Мисюринагейт-3

dok_zlo — 31.01.2018


А что начальника транспортного цеха, госпожу Скворцову мы так и не услышим?

Под катом подборка новостей.
*****
«Следователь сказал мне: «Извините, но так велено», - вспоминает Елена о том, с чего началось ее уголовное преследование. И добавляет: «В приговоре прозвучало, что я особо опасна, меня нужно изолировать. Неужели судья действительно представлял, что я буду бегать по улицам с иглой и у всех прохожих насильно брать пункцию?!»

Елену Мисюрину заводят в камеру СИЗО после бани (полагается заключенным раз в неделю). Она выполняет команду «руки за спину», как все остальные.

- Я понимаю, что здесь такие правила, - тихо говорит заключенная-врач. - И тут ни для кого не могут сделать исключение.

Камера Елене досталась маломестная, вместе с ней сидят две женщины, обвиняемых по 159 статье («мошенничество»). Нары — дальние от окна, с новеньким матрасом. На столе стоит телевизор, в углу холодильник. В общем хорошая стандартная камера.

Лена в своей длинной шубе (другую теплую одежду ей пока не передали) смотрится на фоне решеток как некий чужеродный элемент. Но шубу не снимает: согревается после возвращения с помывки.

- У меня есть все необходимое, не волнуйтесь, - говорит она, видя, как мы изучаем убранство камеры. - Передачку мне уже предали. Местную пищу пробовала. Она вполне нормальная. Но вообще сейчас совсем ничего не хочется есть...

- Как к вам относятся в СИЗО?

- Очень хорошо. Сокамерницы, сотрудники внимательны, сочувствуют. Местные врачи, когда меня осматривали при поступлении (стандартная процедура) вообще расстроились, грустно спросили: «А вас-то за что сюда, коллега?!». Что им ответишь, кроме как: «Ужасное стечение обстоятельств»... Я, если честно, не думала, что тут все так устроено. Тюрьму представляла по фильмам, а там ведь страшно показывают жизнь за решеткой. Была приятно удивлена, если можно так выразиться. Оказалось, что поддержки и понимания я найду в тюрьме куда больше, чем в коридорах Следственного комитета...

Конвоиры, когда доставляли в СИЗО, были очень вежливы и всячески проявляли сочувствие. Вообще я ее, эту поддержку, ощущаю ото всюду.

- Ожидали, что вас могут посадить?

- Нет, я ожидала совсем другого приговора. Иначе неужели бы пришла на суд в сапогах, шубе? Никаких вещей «на всякий случай» с собой не брала. Правда, даже в голову не могло прийти, что скажут: «Надеть на нее наручники». Я когда это услышала, была в полном шоке.

Мне прокурор запросил условный срок вместе с лишением права заниматься медицинской деятельностью, что для врача смерти подобно. Но кто мог подумать, что судья вынесет приговор еще жестче и вообще отправит в тюрьму?!

Само дело длилось четыре года. Постоянные вызовы на допросы, конечно же, мешали, но я успела за это время многое. Мы многое изменили, создали отделение трансплантации костного мозга, внедрили новые технологии.

За два последних года мы сравняли статистику с европейской и американской. Впервые стали проводить диагностику и лечение больных беременных, и у тех потом рождались здоровые детки. А еще благодаря нам впервые в Москве появилось безвозмездное донорство... Это все не я одна, конечно, сделала, а целый коллектив.

Но оказалось, что все это может быть совершенно не важным для тех, кто решил тебя незаконно (это мое мнение) преследовать.

Я следователю всегда задавала вопрос: «Какой мог быть у меня мотив для преступления?» Я ему все время пыталась объяснить ему элементарные вещи. Хотя у него нет медицинского образования, но есть же логика и разумность.

Так вот, я объясняла, что пациент с таким ранением, которое якобы было у умершего, не смог бы ездить на машине, передвигаться по городу столько времени, он вообще бы истек кровью за 20 минут у меня на столе. Но следователь только отвечал: «Все пониманию, но извините, так велено».

Как эти люди спят ночью?

И в итоге врачу, который попал в такую ситуацию, некуда податься, не к кому обратиться за помощью. Какая-то катастрофа...

- Ну а как же надзорные органы?

- Я искала там правду, но максимум, чего добилась — ответа из Никулинской прокуратуры о том, что патологоанатом «Медси» не имел права проводить вскрытие. Это не сыграло абсолютно никакой роли на суде.

Вообще, суд потряс — он потребовал с меня и моей больницы все, что только возможно, и в то же время не запросил даже лицензию «Медси». Нам не показали ни трудовой договор патологоанатома (на экспертизе которого строится все обвинение), ни его должностную инструкцию. Спрашивали его самого — кто направил тело на вскрытие? Почему это не было зафиксировано в истории болезни? А он отвечает что-то вроде: «Указание было устное. Мне позвонили. Не помню, кто». Как вообще можно за один день поставить патологоанатомический диагноз?

- На сайте клиники «Медси» разместили что-то вроде слов сочувствия.

- Мне от этого не легче. Поразительно, что суд не стал учитывать мнение мировых светил в области гематологии. Это же абсурд, когда не прислушиваются к словам академика, онкогематолога Андрея Воробьева, других выдающихся экспертов, а опираются на слова специалиста, который два года назад закончил институт.

Врач сейчас в России в совершенно бесправном положении. А ведь столько времени и сил требуется, чтобы получить медицинскую квалификацию. Я до сих пор вспоминаю историю с питерским хирургом Ириной Цыбульской («МК» о ней писал»), которую обвинили в том, что она якобы забыла внутри пациента зажим. Говорю вам как специалист — невозможно ходить с зажимом в животе полгода! Ведь очевидно, что на труп положили зажим и так сделали рентгеновский снимок, который лег в основу ее абсурдного обвинения. Что с этой женщиной, кстати?

- Увы, ничего хорошего. Из СИЗО ее выпустили, но к операциям не подпускают, вменили огромный гражданский иск.

- Почему за нее не заступается медицинское сообщество? Может, пора объединиться? Мне, кстати, тоже изначально вменили иск в 15 миллионов. Потом его «переадресовали» больнице. Может, все это из-за этих денег, из-за компенсации ущерба потерпевшим?

- В ОНК обратились врачи и ФГБУ Нмиц онкологии имени Н. Н. Блохина, других самых известных медучреждений страны. Все волнуются за вас и выражают поддержку.

- Спасибо им. Передайте, что я держусь. У меня трое детей, младшему 8 лет. Все в шоке. Муж должен защищать докторскую на днях, не знаю, как он сможет собраться. Но я точно сдаваться не собираюсь. Очень надеюсь на справедливость. Хотя реально задумываюсь — буду или не буду заниматься медицинской деятельностью после всего случившегося. отсюда по наводке https://valkiriarf.livejournal.com/1388002.html.

Тут давеча интересовались, какие бы нам законы нужны были.
Так нам бы нужен был закон о судейской профнепригодности и ее градациях. Желательно, чтобы неправомерный приговор карался тем же сроком, что был вынесен таким судьей


Винить врача за ошибку в решении, принимаемом огромной ценой – значит, совсем убить профессию.

полностью фальсифицированная заказуха

*****
СКР издал информационное письмо от 07.06.2015 № 224-20-2015 «О практике проведения процессуальных проверок и расследования уголовных дел о ятрогенных преступлениях».
Ежемесячные следственные отчеты об особо контролируемых делах были дополнены графой «ятрогенные преступления», эта графа – вторая, сразу после преступлений террористической и экстремистской направленности. Ниже – коррупционные, налоговые преступления, невыплата заработной платы, игорная деятельность, рейдерство и прочая менее значимая статистика.

Административное давление сработало, и уже в сентябре 2016 года на коллегии СКР, посвященной расследованию ятрогенных преступлений, председатель СКР Александр Бастрыкин сообщил, что в первом полугодии в следственные органы СКР поступило 2516 сообщений о преступлениях, связанных с врачебными ошибками и ненадлежащим оказанием медицинской помощи, и по результатам их рассмотрения возбуждено 419 уголовных дел.

419 уголовных дел за полгода – таков примерный масштаб явления уже полтора года назад. И оно продолжало набирать обороты.

Интересно, что говорили об этом руководители региональных структур СК.

Руководитель следственного управления СКР по Рязанской области Владимир Махлейдт в интервью газете «Рязанские ведомости» 11 января 2017 года на вопрос журналиста о том, каким направлениям в минувшем году было уделено особое внимание, «отвечает»: «Сегодня на особом контроле Следственного комитета ятрогенные преступления и преступления, связанные с невыплатой заработной платы».

Ставлю «отвечает» в кавычки, поскольку руководители региональных управлений СК интервью местной прессе фактически не дают — журналисты присылают им вопросы, а пресс-службы дают согласованные с шефом, выверенные ответы.

Какие же они, эти дела в отношении врачей? В справочно-правовых системах можно найти сотни приговоров, связанных с врачебной ошибкой. Подавляющее большинство – осуждение врачей за неосторожные преступления против жизни и здоровья, предусмотренные главой 16 УК РФ. К примеру, если пациент скончался, врач привлекается по части 2 статьи 109 УК — причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения должностным лицом своих профессиональных обязанностей.

Описание типичного дела легко нахожу на сайте СКР.

Жанна Стрелкова, врач-педиатр МУЗ «Муромская станция скорой медицинской помощи» признана виновной в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 109 УК РФ. 7 декабря 2015 года в 7 часов 55 минут она выехала в село Молотицы по вызову в местную амбулаторию — сложный случай с маленьким ребенком, трехлетняя девочка задыхалась.
Далее дословная цитата с сайта: «По факту доктор действовала в нарушение установленных правил. Узнав об отсутствии бензина в специализированной машине, она не потребовала замены автомобиля, а распорядилась проехать на заправку, в результате время прибытия к маленькому пациенту было превышено на 39 минут». Девочка умерла в машине. Кто виноват? Педиатр. И в том, что не было бензина, и в том, что «не потребовала замены машины». Какой замены? Была ли та подменная машина? Почему не было бензина? Зачем выяснять все это, когда есть готовый обвиняемый.

Заканчивается сообщение пресс-службы отчетом о результатах «дела врача Стрелковой»: «По результатам ведомственной проверки, проведенной департаментом здравоохранения администрации области на первоначальной стадии следствия трое сотрудников ГБУЗ ВО «Муромская станция скорой медицинской помощи» привлечены к дисциплинарной ответственности, приняты меры к доукомплектованию служебного автотранспорта современным медицинским оборудованием. В конце 2016 года врач-педиатр уволилась из Муромской клиники. Приговором Муромского городского суда Жанне Стрелковой назначено наказание в виде 1,5 лет ограничения свободы и запрета заниматься врачебной деятельностью сроком на 1 год».

То есть наказали дисциплинарно троих за то, что машина была не укомплектована и не заправлена, но к уголовной ответственности привлекли педиатра — которой не дали ни машину, ни оборудование — за то, что она не отказалась ехать.

Таких приговоров масса. (с)

*****
СК ВОЗБУДИЛ 1 791 УГОЛОВНОЕ ДЕЛО О ВРАЧЕБНЫХ ОШИБКАХ В 2017 ГОДУ
*****
..Актовый зал, заседание:
- ...В связи с ухудшением демографического положения поступило предложение об оптимизации лечения нагрузочной категории населения... В позапрошлом году мы оптимизировали место - а они все лечат и лечат... В прошлом году мы оптимизировали время - а они все лечат и лечат...
Голос из зала: - Иван Иваныч, ну что вы право как девочка в первый раз... Парочку энтузиастов посадите - остальные сами разбегутся!
*****
Родственники умершего пациента требуют с Елены Мисюриной 15 миллионов рублей...



https://kotenka-m.livejournal.com/744359.html
https://valkiriarf.livejournal.com/1388122.html
https://dok-zlo.livejournal.com/2543035.html
https://dok-zlo.livejournal.com/2543035.html

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив