Монгольский цикл

Обычно я пишу здесь стихи Ани Долгаревой, а теперь вот пусть будет Егор Сергеев. Не с первого раза и в обратном порядке. Нужное.
***
Я сегодня как будто больной,
но не верю аптекам.
Приходи постоять на реке
с чёрным кофе с собой.
Мы случайно придумали новый
серебряный век им —
а хотели-то просто
в погибель остаться собой.
Чтобы всё, что нас будит и воет,
отсюда свалило.
Вон, гляди, отменяется ерь,
отменяется ять.
Я сегодня как будто живой
и как будто счастливый.
Приходи постоять на реке,
просто так постоять.
***
Мама гуляет
с маленьким Чингисханом
в коляске в парке.
Больше у смерти нет аргументов.
***
Бессчётное войско
с вóющими глазами —
это идут стихи.
Ещё одна осень:
снова горят Рязани,
скверы и женихи.
Чем хочешь укройся,
пой в ноябре, и &$!# —
как милый пойдёшь по шву.
Ещё одна осень.
Её не переживу я
или переживу.
***
Замани, замани
в гостиничный номер
на берегу реки.
Исповедь, для которой
я берегу грехи.
Не стихи, а как будто
сдирание томной кожи.
Разлюби и забудь меня,
так, как никто не сможет.
Прогоняй — в ноябрьский джаз,
в &$!#% стыда.
Орда всегда возвращается.
Я — орда.
***
Ты — исключение из меня,
подобно тому, как
исключалась сама собой тишина из струн.
Сколько нас, умирая
в судорогах и муках,
представляло прекрасный город Каракору́м?
Сколько бешеных нас,
стирало все миокарды
о наждачный, покрытый плешью асфальт вины?
Ты — исключение из меня,
как края́ из карты
этой ласковой и умеющей убивать страны.
***
Множили, собирали, потом делили
мир по планете:
немножечко нам, немножечко им,
остальных убейте.
От сердца нежнейшего
не оставьте камня на камне.
От песенки вещей, от лебединой мовы.
Все мои женщины —
с королевскими именами.
Все мои женщины до единой —
вдовы.
И я, гонявший монголов
по всей степи бескрайнего сердца,
запивавший кумысами-строками
дохлых крыс в презрительной тьме,
понимаю вдруг: ты —
мой покой и мой свет,
от которого никуда не деться,
ты — единственный город,
который не покорится мне.
***
Мирового урода и пополáма
чёрная трещина
через сердце поэта —
так &$!# мне пули толку?
Это — Родина моя,
а это вот — моя женщина,
а это — мой ту́мен, и я за него подохну.
Но пока, следуя общей яссе,
грызусь, как пёс, среди оппонентов —
настоящих, а может придуманных,
не разлей слеза.
Там, где заканчивается поле экспериментов —
что начинается?
Рассмотреть бы во все глаза.
Вышли мы, вышли.
В чистое поле выли.
Тыщи нас, тыщи.
Тыщи, и все — живые.
***
Бежать через мост,
отмахиваясь от колкой мóроси памяти.
Не иначе как бог у боли на монтаже.
Это кто ж тебя, золотце,
так хорошо нарéзал?
Расцеловал бы я кровосток на его ноже.
И уж который подряд ноябрь
смерть перетопчется.
Мы как бабы,
в войну рожающие малюток:
мы — бунт любви.
Если вы думаете не так — я иду на вы:
дурачком по пятам, галопом по городам.
Вот нерасчерченный горизонт,
а я — Тэмуджин.
Вот межзвёздная даль, которой
я всё отдам
до последней своей
и последней вашей души.
***
|
</> |