Мы с братом моим временами миримся, а временами воюемся... Часть 8-я

      Новая серия про внешнюю политику Васильевича...

      Итак, предварительные вводные. Ливонский campaign на первом своем этапе увенчался полным успехом и то, что являлось, по мнению Москвы, частью «Ярославова наследства», а именно Дерпт, который Юрьев, с уездом, перешел в подданство русского государя. За компанию нарвские бюргеры решили, назло бюргерам ревельским, сменить крышу и тоже стали подданными Московита (который на радостях одарил их всякими плюшками и привилегиями). Осенняя попытка магистра вернуть утраченное успеха не имела, но вызвала ответную реакцию Москвы, которая вынуждена была готовить масштабную кампанию по вразумлению глупых ландсгерров, слишком поздно понявших, что заплатить Юрьевскую дань было дешевле и проще, чем иметь дело с раз’яренным Московитом.
      Проблема была в другом - в Литве. Когда Иван положил глаз на восточную Ливонию, в Вильно немедленно вспомнили о том, что Жигимонтович по наследству протектор ливонский, и потому не хочет ли его московский брат убраться из Ливонии подобру-поздорову? И, само собой, тут же немедля всплывает вопрос о пограничных шкодах и прочих непорядках, о Смоленске, о царском титуле московского «брата» и пр. ( перечень взаимных проблем можно и продолжить, а смысл? И так все ясно). В общем, напряженность в отношениях с Литвой стал расти не то чтобы по экспоненте , но быстро и по нарастающей.
      Дело явно шло к новой русско-литовской войне. Но вот в чем вопрос - на что рассчитывал Жигимонтович, если по сравнению со временами Стародубской войны состояние литовского воинства лучше не стало, в казне по прежнему царила торричеллиева пустота, а что швейцарцы, что бла-а--ародные , пся крев, шляхтичи были сильно неравнодушны к звонкому металлу и без подкрепления оным их воинственность падала стремительным домкратом намного ниже самого нижнего дна.
      Но была одна надежа на собинного наследственного друга - крымского «царя». Союз продолжал действовать, и идея натравить татаринов на москаля выглядела весьма перспективно - побивать варваров руками самих варваров что может быть лучше?       В общем, литовская дипломатия развила недюжинные усилия по совращению наивных варваров и наведению их на других варваров посредством поминков (точнее, больше обещаний поминков, чем реальных выплат, но кое-кто из избных и думных людей крымского «царя» , карачи-беков и влиятельных « князей, султанов и огланов неплохо прибарахлился).
      Москва, принимая крымские посольства и переписываясь с Бахчисараем, тем времени продолжала делать ставку на силовое решение вопроса - идею о смене Девлет-Гирея на русско-ногайского (а ногайские улусы еще со времен Менгли-Гирея составляли немалую часть подданных крымских правителей, и часть буйную и трудно управляемую) пока никто в долгий ящик не откладывал. И хотя две кампании, 57-го и 58-го годов завершились хоть ив плюсе, но не настолько большом, чтобы , как можно нонеча говорить , режим Девлет-Гирея рухнул, подточенный изнутри своими преступлениями, попытать счастья стоило. Время еще было ( но запас его истекал). В общем, политику иными средствами решено было продолжить, а дипломатию пока отложить в сторону до лучших времен.
      По устоявшейся традиции, в Разрядном приказе особое внимание уделили диспозиции берегового разряда. Но в этом году на берегу произошло нечто необычное - вдоль Оки выстроилась не обычная завеса, а рать, которая, по косвенным признакам (число воевод, высший командный состав персонально, сам Иван и его двоюродный брат Андрей Старицкий со своими дворами собирались выступить на берег против главного басурмана, буде то решится явиться на « прямое дело»), Лесли и уступала собранной на Казанский поход, то ненамного. Зря гонять детей боярских на столь ответственное мероприятие без веских на то причин Иван и его бояре не стали бы, вот и вопрос -с какой целью на Оке собралась 40-тыс. рать?
      Можно предположить, что Иван и бояре готовились к большому походу вглубь Поля. Ради этого было заключено перемирие в Ливонии до конца года, но. А он главное было в другом - в марте в Москве начались переговоры с литовским посольством, и, похоже, на результат этих переговоров возлагались большие надежды. Адашев собака и Висковатый, которые от имени Ивана вели переговоры, ради вечного мира и союза против басурман были готовы поступиться Киевом и другими городами, зафиксировав status quo на веки вечные, но не тут то было. Пан Тышкевич, главный переговорщик с той стороны, не только потребовал как непременное условие вечного мира возврата Смоленска и еще кое-каких городов, но еще и невмешательства в ливонские дела. Больше того, он обвинил московскую сторону в том , что она не держит клятвы ( и дед, мол, израдил, и отец, намекая на то, что яблоко от яблони не далеко катится), и вообще, побьет москаль татарина , и за нас возьмется.
      Короче, переговоры зашли в тупик. На заключительной аудиенции разгневанный Иван заявил пану Тышкевичу - раз вы так, раз ваши люди нападают на наших людей в низовьях Днепра и помогают тем самым басурманам, раз вы подзуживаете татаринов злых на хрестьянство нападать и кровь крестьянскую лить как водицу , то я додержу с братом моим Жигимонтом перемирие до сроку, а там что Бог подаст, как карта ляжет. И , похоже, категорический отказ Жигимонтовича и панов рады договориться насчет татаринов и обрушили великий план великого похода в Поле. А тут еще и весть, что татары выжгли Степь. В общем, никто никуда не пошел…
      Но на всякий случай в недрах Разрядного приказа подготовили план «Б» - прокси-войну никто не отменял. И во по этому плану чинить недружбу крымскому «царю» снова предполагалось и со стороны днепровских низовьев, и со стороны Дона и Азовского моря.
      Князь-атаман со своими людьми, донским казаками и государевы служилыми людьми должны были теснить татаринов со стороны Дона, а окольничий Данила Адашев с судовой ратью со стороны Днепра. Определенные надежды возлагались и на пятигорских черкесов и, само собой, на Исмаила. Что получилось в итоге?
      А вот что. Данило Адашев успешно со своими людьми сплавился по Днепру, опустошил окрестности Очакова, а потом двинулся трясти собственно крымские улусы набегами с моря, изрядно перепугав рядовых татаринов и их ханум. На обратном пути Адашев сумел успешно отбиться от самого хана, у которого из-за успешных действий русского воеводы возник серьезный конфликт с ногаями и многие мирзы, в т.ч. дети Исмаила, откочевали подальше от неадекватного «царя». Заняв Монастырский остров в низовьях Днепра, люди Адашева всю осень и зима продолжали тревожить набегами крымские улусы.
      Успешно действовал на Дону и князь-атаман. Он и его люди вместе с присланной помочью и донцами напали на Азов и за малым делом, если бы не вовремя подоспевший Гази б. Урак, не взяли его, а потом едва не взяли Керчь, а еще побили ногайских мирз, казаковавших в степи и не определившихся, чью они сторону держат.
      Отличились и черкесы, напавшие на крымские владения на Тамани. И хотя Девлет-Гирей и похвалялся, что он де их за это побил и унизил, ему вряд ли пришлось долго по этому поводу радоваться, потому как с началом осени оживились ногаи - Исмаил сумел таки, воспользовавшись предоставленной Адашевым возможностью, навести хоть какой-то порядок в своем семействе и в орде и направить деструктивную энергию своих подданных на крымские улусы. Так что всю осень и зиму 1559 г. в таврических степях полыхала малая война - ногаи тащили в свои кибитки все, что не было прибито гвоздями.
      В общем, год снова завершался не с нулевой суммой, но явно не с той, на которую рассчитывали в Москве. А время между тем продолжало истекать…
      To be continued!

      Не счесть "татаринов" от Мастера...