Мемуары. То, что я хочу забыть. Часть 2.

michman_acdc — 19.02.2015 Продолжение.

Очнулся я уже не на железной койке, а в чём-то типа большого ящика или тесной низкой каморки, связанный по рукам и ногам.
Я решил попытаться сосредоточиться и собрать о себе все сведения, которые у меня есть. Хорошо, пусть я умер, как говорил этот остроухий. Но что-то же я должен помнить о себе!
Итак… Я родился судя по всему в конце XIX века, в дворянской семье. Рано потерял родителей и где-то лет с пяти воспитывался дальним родственником, жившим в своём поместье где-то в средней полосе России и имевшим дом в небольшом уездном городке неподалёку. Всё, что я по кусочкам могу собрать из того периода - пыльные улочки городка, куда мы частенько наведывались, скрипучие половицы в кабинете моего опекуна, заросший пруд в поместье и барышни из соседних имений: Аглая, Виолетта, Лидия, Дуняша... Ну и конечно Наденька и Варенька! Одна из этих последних двух была определённо моей невестой, я только не мог окончательно решить, которая...
Потом Морской Корпус. Мой опекун имел достаточно средств на оплату моего обучения, но определил меня в Корпус на казённый счёт. Почему? Не знаю, видимо были причины. Я успешно закончил учёбу и получил звание мичмана. Сколько мне было лет? 19? Вряд ли. Наверняка больше... А дальше всё. Обстоятельства моей смерти были мне совершенно не известны. Как я погиб я не знал: болезнь, несчастный случай, боевые действия? Нет, я не помнил…

Мои размышления были прерваны громким скрипом, вверху образовалась большая щель, в которую просунулась огромная лягушачья лапа. Она вытащила меня наружу, и я получил возможность обозреть помещение, так сказать, под новым углом: жаба лежала на спине и держала меня над собой в вытянутой лапе. Больше всего с этого ракурса она напоминала сгнивший апельсин - растёкшееся по полу брюхо, порытое пупырчатой кожей бледно оранжевого цвета в бурых пятнах, в центре несколько более светлое, белёсое, как бы пообтёршееся об землю…
- И как я тебе нравлюсь? - спросила она.
- Впечатляет! - совершенно не кривя душой, ответил я.
- Да? Можешь описать? - в голосе жабы послышалось что-то вроде кокетливого любопытства.
- Могу, - сказал я, набрал в лёгкие побольше воздуха и начал затверженную в первые же дни пребывания в Морском Корпусе мою любимую версию Малого Морского Загиба.
- Ах ты, блядь, семитаборное охуевшее блядепиздопроёбище, - начал я и удивился, насколько точно слова ложатся в описываемый образ. Неужели кто-то до меня уже попадал в подобную ситуацию?
- …чтоб ты хуем поперхнулася долбоебическая пиздорвань, распизди тебя тройным перебором через семь переёбов, распиздоблядское мудоебище, хуеблядоебская еблоухая пиздопроебина, охуевающая своей заебучестью…
- Хватит! - взревело чудовище и в ярости сдавило моё тело. Знакомые конвульсии начали сотрясать моё тело. Я с трудом сфокусировал взгляд и понял, что жаба приближает моё тело к зловонному отверстию на своём теле, из которого медленно истекала пузырящаяся слизь. Я едва успел сообразить, что происходит, как она втолкнула меня головой вперёд в это кошмарное жерло. Вдобавок к моим конвульсиям стенки тоннеля начали пульсировать, сжимая моё тело и извергая потоки слизи. Сколько это продолжалось, я не запомнил, но в какой-то момент тоннель сжался с такой силой, что меня выбросило наружу, я влетел в противоположную стену и затих на полу, пытаясь разлепить глаза и хоть как-то начать дышать. Потоки мутной оранжевой жижи оставили большое пятно на обоях в том месте, где я соприкоснулся со стеной. Судорожно вдохнув, я ощутил смрад гниющих апельсинов. Немыслимая тошнота подступила к горлу, и я потерял сознание.

**********

Шум бала оглушил меня своей неожиданностью. Я огляделся - и действительно, я находился в бальном зале богатого дома: предметы обстановки были подобраны с большим вкусом, обилие цветов и внимание к деталям выдавали женскую руку. Вокруг меня мелькали мундиры, визитки и полуобнажённые женские плечи. Я ощутил небольшое головокружение и отодвинулся к стене, чтобы спокойно провести дальнейшую рекогносцировку. Оркестр сделал, судя по всему, небольшой перерыв между танцами, гости рассредоточились по залу отдельными группками, межу которыми лёгким облачком порхала миниатюрная хозяйка дома, рассыпая комплименты гостям и заливаясь серебряным смехом. Она была чудо как хороша: округлые плечи, вздёрнутый носик, блестящие каштановые волосы, уложенные в затейливую причёску. Её туалету могли бы позавидовать все светские львицы обеих столиц. Булочка с перчиком - подумал я.

-… шляхта. Наша хозяйка, пани Курузла происходит из старинного польского дворянского рода, и говорят, что она держит в своих маленьких ручках не только дом своего мужа, но и все их многочисленные предприятия и поместья, - услышал я рядом с собой. Говорил помятый мужчина неопределённого возраста в дурно сидящем потёртом фраке и пенсне. Его собеседницами были две дамы. Одна из них, грузная матрона в бархатном платье омерзительного буро-оранжевого цвета, была по всей видимости старшей родственницей или наставницей другой - худощавой молодой девицы в голубом. Судя по тому, как барышня нервно терзала свой веер, она только недавно начала выезжать. Девица всем бы была хороша, но её сильно портил тяжёлый подбородок, скорее подходящий фельдфебелю, нежели юной дебютантке.
- Говорят также, что она не только ежедневно совершает длительные прогулки верхом, упражняется в стрельбе, но и выписала себе из Франции одного из лучших учителей фехтования и делает в этом искусстве немалые успехи. И если бы не религия, а пани ревностная католичка, то она была бы лихим бретёром! - неприятно захихикал хлыщ в пенсне.
- Воля ваша, но это же совсем неприлично для дамы! - воскликнула девица, жестоко скрутив свой несчастный веер.
- Разумеется, Элен! Другое дело вы - какие прелестные стихи вы сочиняете! “Я мук и обмана царица” - это истинный шедевр! - угодливо поддакнул мужчина. - Хотя верховые поездки я нахожу очень полезными для здоровья. Если бы не мерзавцы, постоянно спрашивающие дорогу, сбивая меня с мыслей о возвышенном, которым я предаюсь во время моих прогулок. И ведь находятся же люди, которые им это дорогу подсказывают! Это надо запретить законодательно! Или пусть заранее сверяются с картой, или пусть дома сидят! И так не протолкнуться приличным людям!
- Успокойтесь, Максим, - оборвала его излияния старшая дама непререкаемым тоном. - Я, вы знаете, всегда была против всяких сословных условностей и готова общаться на равных. Но приезжая в провинцию и знакомясь с местным обществом, я понимала, что снисходить до них и не стоило. Не ровня они мне! А по поводу пани скажу - мне кажется, она спивается! Вот увидите!
- Ну, во всяком случае в парижской моде она разбирается, - поджала губы Элен. - Хоть и ведёт себя легкомысленно - и не скажешь, что ей уже 32!
- Ну, что я вам говорила? - в голосе старшей дамы звучало торжество, - Спивается! Вот вам и доказательство!
Я оглянулся - в нашу сторону скользила хозяйка дома с двумя бокалами в руках.
- Мичман! - обратилась она ко мне, лукаво сощурив свои лисьи глаза. - Выпьете со мой? Не пожалеете - такого, ручаюсь, вы ещё не пробовали!
- Разумеется, сударыня! - я взял один из бокалов. - Благодарю!
- Что же это вы стоите как… риторический вопрос о смысле жизни? - она вдруг неожиданно положила пальцы левой руки на мой воротник.
Кровь бросилась мне в лицо. Неужели эта прекрасная женщина, эта светская львица нашла во мне что-то… Что я произвёл на неё такое впечатление… И плевать мне на её почтенный возраст! Она…
- Ах мичман! - расхохоталась пани, заметив моё смущение. - Ну неужели вы не знаете приметы, что если дама дотронется до золотого шитья на воротнике морского офицера, то у неё появятся “золотые”, то есть денежные поклонники! А мне лишние деньги на всякие мелкие прихоти не помешали бы!
Она хозяйственно поджала губки.
Я в растерянности опустил глаза. Это не улучшило моего положения - при нашей с ней разнице в росте открывшейся вид на её декольте ошеломил меня окончательно…
- Мичман! Очнитесь! - услышал я голос пани. - Да что с вами! Мичман! Да проснитесь же!
В голосе моей собеседницы всё явственнее звучала тревога.
Она замахнулась свои веером и легонько ударила меня по плечу. Веер обрушился на меня с треском и свистом падающего лезвия гильотины.

Я открыл глаза и увидел что, ящик, в котором я лежал, выдвигается. В образовавшуюся щель просунулся шевелящийся острый нос. Затем я увидел жёлтые зубы, блестящие глазки-бусинки, жёсткую серую шерсть на морде… Крыса! Но какая огромная! Если бы я стоял, она доходила бы мне почти до пояса! Суетливо оглядываясь, крыса выволокла меня из ящика и уронила на пол. При дневном свете я наконец-то смог её разглядеть. Она была невероятно отвратительна со своим голым хвостом, облезлой шерстью и дрожащими лапами. Больная она, что ли, подумал я. Вот только чумы мне и не хватало! Хотя, если это поможет прикончить жабу… Мне-то уже, похоже, хуже не будет! Зачем я мог понадобиться крысе я решительно е понимал, но было ясно, что ничего хорошего эта встреча мне не сулит.
- Это ещё что такое? - вдруг услышал я знакомый квакающий голос. Мы с крысой резко обернулись: на нас огромной бесформенной тушей надвигалась жаба. Крыса ощерилась и угрожающе завизжала.
- Воровка! - взревела жаба, схватив крысу и подняв её над полом. Она размахнулась и с силой швырнула животное об стену. Удар вышел громким, крыса грохнулась на пол и забилась в конвульсиях. Но жаба на этом не остановилась - она подошла к крысе и уселась на неё сверху. Послышался отвратительный хруст костей, и я увидел, как отчаянно заметался облезлый хвост, торчащий из-под жабьей туши.
- Ишь, на чужой ресурс позарилась! - отдуваясь, произнесла жаба. Затем её взгляд упал на меня. - Испугался, мальчик? Ну ничего, сейчас отдохнём!
Привычным движением она сгребла меня лапой и откинулась на спину. Знакомая необоримая дрожь начала сотрясать моё тело. Я взглянул вниз - затихающий в предсмертных конвульсиях хвост и пульсация сочащегося зловонной слизью жерла вошли в какой-то немыслимый резонанс. Голова у меня закружилась, комната поплыла перед глазами, и сознание покинуло меня…

*****

Я стоял на берегу какого-то угрюмого на вид моря. Цветовая гамма окружающего пустынного пейзажа состояла где-то из двух с половиной десятков оттенков серого цвета: свинцовые волны под низким пасмурным небом накатывали на мокрый песок огромного пляжа, на котором виднелись разбросанные там и сям гранитные валуны. Было тихо, не ощущалось никакого, даже наилегчайшего дуновения ветерка, и только шорох мёртвой зыби нарушал полное безмолвие. Я огляделся в поисках хотя бы чаек, неизменных обитательниц побережий, в которых по поверьям вселяются души погибших моряков. Но нет, ни одной живой души… Вдруг какое-то движение в небе привлекло моё внимание. Я поднял голову и увидел тёмную точку, которая кругами опускалась вниз, постепенно увеличиваясь в размерах.
Птица, крупная. Баклан, наверное… - подумал я.
Между тем птица приземлилась на песок в нескольких шагах от меня, и количество оттенков серого в пейзаже увеличилось примерно вдвое. При ближайшем рассмотрении стало понятно, что это отнюдь не баклан. Птица была огромной, ростом с откормленного альбатроса, но при этом имела длинные ноги как у цапли. Оперение у неё было синевато-серого цвета, на голове, украшенной забавным хохолком, размещался невообразимо огромный клюв, над которым сверкали глаза цвета оружейной стали, смотревшие на меня весело и грозно.
- Ого! Какая грандиозная птичка! - восхищённо выдохнул я. Птица действительно производила неизгладимое впечатление!
- Блахотару! - напыщенным тоном официанта из дорогого ресторана отозвалась птица. Она раскинула крылья и исполнила затейливый шутовской реверанс, - Вообще-то все называют меня Компактным, но мне это по… поверьте, всё равно!
- Сударь, вы разговариваете! - поражено воскликнул я.
- Разумеется! Я ещё и пою, а также танцую! - ответил мой пернатый собеседник. Он подпрыгнул и проделал несколько немыслимых па, выкидывая свои длинные ноги под самыми невозможными углами.
- Я - тонкая и ранимая натура, практически богема. Мое призвание - балет. Видели бы вы меня на ринге.. тьхублин! на сцене в партии Умирающего Лебедя. С каким надрывом на грани лакшери я поднимаюсь на счет "Eight", весь зал встает с рыданиями. Трен.. да раскудрыть меня в черешню! хореограф меня холит и лелеет, даже нос самолично два раза вправлял! - с пафосом произнёс он.
Остановившись прямо передо мной, он внимательно взглянул мне в глаза.
- Что, мичман, влип? - спросил лихой танцор.
- Да, я крепко сел на мель, - вынужден был признать я, в унынии присев на ближайший валун.
- Ну, в подобной ситуации разумно было бы обратиться к папе Легбе, ты не находишь? - подмигнул мне собеседник и быстро начертил лапой на песке какой-то геометрический узор.
- Как тебе, а? - кивнул он на свой рисунок.
- К огромному моему сожалению, я не знаком с вашим батюшкой, - огорчённо вздохнул я, понимая, что подобные птицы живут наверняка очень долго, и совет старшего поколения мог бы оказаться действительно бесценным.
- Мой кто? Ба… ба… батюшка? - расхохоталась птица. - Всем бы такого батюшку!
Она смахнула крылом выступившие от смеха слёзы и уже по деловому продолжила.
- А конкретно - всяких гадов лучше всего бить лопатой. Это тебе любой садовод скажет. Лопата вообще универсальнейший инструмент, я тебе доложу!
- А я-то её где возьму? - спросил я. - Да и вряд ли эта жаба даст мне возможность ею воспользоваться…
- Но ты можешь попробовать дать ей в ебало! - внушительно произнёс мой собеседник. Он сделал шаг ко мне и неожиданно клюнул меня в лоб. Удар был не сильный, но я потерял равновесие и опрокинулся назад….

… открыв глаза, я увидел, что мой ящик опять медленно открывается.
- Где тут, где тут наш сладкий мальчик? - услышал я до тошноты знакомый голос, и жабья лапа извлекла меня на свет божий. Мне хотелось завыть от тоски и отчаяния.
Этого мне ещё не хватало, подумал я.
- Отставить пораженческие настроения! - скомандовал я себе мысленно.
- Есть отставить пораженческие настроения! - бодро ответил я себе так же мысленно.
- Ну то-то! А то ишь, расклеился… - одобрил я себя.
- Да я-то что? На себя посмотри! - отозвался я на это…
Не понос, так золотуха, понял я. Но разборки с раздвоением личности пришлось оставить на потом, поскольку ситуация требовала внимания. Жаба поднесла меня к лицу и теперь разглядывала, облизывая свои растянутые губы мерзким синюшным языком.
Пора бы действовать! Я напрягся изо всех сил, рванулся и чувствительно заехал жабе в глаз.
- Ах ты паршивец! - загремела жаба, успев однако перехватить меня обеими лапами, так что дальнейшие мои попытки вырваться не возымели никакого успеха.
- Что, не терпится? - угрожающе спросила она. - Ничего, сейчас всё будет, шустрик мой!
Она с силой сжала меня лапами и моё тело как обычно затрясло. С глумливым смехом она запихала меня в свою клоаку. На этот раз я решил оказать активное сопротивление: не взирая на бившие меня конвульсии, я рвался наружу, но всякий раз жаба сильным движением лапы заталкивала меня обратно. Видимо, в какой-то момент сознание покинуло меня, поскольку чем закончился наш, с позволения сказать, поединок я не помню.

************

Шорох листьев, птичий гомон, солнечные блики - я сидел на лесной поляне, привалившись к стволу большого дерева. Вокруг меня кипела обычная лесная жизнь - муравей упрямо тащил сосновую иголку, стайка мотыльков резвилась в столбе солнечного света, с деловитым жужжанием пролетел крупный шмель… Вдруг я заметил какое-то движение в листьях папоротника, и на замшелый ствол поваленного дерева рядом со мной выскочил ослепительно-белый зверёк.
-Опа! Горностай! - удивился я.
Зверёк наклонил точёную головку и произнёс:
-Та Ки Ха Ее!
- Будь здоров, малыш! - ласково сказал я и протянул руку, чтобы погладить его.
- Что вы делаете, мичман! Кто вам позволил лапать руками незнакомую даму! - возмутился горностай, отпрыгнув в сторону.
- Простите, сударыня! - искренне раскаиваясь, воскликнул я, - Я должен был понять, что если я встретил говорящую птицу, то вполне вероятно встречу и других говорящих… существ.
Я хотел сказать “животных,” но вовремя сообразил, что по отношению к даме это по меньшей мере невежливо. А уж хватать руками геральдический символ чистоты и непорочности вообще граничило с безумием с моей стороны.
- А, это был Китоглав, - весело отозвалась загадочная незнакомка, - Мы его зовём Компактным, но ему по… похоже, всё равно! А Та Ки Ха Ее - так зовут меня.
- Очень приятно, Алексей, - представился я и добавил. - Какое необычное у вас имя!
- Да? А Рикки-Тикки-Тави по-вашему что? - поинтересовался горностай.
- Киплинг! - машинально откликнулся я.
- Именно! Очень актуальный в вашей ситуации автор, кстати! - подмигнула мне собеседница.
Видя, что дама больше не сердится, я решился задать мучивший меня вопрос:
- А почему вы в зимней шубке, сейчас же лето! - обвёл я рукой поляну.
- Разве? - удивилась Та Ки Ха Ее. Небо вдруг потемнело, налетел, срывая листья с деревьев, ледяной шквал со снегом. - Вот такое… неудачное лето!
Снова засветило солнце, на полянке возобновилась обычная летняя суета.
- На самом деле мне просто нравится быть блондинкой, мимимичман! - многозначительно прищурилась дама. - Так… Я же здесь по делу… Да! Во-первых, вам не стоит переживать на тему “Malo mori quam foedari” в смысле “Лучше смерть, чем бесчестье” и прочих принципиальных вещей. Это не ваш случай, поверьте! Ваше дело - выстоять. А во-вторых…
- Осторожно! - закричала она.
Большое дерево рядом с нами угрожающе наклонилось и с треском начало падать в мою сторону. Я вскочил, наступил ногой на какой-то скользкий корень и упал во внезапно наступившую темноту.

Я открыл глаза и с отчаянием понял, что нахожусь всё в том же злосчастном ящике. Он с грохотом открылся, и я был снова извлечён моей ненавистной мучительницей. Она вытащила меня из ящика, но на этот раз держала на расстоянии вытянутой руки. Я с удовлетворением отметил, что левый глаз у неё заплыл. Вдруг какое-то движениие в дверях привлекло внимание жабы. Она резко обернулась, отшвырнула меня в угол и закричала:
- Говорила я крёстной, ну заделай ты эту дыру в другое измерение у сортира! Вечно из неё всякая дрянь лезет!
Лёжа у стены, я попытался рассмотреть, что же вызвало такую бурную реакцию земноводного, и похолодел: в комнату, грозно шипя, вползала огромная змея. Я без труда узнал в ней обычную гадюку, только превосходящую размерами все мыслимые пределы. Распахнув пасть, она бросилась на жабу. Но хозяйка дома и здесь оказалась на высоте - она ловко перехватила змею, крепко сжав её горло передними лапами. Гадюка мгновенно обвилась вокруг тела жабы. Шипя и пытаясь освободить голову, она судорожно сжимала свои кольца. Плоть жабы выдавливалась между ними пузырями, дряблая прежде кожа натянулась и глянцево поблескивала. Неожиданно жаба сделала то, что я никак не предполагал: перехватив шею гадюки пастью, она обеими лапами запихала извивающейся хвост змеи себе в истекающую слизью клоаку. Отвратительный клубок с новой силой запульсировал на полу. Внезапно жаба замерла от предельного напряжения и наконец кольца, сжимавшие её тело с громким треском лопнули, и ошмётки змеи разлетелись по комнате. Тело жабы расплылось по полу и мерно вздымалось от её тяжёлого дыхания.
Вдруг жаба вытянула лапу, схватила меня и потащила к себе.
- Господи, чего ей от меня надо! - в отчаянии пронеслось у меня в голове.
- А ты что, сам не понял? Продолжения банкета! - прозвучал ответ там же.
Я успел краем глаза заметить изуродованные останки змеи, разбросанные вокруг омерзительно колышущейся бескрайней жабьей плоти с пульсирующим жерлом клоаки, прежде чем волна немыслимой тошноты и отвращения накрыла меня, и я погрузился в темноту беспамятства.

***********

Судя по всему, я находился в картинной галерее. По крайней мере прямо передо мной висел портрет в тяжёлой раме, написаный в свободной манере. На нём был изображён молодой мужчина, лет двадцати пяти - двадцати семи, по грудь. Одет он был во что-то зелёное с белым воротником апаш. У него были тёмные густые волосы и задумчивые карие глаза, которые смотрели куда-то вниз и влево от меня.
- А вот и вы, мичман! - незнакомец поднял на меня грустный взгляд. - Наконец-то добрались и сюда!
- Здравствуйте, сударь! - ответил я, совершенно невозмутимо. За последнее время я, похоже, подрастерял способность удивляться. - С кем имею честь?
- Меня зовут Марк Захарович, - представился мой собеседник, выходя из-за картины. На стене осталась висеть пустая рама. - Да что же мы стоим? Пойдёмте присядем!
Я развернулся и оглядел помещение. Моему взору открылась большая комната, более всего напоминавшая уютный старинный кабачок, в который ходят в основном свои и где каждый может почувствовать себя дома. Потемневшие от времени стены, стойка у дальней стены, уставленная бутылками, огромный камин, рядом с которым стояла пара кресел и низкий столик для напитков…
- А давайте-ка выпьем с вами на брудершафт, Алексей! - проходя мимо стойки Марк Захарович прихватил пыльную бутылку и пару стаканов.
Я с радостью согласился, попутно отметив про себя, что представляться вроде бы уже и не надо.
Мы разместились в креслах у камина, где потрескивая ярко пылали сосновые поленья, и собеседник разлил в стаканы янтарный напиток.
- Ну, за знакомство, дружище! Надеюсь, тебе здесь понравится! - он поднял свой стакан и отпил глоток.
- За знакомство! - отозвался я и пригубил напиток, оказавшийся великолепным выдержанным коньяком, - Да мне уже здесь нравится! А скажи, Захарыч, что это за место?
- Вообще или в частности? - прищурился Марк, и пока я собирался с ответом, продолжил, - Вообще это место, где находят приют потерянные души, вроде нас с тобой.
- Потерянные - это вырванные из положенных мест обитания силами колдовства или прихотью странно сложившихся обстоятельств… - пояснил он, заметив, что я что-то хочу спросить. - А в частности - это кабачок, находящийся на стыке миров. Кому он принадлежит в действительности - неизвестно. Одно время здесь всем заправлял старик Мор И’Океану, по видимому старый моряк. Но и он был не владельцем, а скорее привратником этого места. Где он сейчас я не знаю. Люди приходят и уходят, а задавать вопросы здесь не принято…
- А ты как сюда попал? - спросил я.
- Ну, видишь ли… - мой собеседник задумался, подбирая слова, - Вообще-то я автопортрет художника…
- Так, подожди… - я почувствовал какой-то подвох в сказанном. - Ты - тот кто тебя нарисовал?.. То есть ты… Прости, я окончательно запутался в этой рекурсии! Это что, что-то вроде зеркального коридора?
- Ну, можно и так, - согласился портрет. - В любом случае, это место - самое подходящее для таких артефактов, как я, ты не находишь?
- А что со мной?
- А с тобой несколько сложнее… Или проще - это с какой стороны посмотреть. Видимо, ты никак не мог смириться со своей смертью, и твою неспокойную душу исхитрились как-то перехватить магическими методами и поместить в… Ну, это не важно! Главное - это то, что раз смогли поместить, значит можно и освободить. Так что дело за малым - разрушить колдовские чары, наложенные на тебя.
- Так а что мне нужно делать-то? - я не мог уже сидеть на месте.
- Главное - держись, не сдавайся, бравый вояка! - ответил мой новый друг.
Охваченный волнением, я шагнул вперёд, намереваясь схватить его за плечо и вытрясти больше подробностей, но пол подо мной неожиданно провалился и я рухнул в темноту.

Открыв глаза, я понял, что лежу в распроклятом ящике в полной темноте. Я попытался собраться с мыслями и хоть как-то оценить своё положение, более чем не завидное на первый взгляд. На второй взгляд оно показалось мне ещё более не завидным.
- Ну, и что ты собираешься делать? - услышал я свой внутренний голос.
- Как советовали мне все в этих моих странных видениях, буду держаться до последнего. Тем более, что один из пунктов первого устава Российского флота гласит: “Все воинские корабли Российские не должны ни перед кем спускать флаги, вымпелы и марсели.” А устав - это основа и опора моей жизни как офицера!
- А может ты попросту рехнулся, а? Вон видения тебя странные посещают, голоса в голове опять же!
- Допустим. И каким же образом это отменяет действие указанного параграфа устава?
- Уел! - одобрительно усмехнулся внутренний голос. - Короче, какими будут наши дальнейшие действия?
- Наши? Так ты со мной?
- Ну не бросать же тебя одного!
- Ладно! Тогда оказываем пассивное или по возможности активное сопротивление, смотря по обстоятельствам!
- Ясно! Кстати, соберись, кажется она идёт!
И вправду, ящик снова выдвинулся, и я был извлечён с вполне уже понятной гнусной целью. На этот раз я как мог попытался сдерживать эти странные механические конвульсии, которые сотрясали моё тело против всякой моей воли и желания. И видимо это мне отчасти удалось, поскольку жаба вместо того, чтобы просто удерживать меня внутри своей клоаки, начала орудовать мною в ней как банником в жерле пушки. Зловонная слизь пузырилась и чавкала, брызги разлетались по сторонам. Я из последних сил повторял про себя устав, параграф за параграфом. Если я останавливался, внутренний голос подсказывал мне нужную строчку, и я продолжал твердить заученный раз и навсегда текст. Только один раз я позволил себе отвлечься и осознать, где я нахожусь, и тут же волна отвращения захлестнула меня, и я потерял сознание.

******

Как хорошо! Я снова сидел у камина в кабаке, где в прошлый раз познакомился с художником, но на этот раз в совершенном одиночестве. В камине тихо догорали поленья, на низком столике стояла бутылка рома и стакан с тяжёлым дном.
Жаль, что нет Захарыча, подумал я. Было бы неплохо поболтать с хорошим собеседником. Или хорошенькой собеседницей, если уж на то пошло. Я потянулся за бутылкой, намереваясь плеснуть себе излюбленного напитка моряков.
- Мичман! Да вы спиваетесь! - услышал я ехидный голосок.
Я обернулся и увидел стоящую рядом очаровательную барышню. Я машинально вскочил, привычным движением застёгивая верхние пуговицы кителя. Мужчине недопустимо сидеть, если дама стоит!
Слава Богу, барышня решительно ничем не напоминала давешнюю даму в бархатном платье, от которой я слышал похожую фразу на балу. На ней был диковинный на мой взгляд наряд, немного напоминавший цирковой: очень короткая юбочка едва прикрывала стройные ножки в ярких полосатых чулочках. Волосы девушки были ярко рыжими с отдельными белыми прядями, по бокам головы волосы торчали в верх как большие кошачьи уши. Личико у неё было премиленькое, с маленьким точёным носиком и острым подбородочком, но большую его часть занимали огромные зелёные глаза необычного, немного кошачьего разреза.
- Прошу вас, присаживайтесь! - я пододвинул барышне второе кресло. - Разрешите представиться - Алексей! Позволено ли мне будет узнать ваше имя?
- Я Жалкое Вдвоне, - грустно вздохнула она, присаживаясь на краешек сиденья.
- Да ничего подобного! Вы прекрасно выглядите! - заверил я барышню. - А хотите я принесу вам что-нибудь выпить… то есть попить - чаю или оранжаду?
Я оглянулся на стойку, прикидывая, где бы могли находиться искомые напитки.
- Не надо! Я сама поищу! - оживилась моя гостья и с мягкой кошачьей грацией принялась обшаривать полки массивного резного буфета. Затем он нырнула за стойку, и я заметил, что то, что я принял сначала за бутафорский хвост, оказалось вполне живой и настоящей частью тела незнакомки. Впрочем, я уже ничему не удивлялся.
Через некоторое время барышня появилась с большим стаканом чего-то белого, судя по всему сливок, в руках. С довольным видом она забралась в кресло с ногами и сообщила:
- Можете называть меня Кошкой! - и уткнулась в свой стакан.
Пока девушка пила, я исподтишка разглядывал её: она производила двойственное впечатление - с одной стороны она выглядела хрупким подростком, почти ребёнком, с другой стороны в её взгляде сквозила многовековая женская мудрость, да и округлости у неё были впечатляющими, особенно грудь. И вот опять же ножки в зелёно-белых полосатых чулочках…
- Мичман, а куда это вы так уставились? - отвлёк меня от размышлений возмущённый голос Кошечки, похоже, проследившей направление моего взгляда.
- Прошу меня извинить, мадмуазель… - начал было я, но подняв глаза к её лицу, чуть не расхохотался - на возмущенной мордашке барышни красовались роскошные молочные усы!
Стараясь не рассмеяться в голос, я нашарил в кармане носовой платок, встал и протянул его Кошечке. Она взяла его и с обиженным видом начала приводить себя в порядок.
- Ну надо же! - сердито заявила она, - Влип в такую ситуацию, а сам ржёт, как лошадь!
У меня перехватило дыхание - она была в курсе! Она знала о том гнусном, постыдном положении, в котором я находился! Сгорая от стыда, я резко выпрямился и сжал кулаки. Усилием воли я с трудом восстановил дыхание.
- Мичман! Ну так же нельзя! - барышня подскочила ко мне и теперь в отчаянии колотила кулачками по моей груди, - Вас же там мучают! Ну придумайте же что-нибудь! Ну вы же офицер! Моряк!
Я крепко взял её за хрупкие плечики и заглянул в огромные, полные слёз зелёные глаза. Краска, которой они были подведены, растеклась по её личику, превратив его в забавную трагическую маску. Но на этот раз мне было не смешно.
- Послушайте меня, Кисонька, - медленно произнёс я, - Я даю вам слово, слово офицера, что сделаю всё возможное, чтобы вырваться из этого кошмара! Я не сдамся! Вы мне верите?
- Да… Алёша… - прошептала девушка и неожиданно поднявшись на цыпочки коснулась губами моей щеки. Я почувствовал на коже влажный след её слёз.
Внезапно она с силой оттолкнула меня ладонями и я, потеряв равновесие, рухнул назад, в темноту.

Я ударился плечом о стенку ящика и открыл глаза. Жаба в очередной раз вытаскивала меня для своих утех.
- Хмм… Вымазался в саже где-то… И как удалось-то тебе? - спросила жаба, внимательно осмотрев моё лицо.
Она как обычно сжала моё тело, чтобы заставить его содрогаться в неконтролируемых спазмах. Да какого чёрта! Перед моим мысленным взором встали умоляющие заплаканные зеленые глазища. Я офицер! Я дал слово! Гнев затопил мой рассудок полностью. Изо всех сил я напряг мышцы, чтобы не допустить постыдных содроганий. Вся моя воля была собрана в одной точке, в ушах гудело, казалось, мышцы скручиваются узлом, трещат и гнутся кости… Вдруг будто толстый канат с треском порвался у меня внутри. Конвульсии прекратились, напряжение исчезло.
- Что такое? - нахмурилась жаба и потрясла меня. Затем она несколько раз с силой сжала моё тело, но привычных конвульсий не последовало.
- Батарейки что ли сели? - недоуменно произнесла она и швырнула меня обратно в ящик.
- Ладно, потом разберусь! - услышал я её голос, и ящик задвинулся.
Я остался один в темноте. Не могу сказать, чтобы моё положение сильно изменилось, но впервые моя мучительница не получила от меня того, что хотела.
- По-моему это можно расценивать как скромную, но победу! - услышал я свой внутренний голос.
- По-моему мы молодцы, - согласился я. - Слушай, а как ты думаешь, если… Нет! КОГДА я освобожусь от этого заклятия, смогу ли я лечь в постель хоть с какой-нибудь женщиной?
- Нет, ну кому что, а куре просо! - изумился внутренний голос. - Ты бы выбрался сначала отсюда, а?
- Это надо будет обязательно проверить! - не слушая его, размышлял я.- Решено! Нет, сначала, конечно, напьюсь в дым, а потом очень тщательно проверю!
И хотя будушее моё было темно и неясно,я преисполнился надежды и уверенности в скором своём освобождении.

Сохранено