Мобилизованные марши (имперские, белые, красные)

sergeytsvetkov — 10.12.2023

Первую мировую войну русский народ встретил с единодушным подъемом. В народе ее называли германской, а официально – Великой войной. А поскольку опасность нависла над самим Отечеством и война началась при общей народной поддержке, то привилось другое наименование – Вторая Отечественная. Или Великая Отечественная.

Было много добровольцев. Повсюду гремели марши.

Музыкантская команда 14 гренадерского Грузинского полка, 1917

В полках и отдельных батальонах Русской Императорской армии существовали музыкантские команды — иногда до полусотни солдат и унтер-офицеров. Начальниками команд, как правило, были полковые адъютанты, а капельмейстерами (дирижерами) — военные чиновники, которые имели соответствующие статские классные чины. В обязанности капельмейстера входило обучение полковых музыкантов, барабанщиков и горнистов, дирижирование оркестром. Кроме капельмейстера в полку служили и другие чиновники: врачи, казначей, делопроизводитель, квартирмистр. Все они носили обмундирование офицерского образца, но с отличными от офицерских знаками различия, шитьем, нашивками, галунами и т.п. Чиновники, не имеющие классных чинов, носили обмундирование без погон, шитья и галунов, а саблю без темляка.

В Русской Императорской армии были чрезвычайно развиты боевые традиции. Каждый офицер и солдат знал историю своего полка так же досконально, будто речь шла о его собственных предках. Знали обо всех кампаниях и сражениях, через которые прошла их часть, все подвиги былых героев. Гордились своими песнями – у каждого полка были особенные, неповторимые. Полковой марш был такой же неотъемлемой частью символики, как знамя, как коллективные знаки отличия за славные дела прошлого, – это могли быть наградные знамена, серебряные трубы, особые значки на шапки, особые изменения формы одежды (скажем, Апшеронскому полку полагались красные отвороты на сапогах в память о том, что в битве при Кунерсдорфе полк выстоял «по колено в крови»).

Владимир Алексеевич Гиляровский(1853/55–1935) — русский поэт, беллетрист и журналист. Потомок запорожских казаков. Имел репутацию «короля московских репортеров», был действительным членом Общества любителей российской словесности, членом-учредителем первого русского гимнастического общества и почетным пожарным Москвы. Среди произведений Гиляровского, посвященных Москве, — книги «Друзья и встречи» (1934), «Москва газетная» (опубликована в 1960), «Люди театра» (издана в 1941) и др. В Москве Гиляровский жил по адресу Столешников переулок, дом 9. В 1966 г. именем Гиляровского названа улица в Мещанском районе Москвы (бывшая 2-я Мещанская).

Но Сибирские стрелковые бригады были относительно «молодыми» соединениями, «собственных» строевых песен у них пока не имелось. На фронте они проявляли себя одними из лучших, воевали упорно, самоотверженно. В 1915 году по просьбе отважных воинов Владимир Алексеевич Гиляровский написал «Марш Сибирских стрелков».

Из тайги, тайги дремучей,

От Амура, от реки,

Молчаливо, грозной тучей

Шли на бой сибиряки.

Их сурово воспитала

Молчаливая тайга,

Бури грозные Байкала

И сибирские снега.

Ни усталости, ни страха;

Бьются ночь и бьются день,

Только серая папаха

Лихо сбита набекрень.

Эх, Сибирь, страна родная,

За тебя мы постоим,

Водам Рейна и Дуная

Твой привет передадим!

Песня понравилась. Шагалось под нее бодро, слова были простыми, но емкими и одновременно душевными. А Сибирь выставила на войну не только стрелков, но и пехотные, кавалерийские части, на фронтах сражались три Сибирских корпуса. 21 полк мобилизовали казачьи войска – Сибирское, Забайкальское, Амурское, Уссурийское. Песня стрелков оказалась близкой и для них. Ее переписывали друг у друга, заучивали. Подпевали солдаты и казаки из других районов России. Почему же не подпеть, если песня хорошая? Они тоже сбивали набекрень свои серые папахи, а дойти до Рейна и Дуная им хотелось ничуть не меньше, чем сибирякам.

Впрочем, к профессиональным авторам обращались далеко не всегда. Талантов и в народе хватало. Донские и кубанские казаки принесли на фронт свои песни. И некоторые из них тоже подхватывали, разносили и по пехотным, и по кавалерийским, и по артиллерийским частям. Особенно полюбилась воинам одна из них:

Слыхали, деды, –

Война началася!

Бросай свое дело,

В поход снаряжайся.

Припев: Смело мы в бой пойдем

За Русь Святую!

И за нее прольем

Кровь молодую.

Песня была безхитростной, она просто описывала без излишнего пафоса, что пережили и видели казаки, – обычные станичные сборы, прибытие на фронт, начавшиеся сражения:

Деды вздохнули,

Руками всплеснули –

Божья, знать, воля,

Отчизну спасай!

С тихого Дона,

С далекой Кубани –

Все собирались

Россию спасать.

Вдали показались

Германские цепи…

С ними мы будем

Биться до смерти!

Вот и окопы

Трещат пулеметы,

Но их не боятся

Русские роты.

Кровь молодая

Льется рекою,

Льется рекою

За русскую честь!

Вечная память

Павшим героям,

Вечная слава

Героям живым!

Откуда взялась песня? Никто этим вопросом не задавался. Услышали от кого-то и сами запели. У всех было в памяти примерно одно и то же, и у казаков, и у не казаков. Ошеломляющее известие о войне, прощание, общее настроение спасать Россию, первые впечатления от увиденных цепей, окопов, пулемётов, потерь… Песня была длинной. Но в те времена и это ценилось! Может, даже специально дописывали, досочиняли, чтобы вышло подлиннее. Ведь фронтовые пути-дороги преодолевались не на машинах, не на танковой броне, а на своих двоих. Или на четырех – лошадиных. А дороги были долгими. Пока от железнодорожной станции до передовой доберешься! Потом прикажет начальство менять место дислокации – и снова пешим маршем или верхом.

Вот и движется колонна: пылища или грязища, жара или дождь. Кухни где-то отстали, в животах бурчит, одолевает усталость. Командир решает подтянуть личный состав, вызывает запевалу. Тот начинает звонким голосом, а припев грянут все вместе:

Смело мы в бой пойдем

За Русь Святую…

Музыкантская команда 430-го пехотного Валкского полка 108-й пехотной дивизии

Пока до конца допели, глядишь, версту отшагали. И бойцы приободрились, смотрят веселее, идут ровнее… Словом, прижилась казачья песня в качестве походного марша.

Но наступили другие времена. Из окраинных трущоб, из рабочих кварталов, из распропагандированных казарм выплескивались вооруженные толпы с «Варшавянкой», отряды красногвардейцев маршировали под «Смело, товарищи, в ногу». А потом над сборищами большевиков и их пособников по захвату власти торжествующе загремел «Интернационал»…

Загромыхали первые выстрелы Гражданской…

Походная песня корниловцев. С форзаца книги: Белое дело: Избранные произведения в 16 книгах. Кн. 2. Ледяной поход. М., Голос, 1993.

Но бойцам требовались не только винтовки и патроны. Им нужны были песни. Дороги Гражданской войны были не менее длинными, чем Мировой. А под марш и шагается бодрее, и душа песней подкрепляется. Но вставал вопрос, какие петь песни? Старые вроде бы уже не годились. В них упоминался Государь, они были пронизаны духом славы и величия Империи. Однако у большинства белогвардейцев головы тоже были изрядно взбаламучены революцией. Они все еще верили, будто свержение монархии – благо, и демократия принесет Отечеству огромную пользу. Считали, что в бедствиях виноваты лишь большевики, насильники и германские ставленники. Корниловцы ничтоже сумняшеся перехватили революционную песню, перелицевав ее на свой манер:

Дружно, корниловцы, в ногу!

В бой нас Корнилов ведет,

Спасет он, поверьте, отчизну,

Не выдаст он русский народ.

Корнилова носим мы имя,

Послужим же честно ему,

Доблестью нашей поможем

Спасти от позора страну!..

Слова не совсем гладкие, явно вставляли первые попавшиеся. Главное – чтобы от души и соответствовало обстановке. Но корниловские офицеры и юнкера были людьми образованными, многие увлекались поэзией, музыкой, поэтому простенькими переделками не довольствовались. Сочинили собственный марш. Слова написал прапорщик Кривошеев, мелодию подобрал капитан Игнатьев на мотив песни сербских добровольцев «Кто свою отчизну любит».

Пусть вокруг одно глумленье,

Клевета и гнет,

Нас, корниловцев, презренье

Черни не убьет!

Вперед на бой, вперед на бой,

На бой, открытый бой!

Александр Порфирьевич Кривошеев (1894–1975) — русский офицер, поэт, участник Первой мировой и Гражданской войн. Из казаков Всевеликого Войска Донского. Автор гимна Корниловского полка. С декабря 1917 г. прапорщик Кривошеев стал в ряды Добровольческой армии. Прошел путь «от первых дней Новочеркасска до последних — Крыма» (М. Цветаева). Дослужился до штабс-капитана. Остаток жизни провел в эмиграции. Участвовал в издании монархических газет. Похоронен под Парижем на корниловском участке русского кладбища Сент-Женевьев-де-Буа.

Первый из этих маршей, «В бой нас Корнилов ведет», звучал недолго. Трагический и героический Ледяной поход завершился неудачным штурмом Екатеринодара. Белогвардейцы понесли большие потери, а 31 марта 1918 года снаряд попал в домик, где располагался штаб Добровольческой армии, оборвав жизнь ее командующего генерал-лейтенанта Л.Г. Корнилова. Остатки поредевшего Белого воинства принял Антон Иванович Деникин, повел их по станицам, спасая от окружения и уничтожения. Но большевистский переворот, позорный Брестский мир с немцами, развернувшиеся под эгидой новой власти грабежи и расстрелы будоражили народ. Все больше русских людей втягивалось в борьбу. Поднялся Дон, взялись за шашки терские, уральские, оренбургские казаки, полыхнули восстания в Поволжье, Сибири, на Севере.

Дроздовцы на подходе к Новочеркасску, 1918 год

А с Румынского фронта на соединение с Корниловым вел тысячу офицеров и солдат еще один герой Белого движения Михаил Гордеевич Дроздовский, первым из генералов открыто заявивший о своей верности монархии. Шли с боями два месяца, пробиваясь сквозь безпорядочную круговерть неприятельских войск и банд, разгоняя и красных, и махновцев. Один из участников похода, полковник Петр Баторин, тоже озаботился, чтобы у дроздовцев была своя песня. За основу он взял «Марш Сибирских стрелков», – уж больно хорошим оказался напев. Бодрый, запоминающийся. Слова, естественно, сочинил другие, уже не о том, как «шли на бой сибиряки», а о своих соратниках:

Из Румынии походом

Шел Дроздовский храбрый полк

Во спасение народа

Нес геройский, трудный долг…

Шли дроздовцы твердым шагом,

Враг под натиском бежал,

Под трехцветным русским флагом

Славу полк свою стяжал.

Пусть вернемся мы седые

От кровавого труда

Над тобой взойдет, Россия,

Солнце новое тогда.

Дроздовцам довелось соединиться уже не с Корниловым, а с Деникиным. Да и сам генерал Дроздовский ненадолго пережил Корнилова, умер от раны осенью 1918 года. Но «именные» полки дроздовцев и корниловцев сохранились, став лучшими частями Добровольческой армии, а впоследствии были развернуты в дивизии. Сохранились и их марши. В 1919 году, после взятия Харькова, командир Дроздовской дивизии полковник Антон Васильевич Туркул передал песню для доработки профессиональному композитору Дмитрию Яковлевичу Покрассу. Возможно, как раз тогда к ней добавился припев:

Этих дней не смолкнет слава,

Не померкнет никогда,

Офицерские заставы

Занимали города!

Дмитрий Яковлевич Покрасс (1899–1978) — российский и советский музыкант и композитор. Народный артист СССР (1975). Из небогатой еврейской семьи, переехавшей в Киев. Прославился как автор патриотических песен, широко используемых советской пропагандой. Автор музыки к фильмам «Мы из Кронштадта» (1936), «Если завтра война» (1938). Большинство песен создал в соавторстве с братом Даниилом Яковлевичем (1904–1954). Третий брат — Самуил Яковлевич (1897–1939) — в 1920 г. написал известную песню «Красная армия всех сильней», но позже эмигрировал в США.

«Марш Дроздовского полка» (на слова П. Баторина) «был заказан полковником А.В. Туркулом композитору Дмитрию Покрассу в Харькове 27 июня 1919 года, а исполнен уже 29 июня, возможно, в присутствии главнокомандующего, генерала А.И. Деникина, на банкете по случаю занятия города Белыми» [газета «Новое русское слово» (США), 6 и 14 декабря 1974 г.]. Основная часть мелодии марша была заимствована Дм. Покрассом из дореволюционной песни дальневосточных охотников «По долинам, по загорьям»; отдельные же обороты сходны с украинской песней «Розпрягайте, хлопцi, коней». Есть предположение, что мотив песни был сочинен добровольцами генерала Чернявского еще в 1828 г.

Однако многие исследователи считают припев апокрифическим, придуманным гораздо позже.

В прежние времена вернейшей опорой Царя выступали казаки. Не щадили себя ни в войнах с внешними врагами, ни при подавлении революционных безпорядков. А в 1918 году Всевеликое Войско Донское, сбросив Советскую власть, собрало круг и приняло законы о самоуправлении, фактически провозгласив себя независимым государством. На кругу были утверждены герб и гимн. Причем на роль гимна предназначили одну из любимых казачьих песен «Всколыхнулся, взволновался, православный Тихий Дон». Она была написана о событиях Крымской войны:

Всколыхнулся, взволновался

Православный Тихий Дон,

И послушно отозвался

На призыв Монарха он.

Он детей своих сзывает

На кровавый бранный пир,

К туркам в гости снаряжает,

Чтоб добыть России мир.

С Богом, дети, ведь широкий

Переплыть вам лишь Дунай,

А за ним уж недалеко

Цареград, и наших знай.

Сорок лет тому в Париже

Нас прославили отцы,

Цареград – еще к нам ближе...

В путь же, с Богом, молодцы!

Стойте крепко за святую

Церковь – общую нам мать, –

Бог вам даст луну чужую

С храмов Божиих сорвать,

На местах, где чтут пророка,

Скласть Христовы алтари,

И тогда к звезде Востока

Придут с Запада цари!

Над землею всей прольется

Мира кроткого заря,

И до неба вознесется,

Слава Русского Царя!

О донском флаге, гербе и гимне.

48. Три народности издревле живут на донской земле и составляют коренных граждан Донской области — донские казаки, калмыки и русские крестьяне. Национальными цветами их были: у донских казаков — синий, васильковый, у калмыков — желтый и у русских — алый. Донской флаг состоит из трех продольных полос равной ширины: синей, желтой и алой.

49. Восстанавливается старинная печать и герб Донского войска, изображающий нагого казака в папахе, при шашке, ружье и амуниции, сидящего верхом на бочке (пожалован донцам Петром Iв 1704–1709. — Прим. ред.). Печать и герб этот употреблять во всех нужных случаях.

50. Народным гимном Всевеликого войска Донского объявляется «Всколыхнулся, взволновался православный Тихий Дон», который и исполнять во всех предусмотренных законом случаях.

Постановления «Круга спасения Дона», 4 мая 1918 г.

Но теперь гимн был принят в совершенно иной редакции:

Всколыхнулся, взволновался

Православный Тихий Дон,

И послушно отозвался

На призыв свободы он…

Дон детей своих сзывает

В Круг державный войсковой,

Атамана выбирает

Всенародною душой.

В боевое грозно время,

В память дедов и отцов

Вновь свободно стало племя

Возродившихся донцов…

Как видим, направленность песни изменилась в противоположную сторону! Дон следует призыву не Царя, а «свободы». Собирает казаков не Государь, а абстрактный Дон – в лице конкретных деятелей, заправляющих на кругу. И если раньше казаки видели смыслом жизни доблестную службу во славу Царя и Веры, то сейчас вдруг оказалось, что, забыв Государя и свою присягу ему, они… освободились! Мало того, «возродились»!

Вероятно, фотография сделана на штабном судне командующего Балтийским флотом "Кречет".

Что же касается Деникина, то он всеми мерами старался избежать политических расколов и грызни. Наоборот, силился как-то объединить и сплотить всех противников большевизма: правых и левых, монархистов, социалистов, либералов, демократов. Но чем можно было объединить их? Под какими лозунгами повести за собой?

Общим для всех патриотов, независимо от их взглядов, оставались лишь идеал России и убеждение, что она должна быть «единой и неделимой». Деникин так и сформулировал цели Белого движения.

Но эту же идею борьбы за Россию как нельзя лучше отражала известная песня Первой мировой «Слыхали, деды». Хотя старики-деды по традиции играли важную роль только в казачьих станицах. Прочие белогвардейцы заменили их на «братьев».

Слышали, братья,

Война началася!

Бросай свое дело,

В поход снаряжайся.

Смело мы в бой пойдем

За Русь Святую

И за нее прольем

Кровь молодую.

"Он не верил солдатам и мало верил казакам. Он помнил, как казаки 3-го конного корпуса и туземцы предали его Керенскому, он помнил, как в Быхове солдатская толпа кидала в него камнями и грязью и осыпала ругательствами. Он прошел Голгофу крестного пути русского офицерства, а такие вещи не забываются и не прощаются. Он верил только в офицеров…

Уже давно в сизом мареве дымящейся весенними испарениями степи исчез и растаял значок русский, и группа всадников стала казаться темным пятнышком около колонны авангарда, а Ермолов все смотрел восторженными глазами вдаль…

И как бы отвечая на его мысли, в первом взводе молодой сильный голос завел добровольческую песню:

Вместе пойдем мы

За Русь святую!

И все прольем мы

Кровь молодую!

Близко окопы...

Трещат пулеметы...

П.Н. Краснов. От Двуглавого Орла к красному знамени"

Вот эта песня и стала неофициальным гимном деникинской Добровольческой армии. Она оказалась во всех отношениях актуальной. Так же, как в песне, деникинцы разворачивали свое наступление «с тихого Дона, с далекой Кубани». Так же, как в песне, намеревались спасать Отчизну. Занимая города и села, они воочию видели, что именно надо спасать – поруганные храмы и святыни, затерроризированных горожан, крестьян, уцелевших от расправы священников. Призыв напрашивался сам собой: «За Русь Святую!» За нее и шли, за нее проливали кровь молодую. А доработки текста понадобились мелкие, чисто косметические. Вместо «германские цепи» – «красные цепи», вместо «русские роты» – «белые роты». Песня оставалась народной, распространялась устно. Существовали разные напевы. Где-то она становилась маршем, где-то исполнялась на казачий лад. Офицеры пели ее в качестве романса. Известно, что одну из версий «Слышали, братья» подстроили под мотив популярного романса «Белой акации гроздья душистые» (видимо, подправив слова под другой размер).

Но и большевики с началом войны остро ощутили нехватку солдатских песен и маршей. Под «Марсельезу» воевать было не слишком красиво. Ведь «Марсельеза» была не только революционной песней, но и гимном Франции – буржуазной страны, выступавшей на стороне белых. «Интернационал» объявили советским государственным гимном. Его можно было спеть на партийном митинге. Можно было затянуть напоследок, чтобы приободрить себя, когда смерть глядит в глаза, но в качестве строевой песни он не годился. Как уже отмечалось, и под «Варшавянку» неудобно было ни маршировать, ни в атаку идти.

Впрочем, под «Варшавянку» все равно воевали и еще как! Причем не красные, а белые! Политика большевиков, голод и репрессии вызвали восстание в Ижевске и Воткинске. Социал-демократы меньшевики и правые эсеры в 1918 году окончательно рассорились с большевиками и возглавили здешних рабочих. Повстанцы сохранили у себя Советскую власть, считали себя революционерами, но ленинскому правительству не подчинялись, а высланные против них красные войска встретили серьезный отпор.

Рабочие сражались дружно, выходили на позиции по гудкам, цехами и заводами. Нередко часть сидела в окопах, а другая в это время трудилась, производила для товарищей оружие и боеприпасы. Потом менялись. Ижевск и Воткинск больше трех месяцев отбивались от красных дивизий, все возраставших в числе. Потом защитники прорвались из кольца, а в захваченных городах большевики устроили дикую расправу, сотнями расстреливая родных и близких «мятежников».

Спасшиеся повстанцы соединились с белыми, поступив в подчинение полковника Владимира Оскаровича Каппеля. Из них были сформированы Ижевский и Воткинский полки. В фильме «Чапаев» каппелевцы почему-то одеты в черную корниловскую форму, вышагивают под барабанную дробь с черными знаменами, украшенными черепами и костями – это знамена корниловских ударных «батальонов смерти». На самом же деле ядро каппелевцев составляли отнюдь не офицеры, а ижевские и воткинские рабочие. Знамя у них было красное, а в бой они ходили с «Варшавянкой». И в их понимании никакого противоречия в этом не было: вихри враждебные и темные силы, конечно же, олицетворяли большевиков.

А в распоряжении красных оставался единственный подходящий марш – «Смело, товарищи, в ногу!» Маловато. Уж кто-кто, а большевики знали силу агитации и пропаганды, они не были новичками в психологической обработке народных масс и быстро сообразили: красноармейские песни нужны позарез. Эксперименты с навязанными песнями не удавались, «агиточные» марши не приживались. Ну так что ж, пошли по простейшему пути, начали перенимать у противников. И одну из первых взяли в оборот деникинскую, «Смело мы в бой пойдем!» Переделать ее пришлось капитально. Выбросили Русь Святую, Божью волю, Дон с Кубанью. В общем, серьезно сократили. А в результате получилось:

Слушай, товарищ

Война началася,

Бросай свое дело,

В поход собирайся!

Смело мы в бой пойдем

За власть Советов,

И как один умрем

В борьбе за это…

Конечно, не ахти. Где-то рифма исчезла, где-то смысл. Согласитесь, одно дело готовность пролить кровь ради Отечества, другое – всем как один умирать «в борьбе за это». Если заранее готовиться к общей погибели, зачем нужна такая борьба? Но на подобные «мелочи» внимания не обращали. Главное – песня была распространенной, ее многие знали еще со времен Мировой войны. Теперь переписали слова, поменяли местами белые и красные цепи, роты, и снова пустили в ход. Песня соответствовала идеологически и годилась для марша.

Со временем машина красного политпросвета набрала обороты, стала действовать широко и профессионально. Привлекала специалистов: поэтов, композиторов-песенников. Тот же Дмитрий Покрасс, который по заказу Туркула трудился над «Маршем Дроздовского полка», в 1920 году был зачислен в политотдел Первой конной армии и писал на слова Д`Актиля (А.А. Френкеля) «Марш Буденного»:

Мы красные кавалеристы, и про нас

Былинники речистые ведут рассказ…

Впрочем, по некоторым данным, и это произведение было не совсем оригинальным. А.Н. Азаренков (Ворованная песня // Казачий взгляд. – 2004. – № 8) со ссылками на энциклопедический словарь «Мир русской культуры» и ряд других изданий приводит случай, как известный писатель И.Э. Бабель, обсуждая с друзьями авторство песен, прокомментировал: «А какой умница Дмитрий Покрасс! Свой знаменитый «Марш Буденного» он что, сам сочинил?» В доказательство Исаак Эммануилович пальцами на своих пухлых губах проиграл веселенький мотивчик известной свадебной песни…» (Уточним: она была «известной» в еврейских общинах малороссийских и западнорусских городов, а для русских людей выглядела свежей и незнакомой.) «…Читаем в другом издании: «В то время в стране Советов было принято для новых песен «заимствовать» старые мелодии. Братья Покрасс положили убогие слова песни Первой конной армии на старую хасидскую мелодию».

Как тут не вспомнить поговорку: "На чьем возу сижу, того и песенку пою".

Ну а переделки русского фольклора вообще были поставлены на поток. Особенно повезло в данном отношении уже неоднократно упоминавшемуся «Маршу Сибирских стрелков». Его использовали все подряд. Сибиряки-колчаковцы пели его в первозданном виде, на слова Гиляровского, только в конце добавляли пару куплетов:

Знай, Сибирь, в лихие годы,

В память славной старины,

Честь великого народа

Отстоят твои сыны.

Русь свободная воскреснет,

Нашей верою горя,

И услышат эту песню

Стены древнего Кремля.

Но в варианте, переработанном дроздовцами, марш стал еще более известным. Поначалу им воспользовались махновцы. У них с дроздовцами были свои счеты. Весной 1918 года во время знаменитого похода из Румынии дроздовцы крепко всыпали им, разгромили основную базу, Гуляй-Поле, сам батька вынужден был бежать и скрываться. В 1919 году побитые махновские вояки расквитались с обидчиками. Когда Добровольческая армия развернула наступление на Москву, Махно стремительным и глубоким рейдом погромил ее тылы. В этих столкновениях, от пленных и перебежчиков, в анархическом крестьянском воинстве услышали и дроздовскую песню. Она понравилась, и ее переделали под «Гимн махновцев».

…По холмам и по равнинам

В дождь и ветер и туман

Через степи Украины

Шли отряды партизан…

К 1922 году остатки дроздовцев вместе с корниловцами и прочими белогвардейцами, действовавшими на Юге России, бедствовали в эмиграции – в Болгарии и Югославии. Остатки разбитых махновцев с боями прорвались в Румынию. Но Гражданская война еще продолжалась – на Дальнем Востоке. Приморье удерживал генерал-лейтенант Михаил Константинович Дитерихс, ставший во главе ижевцев, воткинцев, казаков. Он верил, что еще можно поднять Россию, и потому назвал свою армию Земской ратью – в память о народном ополчении Князя Дмитрия Пожарского и нижегородского купца и старосты Козьмы Минина, освободивших Москву. Сам Дитерихс принял звание «воеводы». Но и у красных вдруг пошла чехарда с названиями – против Земской рати накапливались… «приамурские партизаны».

Дело в том, что к Приморью присматривалась Япония. После долгих дипломатических баталий она согласилась вывести войска с Дальнего Востока, но при условии, что большевики сюда не полезут. Советское руководство на словах согласилось, но слукавило. В Забайкалье образовали «буферную» Дальневосточную республику. Как будто независимую от Москвы, с многопартийным правительством, демократической конституцией. На самом же деле республика была не более чем вывеской, большевики полностью ее контролировали. Это марионеточное государство обязалось перед Японией прекратить гражданскую войну, а выступления против белогвардейцев сваливала на «партизан». Оправдывалась, что те никому не подчиняются, шалят по своему почину…

Вход отряда атамана Анненкова в Омск 8 или 9 июня 1918 г.

К тому моменту, когда японцы наметили эвакуировать войска из Владивостока, в Приморье сосредоточился мощный кулак – 5-я Красная армия И.П. Уборевича. В ее состав перебрасывались лучшие советские дивизии, высвободившиеся с других фронтов, – а на месте все они превращались в «партизан». В октябре 1922 года они нанесли массированный удар, взломавший белую оборону. Настроение было триумфальное, советские войска уверенно маршировали к Владивостоку, сметая заслоны и опорные пункты противника. Это настроение передалось и в песне. Под местные условия был переделан сибирско-дроздовско-махновский марш. В очередной редакции он преобразился в «Марш Приамурских партизан»:

По долинам и загорьям

Шла дивизия вперед,

Чтобы с боем взять Приморье,

Белой армии оплот.

Наливалися знамена

Кумачом последних ран,

Шли лихие эскадроны

Приамурских партизан.

Этих дней не смолкнет слава,

Не померкнет никогда,

Партизанская отава

Занимала города…

Слова сочинил один из красных командиров, Петр Семенович Парфенов. «Марш Приамурских партизан» быстро удостоился признания и в 1929 году вошел в репертуар хора Александрова. Наш знакомый Дмитрий Покрасс был к этому времени уже признанным советским композитором, и уж он-то никак не мог не опознать произведение. Однако умолчал, что и сам имеет некоторое отношение к его созданию, на соавторство претендовать не стал. О причинах этой скромности догадаться не так уж сложно. Стоило ли вспоминать о своем сотрудничестве с белогвардейцами?

Петр Семенович Парфенов. Фото из следственного дела, 1937 г.

В феврале 1919 г. Парфенов написал песню «Наше знамя», в которой использовал слова своей же ранней песни: «По долинам и загорьям целый месяц я бродил…»

В 1920 г., вспоминал Парфенов, «меня пригласил к себе редактор областной партийной газеты «Красное знамя» П.В. Уткин и, внимательно ознакомившись с текстом песни, предложил в срочном порядке, не уходя из редакции, переделать ее для печати…

Воспользовавшись ближайшим воскресным днем, когда оперативной работы было меньше, я забрался на свою комаровскую гору (квартира Парфенова в доме на Комаровской улице во Владивостоке. — Прим. ред.), нашел здесь свою тетрадь со стихами и, заимствуя из нее мелодию, тему, форму и значительную часть текста, написал за один вечер, неоднократно переделывая, новую песню, которой дал название «Партизанский гимн»».

Александр Васильевич Александров записал «Партизанский гимн» в 1929 г. под Киевом, с голоса военнослужащего Атурова, как народную песню. Александров сделал музыкальную обработку, а текст отредактировал поэт Сергей Алымов, который изменил запев: «По долинам и загорьям...» на «По долинам и по взгорьям».

Позднее в куплете:

Этих дней не смолкнет слава,

Не умолкнет никогда,

Партизанская отава

Занимала города...

непонятная парфеновская «отава» (трава, подросшая после покоса) была переосмыслена, правда с нарушением рифмовки первой и третьей строк:

Партизанские отряды

Занимали города...

По материалам: В. Шамбаров. «Песни Царской России, плененные большевиками» (книга издана под моей редактурой)

Сохранено