Могултай. Симпатии и антипатии.

niktoinikak — 03.04.2025 https://wyradhe.livejournal.com/224202.html?thread=5674186#t5674186

wyradhe 23 января 2012, 14:36:55 UTC
Спасибо. Непременно продолжу, у меня личный список-то лучших из лучших не очень велик; вперемешку: Сяо Вэньди, Брежнев, Кутузов, Екатерина II, Клюге, Роммель, Май-Маевский, Юрсенар, Цезарь, Феогнид, Хайям, Георгий Иванов, Шварц, Катаев, Бунин, Газданов, Грибоедов, Лермонтов, Йозеф II, И.А. Крылов, А.К. Толстой, Мериме, Ахав, Писистрат, Веспасиан, бар. Дельвиг, Эдуард VII, А.М. Карамышев, Чехов, Александр II, Теккерей, Вагинов, Щировский, возможно, Рамсес III... (кого-то, конечно, сейчас забыл) - про них про всех я периодически и пишу. А уж Брежнев тут в первой пятерке.

Список самых уродистых (что вовсе не значит - самых опасных или жестоких) юродов тоже, правда, не очень длинный (Лоуренс, Шоу, Хаксли, Маяковский, Пастернак, де Местр, Юнгер, ранний - а теперь, выходит, и любой - Платонов, Л.Толстой... в общем, на поверхности).

--------------------------------------------------------

Так это совсем не нижний круг ада, и там совсем не только граждане по части жертвоприношений (вот, кстати, Лев Толстой никогда в жизни никаких жертвоприношений не одобрял). Хаксли на эту полку попал, как и Толстой, в связи со своим отношением к разным вещам. Идея про то, что не надо научными методами искать бессмертия - точнее, что оно не в коня корм - это у Хаксли там не главная идея (а главная она, например, в "Средстве Макропулоса" исключительно почитаемого для меня Чапека), там важно, почему он против. Генеральная же идея у Хаксли в этом романе та же, что появляется у раннего Платонова - всякая любовь одной персоны к другой (и вообще всякое желание чего-то для себя, - хоть бы и желание блага другому, но по причинам персональной, личной приверженности к нему) есть похотение твари "для себя" и уклонение от единственной истинной любви и единственной истинной ценности, а именно самоотреченной (точнее, отбрасываюшей все остальные импульсы и ценности) любви к Абсолюту. Только она - "не для себя", и только она противостоит в человеке началу животному (обезьяньему), к которому относится все, кроме этой самой любви. Если угодно, это даже не "самоотреченная" любовь, потому что никакого "самого" человека, помимо этой любви к Абсолюту, и нет. Просто есть некий дух, у которого нет других правильных желаний, кроме отвращения от мира и самости своего живого носителя к Богу, и животное, в которое этот дух поселен. Все желания, ценности и намерения человека, кроме этой любви к Абсолюту и тому, что Он предписывает - суть животные "желания-для-себя", низкие по одному этому, и если вообще придавать им ценность, то последовательной логической реализацией этого будет полная аморальность и приписывание тотального приоритета чисто физиологическим удовлетворениям. Если Ваня любит Машу (или товарища, или отечество) любовью самой пламенной и дорожащей именно ею, Машей (товарищем, отечеством), то есть любовью "дающей", то это всего только сублимированная и упакованная в иллюзии форма все того же животного "обезьяньего" начала, ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОЙ, полноценной реализацией какового начала является тотальное посылание к черту всего, кроме желания жить и испытывать простейшие телесные удовлетворения. Ежели Ваня любит Машу, то это просто первый шаг на том пути, наиболее последовательным (и неизбежным) развитием которого является вот это самое.
Именно в этом главная идея Хаксли, а желание бессмертия им осуждается просто потому, что это "желание для себя", связанное все с тем же животным началом.
При этом Хаксли самым смехотворным образом преувеличивает наркотическую важность самого обычного оргазма для людей, ориентированных на "жизнь для себя" (напомню, что "для себя" - это просто для самореализации, хоть бы и в службе другим персонам; единственное "не для себя" - это "для любви к Абсолюту и из отвращения к своей самости". Вот если из любви к Абсолюту что-то делаешь - хоть бы и людям добро - то это ОК, а если ради чего-то еще - то гиблое обезьянье начало).

В общем, похоже и на Платонова, и на Толстого, только последовательнее и литературно слабее.

-----------------------------

leovinci 25 января 2012, 20:18:25 UTC
Рискну поделиться своим субъективным и, возможно, ошибочным наблюдением. Мне в этом списке и ряде оценок исторических личностей видится определенная контаминация Вашей очень цельной и вполне претендующей на универсальность этической системы присущим Вам лично, как мне кажется, особенным почитанием смелости и всего сопутствующего комплекса мужских, лидерских качеств.

Те же Роммель и Клюге при всех своих личных достоинствах объективно своей деятельностью лишь приумножали мощь одной из самых хищнических и жестоких империй в истории и бедствия, приносимые ей человечеству.

Пастернак закономерно отправлен Вами в подвал не за свои дурные поступки или особо извращенные или человеконенавистнические взгляды, а, видимо, потому, что в любой ситуации стремился к максимизации душевного комфорта.

Если посмотреть в обратную сторону, то Брежнев изображен у Вас не просто чрезвычайно привлекательной, но и весьма мужественной личностью. Но, судя хотя бы по эпизоду с его обмороком во время попытки отстранения Хрущева от власти в 57-м (если он, конечно, правдив), есть основания в этом усомниться.

wyradhe 25 января 2012, 22:13:39 UTC
"Те же Роммель и Клюге при всех своих личных достоинствах объективно своей деятельностью лишь приумножали мощь одной из самых хищнических и жестоких империй в истории и бедствия, приносимые ей человечеству."

Мне они оба нравятся тем, что оставаясь верными своей стране, они а) всегда верно оценивали ее преступления именно как преступления, не оправдывая их и считая их позором; б) готовы были при определенных условиях на государственную измену для пресечения преступного режима и спасения страны, то есть верность стране не означала в их глазах непременной лояльности ее законному правительству; при превышении определенной меры злодеяний, хоть и формально-законно оформленных и постановленных законным национальным правительством, они считали морально вполне допустимым заговор и мятеж против этого правительства, не позволяя себя опутывать магии "присяга на верность обязывает к повиновению и лояльности несмотря-ни-на-что" ; в) стремились не участвовать в самих преступлениях своей страны и по возможности с ними бороться, вплоть до неисполнения приказов о таких злодеяниях.
Шли они своим путем.

Все это в моих глазах исключительно ценные качества и редкие. А храбрых солдат (в то же время лично не лезших в расправы с мирным населением, но по системе "я этим делом заниматься не хочу, но и осуждать их как преступления не буду, и режим из-за них позорным не сочту, и национальным позором это не считаю" - "чего я сам не делаю, то меня не касается") в Германии и без этих двоих было полно, и если бы именно это меня привлекало, то вместо Клюге с Роммелем стоял бы какой-нибудь Манштейн или наш Толбухин и пр.

Что же касается того, какой империи они служили в какие дела объективно вносили лепту, то меня это от них никак не отталкивает. Они эту империю не выбирали, они этот режим к власти не приводили, и находятся ровно в том же положении, что любой советский солдат второй мировой, который каждым своим выстрелом вкладывался не только в освобождение родины от страшных врагов или в прекращение истребления поляков и т.д., но и в самые страшные и массовые преступления своего режима. Так оно есть, но это его нисколько не роняет - не он завязывал такой узел, что нельзя было одновременно жить и работать в России, воевать за не - и НЕ вкладываться своей службой в злодеяния ее режима. То же и с Клюге и с Роммелем. Любой советский человек 1945 года "объективно своей деятельностью приумножал мощь одной из самых хищнических и жестоких империй в истории и бедствия, приносимые ей человечеству".

"Пастернак закономерно отправлен Вами в подвал не за свои дурные поступки или особо извращенные или человеконенавистнические взгляды, а, видимо, потому, что в любой ситуации стремился к максимизации душевного комфорта."

Нет-нет. Никак не за это. А за то, что славил, или одобрял, или принимал, или извинял нелюдские преступления и их творцов, с бесчеловечной восторженностью относился к важнейшим вещам и врал обо всем этом напропалую себе и другим, принимая пластические позы. А что он это делал ради душевного комфорта - что да то да, но тут ключевое - ЧТО он делал, а не то, ДЛЯ ЧЕГО. Вместе это еще гаже. Но если бы не то, ЧТО именно он делал для душевного комфорта, то и речи бы у меня не было о его мотивах. Клюге о Гитлере отзывался как о "свинье" и негодяе еще в 30-х. Пастернак о Ленине писал известно что.

leovinci 26 января 2012, 17:19:46 UTC
А им не приходило в голову, что мировая война станет для Германии самоубийственной, и чем масштабнее будут завоевания, тем сильнее обратка, больше ненужных жертв и позора за военные преступления? Если да, то самым правильным, наверное, было бы под любым предлогом попроситься в отставку.

wyradhe 26 января 2012, 18:29:07 UTC СВЕРНУТЬ
Пожаловаться
"А им не приходило в голову, что мировая война станет для Германии самоубийственной"

Клюге настолько это приходило в голову, что он еще в 1938 вошел в заговор против Гитлера, направленный именно на то, чтобы свергнуть его при угрозе втягивания им Германии войну, - и именно потому они хотели Гитлера при этом свергнуть, что считали, что война станет для Германии самоубийством.

Роммель был в намного более иолодых чинах, но войны, конечно, не хотел, считая, что это будет большое бедствие.
К зверствам своей стороны они оба относились с омерзением и неприятием, которых те и заслуживали.

Про отставку: офицер не станет проситься в отставку во время войны - и по немецким, и по нашим, и по любым военным меркам любого времени это дезертирство. Клюге в отставку уходил по антинацистским соображениям в 30-е годы, но когда его призвали обратно на службу в преддверии войны, отказываться не стал никоим образом. Наоборот, они оба хоть войны и не хотели, но раз уж война началась, оба хотели быть фронтовыми командирами, воевать как можно эффективнее и сделать все что можно для того, чтобы эта война не кончилась для их страны поражением. То есть они делали ровно то, что наши, просившиеся на фронт в 1941 или 1944.

Когда вопрос явно стал так, что дальнейшее продолжение войны может только усугубить бедствия Германии, оба они пошли на государственную измену и готовы были открыть фронт. Собственно, Клюге окончательно сгорел именно на попытке договориться с англо-американцами о том, чтобы попросту открыть им Западный фронт. Как он хотел это провернуть, как он мог надеяться на то, что армия ему подчинится и откроет фронт - теперь уже не спросишь.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив