигня? Ах, мой брат-сват подхватил вирус, утратил самообладание, рычит, пристаёт к прохожим на предмет пожирания мозгов — так давай сразу из шотгана ему в бошку. Мало ли, какие бывают временные расстройства? Может, это обратимо? Может, волшебного порошочка ему дать — и попустит? Надо ж разобраться сперва. Как-то по-доброму его нейтрализовать — только б не кусался. И это несложно. Он ведь не очень умный сейчас, в виде зомби. Не очень прыткий. Так зачем сразу башку-то сносить?»
Да, у меня, положительно, добрые дети. И действительно, довольно дурацкий киношный штамп, что как увидел зомби — так сразу шмаляй.
Нет, я понимаю, когда ты в чужом городе, случайно заехал, и их там толпень, и они все тебе незнакомые, как раньше не было на твоём радаре — так и не будет, а потому пофиг. Тут — можно не миндальничать.
Но если это твои недавние друзья-соседи-родичи? Которые просто чем-то приболели и ведут себя немножко неадекватно? И вот так-то бескомпромиссно их крошить из тяжёлых оружиев?
Я, вообще-то, не пацифист, и не то чтобы очень политкорректен, но всё-таки считаю, что покуда есть хоть какая-то надежда вернуть зомбяка в чувство — башку сносить ему рано. Без крайней необходимости — лучше воздержаться. Лучше, действительно, где-то запереть, изолировать — и проводить опыты с целью получения волшебного порошочка.
Потом подумалось про эпидемии более широко — о чём я уж детям говорить не стал.
Вот взять бубонную чуму четырнадцатого века. Ужасная напасть. Прокатилась по всей Европе (Русь да Скандинавию — холод да пространства более-менее спасли). Где треть населения выкосила, где половину, где и три четверти.
Но будь у меня возможность предотвратить этот мор одним щелчком пальцев — стал бы?
А чёрт его знает.
То есть, если просто оказаться там, на правах попаданца, да начать санитарные меры внедрять — это всегда пожалуйста. В какой-то отдельно взятой местности, для каких-то лично тебе ставших знакомыми и небезразличными людей.
Это — увлекательно, это прикольно, это «окрыляюще». Особенно, когда знаешь, что глобально-то не повлияешь на ход истории, а только душу потешишь, филантропию почешешь.
Но глобально — Чёрная Смерть имела разные последствия.
Такая резкая убыль населения — это серьёзная встряска.
Чисто демографически в долгой гонке, конечно, это мало на что влияет, ибо, как показал ещё Мальтус, после таких крупных потерь следует стремительный восстановительный рост, поэтому-то ни войны, ни эпидемии не могут считаться «полноценным» демографическим чекером (естественно, в левой традиции Мальтусу приписывается совершенно иное, но то — по причине неискоренимой лживости и слабоумия леваков).
Но вот в ближайшие десятилетия после просада численности населения от массированной гибельной эпидемии — социальные изменения неизбежны.
Для начала — резко возрастает ценность человеческой жизни и труда.
Это случилось в Англии, где Чёрная Смерть прошлась в четырнадцатом веке особенно лихо. Да к тому ж — и Столетняя Война изымала из хозяйств потенциальных работников.
Оставшиеся хоть на что-то годные руки — оказались очень ценны. Расценки за труд взлетели раза в полтора-два за десять лет. Что, конечно, очень не радовало крупных и неразворотливых лендлордов-аристократов, оказавшихся неспособными конкурировать с экономически более гибкими буржуазными ребятами.
Выход «найден» был в том, чтобы, пользуясь близостью к трону, пролоббировать законы, вводящие ограничение на максимальную плату для работников.
Но, естественно, любые попытки изнасиловать свободный рынок своими хотелками — до добра не доводят. Что максимальный размер платы, что минимальный, когда утверждаются правительством — это равно враждебный рынку бред, который в принципе не может нормально работать и не может никому принести счастье, даже своим инициаторам и будто бы бенефициарам. Ибо изнасилование — не есть путь к любви.
В ограничении платы — не были заинтересованы ни работники, ни нормальные, экономически компетентные работодатели. Поэтому экономика стала всё больше уходить в тень, вообще хрен кто светил доходы и платил налоги (а для войны их требовалось дохрена).
Корона стала задирать налоги для покрытия дефицита, додумалась аж до дифференцирования ставок подоходника (то есть, «штраф на успех» - чем больше зарабатываешь, тем выше ставка, как и нынче бывает в особо диких социалистических сообществах).
Это, конечно, ещё больше способствовало росту пропасти непонимания между государством и обществом. И вот — грянуло восстание Уота Тайлера.
Разумеется, у него были и другие причины и факторы. Прежде всего — наличие неприкаянных ветеранов и дезертиров, оставшихся за бортом Столетней Войны.
Это всегда так. Когда вам рассказывают в учебниках истории про то, как то ли угнетённое пейзанство, то ли вовсе рабы вдруг устали терпеть унижения и устроили масштабную бучу — нужно смотреть, не было ли там недавних крупных войн. Ибо униженные пейзане и рабы — это, конечно, круто, но опыт эффективной вооружённой борьбы — это немножко другое.
Ну и вот в римском восстании Спартака — там главной силой были италики, ветераны Союзнической войны, оставшиеся недовольны её исходом.
В России — главным «хворостом» Гражданской Войны в 17-м стали дезертиры с фронтов Первой Мировой.
А в Англии конца четырнадцатого века — было полно парней, прошедших школу изящного нанизывания рыцарства на стрелы во Франции. Британские рыцари — мало чем отличались по своим нанизывательским качествам от континентальных коллег (да и были в ту пору ещё сплошь французы).
В конце концов, восстание Уота Тайлера было подавлено, а уступки, сделанные молодым королём Ричардом в ходе переговоров, как бы аннулированы.
Но на самом деле политическое руководство в Тауэре пережило такие пикантные моменты, что повторять не хотелось. Поэтому в довольно скором историческом времени были отменены и антирыночные эти уложения, вторгавшиеся в отношения работника и работодателя, и рваческие налоги, и даже — крепостное право (в тогдашней Англии оно не имело такой формы, как в Восточной Европе в более поздние века, это была больше экономическая, а не личная зависимость «серфа», но всё равно немножко сковывало мобильность дефицитной рабочей силы).
А там, по окончании Столетней войны — заскучавшая знать устроила Войну Роз, уже внутреннюю, уже собственно в Англии, стало ещё веселей, ещё меньше возможностей государства вмешиваться в экономические отношения тех немногих людей, которые занимались именно экономикой, а не взаимной резнёй, - ну и так утвердился британский либерализм (заодно — Война Роз дала материал для доброй дюжины шекспировских драм и, в перспективе, для вселенной Мартина).
Можно ли утверждать, что для торжества либерализма обязательно нужно сначала переморить половину населения чумой, чтобы возросла ценность человеческого труда, а потом устроить разудалую бойню на десятилетия?
Что ж, в Англии вышло так, как вышло — но хотелось бы надеяться, что после её примера — это всё же необязательное условие для торжества свободы и здравомыслия. В смысле, массовый мор и мочилово. Хочется надеяться, что нынешние «благонамеренные» идиоты откажутся от порочной концепции минимальной(!) официально навязываемой зарплаты — без того, чтобы померло сколько-то сотен миллионов людей и с мнением выживших пришлось бы считаться. Иногда хочется думать о рассудочных способностях человечества — возможно, лучше, чем они того заслуживают.
Тем не менее, будь у меня возможность отменить Чёрную Смерть в средневековой Европе (или хотя бы в Англии), вот одним лишь щелчком пальцев — я не знаю, стал бы пользоваться такой возможностью. Наверное, только в том случае, если будет запасной глобус и опция «восстановления системы с бэкапа». Ибо хрен его знает, как пойдёт история, спаси ты Англию от Мора четырнадцатого столетия.
А тут ещё спрашивают, почему на нашем (Корпорации, к которой я имею честь принадлежать) гербе начертано «Предпочитаем господству влияние».
Да потому что голова треснет и извилины завихрятся, если всякий раз думать о последствиях своих действий — будучи реально, по-настоящему всемогущим.
Быть Богом — не только что трудно, но и нудно, и стрёмно. Лучше делать, что хочется — и надеяться, что твои развлечения не слишком покорёжат мироздание, когда ты всего лишь предполагаешь, а не располагаешь. И в этом весь цимес, в этом весь кайф.