Граф Нессельроде в 1859 г. писал Н.А. Милютину, занимавшемуся крестьянской реформой:

       Уже 42 года прошло с тех пор, как я установил этот порядок, имею полное основание быть довольным достигнутыми результатами, как для крестьян, так и для помещика. Интересы обеих сторон до того слиты, что я не мог бы не пожалеть, если бы эмансипация разрушила ныне существующую между ними связь, если б власть помещика ограничилась, а власть общины - усилилась. Я бы не желал того к пользе самих крестьян, ибо самоуправление общины еще долгое время останется у нас деспотизмом - крестьян достаточных над крестьянами бедными. Мне кажется, была бы возможность найти среднюю меру, которая сохранила бы некоторое влияние помещика над мирским управлением, нечто вроде droit de veto (права голоса) в важнейших случаях...

      Я не случайно выделил именно это место в письме канцлера - вспомнились некрасовские строки насчет распавшейся цепи, ударившей одним концом по барину, другим - по мужику, а также насчет головы-вора и мирского приговора. Крепостное право за много десятилетий (даже столетий) своего существования настолько въелось в плоть и кровь социального организма России, что отмена его и преобразование деревни на неких новых началах представлялось современникам дело чрезвычайно сложным и опасным. И понятно, почему Николай I полагал крепостное право злом, но не меньшим злом, если не большим, его поспешную отмену. Слишком многое было увязано на институты, связанные и порожденные этим специфическим явлением...