Маме. Посмертно (Всем «плохим» дочерям посвящается)

tanja_tank — 26.06.2020 Очень тяжелая исповедь...

(картина - Татьяна Дерий)

"Я долго отрицала, что моя мама имеет отношение к моим травмам, переживаниям и нелюбви к себе. А вот проходя терапию, поняла, что все-таки есть факты, которые сложно игнорировать.

Мне было ужасно сложно написать свою историю, а после - поделиться ею с другим человеком. Это знает малое число самых близких.

Мне больно и стыдно. Но прячась и делая хорошую мину при плохой игре, невозможно преодолеть и прожить эти чувства. Они травят нас изнутри.

Своими словами и поступками, описанными в истории, я едва ли горжусь.

Но нет хороших и плохих эмоций. А я устала притворяться, что у меня все отлично, и я железная. А родители - золото.

Это путь самоотвержения и одиночества. Я устала по нему идти.

...С какого возраста вы стали чувствовать пустоту внутри? С момента, когда мама обругала вас за неумело почищенный картофель на конкурсе в 1-м классе?

Или тогда, когда вы поделились с ней детской мечтой, а она поджала губы и фыркнула: «Ну, посмотрим, как ты с этим справишься. Сделай сначала, а потом будешь болтать»?

А может, когда вы делились с ней проблемами в универе, а мать оборвала и сказала, что она не обязана «это» выслушивать?

Или когда вы в отчаянии признались, что висите на сайте самоубийц, а она вдруг живо заинтересовалась жизнью вашей подруги?

«Что со мной не так?» - этот вопрос мучит меня до сих пор.

Она ударила меня пару раз за всю жизнь, но я помню ее перекошенное злобой лицо, когда она на меня орала. Не кричала, именно орала. За тройки по алгебре, за пыль на полках, за сдвинутую в сторону штору (чертовы шторы, возле них нельзя было даже дышать), за рассказ о первой взрослой влюбленности. Тогда она обозвала меня «шлюхой», которая «навязывает себя мужику».

Интересно, если «тот» свет существует, там ты тоже на кого-то орешь?

Я не помню, почему, но в глубоком детстве боялась сказать, что хочу в туалет и терпела до последнего... А потом ходила в мокрых колготках и не говорила тебе об этом. Тоже боялась? Память молчит.

Когда я научилась подстраиваться под тебя и говорить только то, что тебе нравится? Каким хорошим эхо я была. Но, конечно, недотягивала.

Ты была яркой, но бездарной звездой, мама. Но я тебя любила. И очень хотела призвания и внимания, хоть чуть-чуть.

А ты любила вспоминать какую-то грязь, типа схватившего меня на курорте за попу турка (смаковалось это лет 15 после инцидента), мнение соседей о моем незамужнем статусе, и книжные сцены о том, как «он овладел ее телом, но не смог завладеть духом».

Лучше бы ты больше мастурбировала в дУше, мама, чем планомерно выедала мне мозг.

Впервые я переспала с незнакомцем в 19 лет, чтобы почувствовать себя хоть кому-то нужной и потом лечилась от венерической инфекции. Между мечтой прыгнуть с высотки, наркотиками и сексом я выбирала последнее. Долго.

А ты долго и тупо молчала. Тебе не было до этого дела. Ты вообще была довольно беспомощным и поверхностным созданием, интересовавшимся только внешним. Одежда, украшения… Отец тоже безуспешно заслуживал твою любовь, мама.

Как ты ругала и критиковала его подарки… Все, что он делал. За отсутствие вкуса, фантазии, тонкости. Ну да, он не был книжным де Пейраком, но вы тоже едва ли были Анжеликой, madame. Я сжималась от жалости к нему и непонимания, да чего же тебе нужно? Ты заставила папу вернуть в ювелирный изящные золотые часики, насмехалась над немодным банным халатом.

Впрочем, ты всегда лучше управлялась с вещами, чем с людьми. Выбрасывая старые люстры, ты неизменно била плафоны, чтобы ими никто больше не пользовался.

Жадное, бездушное существо. Как же я хотела тебе угодить. У меня куча обуви… Тебе бы понравился их ряд, выставленный на полу. Это бы ты оценила.

В моем доме куча вещей, купленных тобой, они украшают полки и стены, и я не буду их убирать. Не триггерит, нет отголосков.

Я любила тебя, мама, и ставила на пьедестал. У тебя были шикарные долларовые костюмы и золото. А меня травили в школе за зачумленный вид и немодную одежку. И я никому об этом не говорила.
Вернее, я, возможно, орала об этом, когда ты лежала прикованная к постели в наш предпоследний день вместе. Я уже не помню.

А меня часто травили. Я была эдаким заморышем, забитым и не «ебабельным», как сказали бы современные молодые ублюдки… Ублюдкам моей школы нравилось меня чморить. Эти же товарищи называли тебя «ведьмой». Высокомерный, недосягаемый образ. Королева, чудом оказавшаяся в мире быдла и «челяди». После развода… Он таки ушел, мама. Нельзя бесконечно кого-то топить.

Тебе пришлось зарабатывать себе на жизнь. Правда, перед этим отец 10 лет содержал тебя после развода. Все еще оставаясь в твоих глазах мудлом, посмевшим тебя бросить. Как причудливо сочетались в тебе чудовищная злоба по отношению к нему, ревность и неблагодарность… Все по определению были тебе должны.

Ты позвонила ему в 4 утра (!) и наорала, что «как можно спокойно спать, когда ребенок (то есть, я) в опасности»? Это так ты оригинально отреагировала на мою откровенность о невзаимной влюбленности. Через несколько дней после слов о том, что я «шлюха».

После этого тебя лишили довольствия и заблокировали навсегда. Не веди ты себя как буйнопомешанная, возможно, кормили бы по сей день…

Чуть позже, когда ты приехала ко мне «просто жить», я была вынуждена отказать тебе в постое. Прости, не представлялось возможным тебя содержать. Я не стала заменой твоего бывшего мужа - «лоха и денежного мешка», увы.

Впрочем, ты сторицей забрала эмоциями.

Мне бесконечно жаль, что так вышло. У тебя столько всего было, мама. Столько шансов все изменить… Но ты предпочитала, чтобы за тебя работали и сражались другие.

Постепенно из тирана ты инвертировалась в жертву и упоенно играла эту роль до конца. И после смерти ты тоже выглядишь ею, стоит мне рассказать кому-то нашу историю. Умершие автоматически становятся чуть ли не святыми. Так что, на лояльность окружающих ты точно можешь рассчитывать, а мне достанутся шишки. Она-же-твоя-мать, ага.

Я не обесцениваю твоих усилий, мама. Возможно, ты делала, что могла, а другому тебя не научили. В любом случае, ты виртуозно перекладывала вину и ответственность.

В моем минус 4 диоптрии зрении, конечно, виноваты: а) веерное отключение света и б) отец, который на машине не отвез нас в областной центр. А ты сама, естественно, не могла сесть со мной в маршрутку, когда мне было 13, а зрении – минус 1, и доехать до больницы 90 км.

Тогда же я стала выпадать из жизни из-за безумных болей во время менструации, а ты не вмешивалась и давала обезболивающее. В такие моменты ты как-то проникалась и не орала, и на том спасибо.

У меня по показаниям должна была быть операция, которую я боялась. А ты умело избегала этой темы в разговоре. Я оперировалась уже после твоей смерти. Научилась о себе заботиться. Впрочем, нет, учусь это делать.

Мне сложно на тебя злиться. Бывали у нас и хорошие моменты. Когда твое эго удовлетворяли, ты становилась хорошей и отчасти заботливой. Твою «любовь» можно было купить. Ты нашла мне квартиру, мебель, бытовые мелочи, помогла с ремонтом. Ты могла обставить интерьер, но не могла наполнить его теплом и душой…

Бывало, ты впадала в сентиментальность и трогательно расставляла мои фотографии по углам своей квартиры. Это была почти любовь, почти признание. Или после стольких лет ругани и отвержения я не могла уже это оценить…

Ты была очень красивой, я люблю смотреть на наши фотки из далекого детства. Когда и почему ты стала мегерой, мама?

No money – no honey. Таким был твой принцип общения с ближними.

Меня бесили твои жалобы и беспомощность, оторванность от реальности. Мне нужен был взрослый с жизненным опытом, а не хныкающий, капризный ребенок, которого я не рожала… Мне претили подробности о вашем сексе с отцом и его «блядях», разрушивших нашу семью. Мне было всего 14 лет, я не хотела так рано взрослеть.

Я никогда не узнаю всей правды о твоих последних месяцах жизни. Ты солгала о травме спины, со скандалом уволилась и приехала ко мне лечиться. Я не знаю, почему до этого ты почти ничем не питалась…

Почему твои боли (настоящие или мнимые) не снимали лекарства, которые прописывают онкобольным… Почему МРТ показала переломы позвонков непонятно какой давности…

Ты всегда талантливо притворялась и давила на жалость. Вполне может быть, тебе надоело работать, и ты разыграла карту несчастной, покинутой матери.

Можно ли сломать отростки позвонков, подняв огнетушитель? Такую версию случившегося ты мне дала. Не очень уверенно при этом бормоча и смотря в пол.

У тебя был материал для фантазии – в молодости ты пережила подобную травму, но там все было ясно и понятно. Ты неудачно споткнулась на лестнице и упала на спину… Не те ли старые переломы выявила МРТ?

Я боролась, вызывала медсестер на дом, меняла тебе подгузники. Но все-таки я – твоя дочь, как никак, и скоро мне это надоело. Какого черта я должна была вытирать мочу рядом с твоей кроватью, не спать полночи от твоих стонов, кормить тебя с ложечки и сносить перекошенную физиономию?..

Ведь ты орала и обвиняла меня, когда маленькой я простуживалась. Мне было больно и страшно от твоих криков. Я никогда не чувствовала себя защищенной. На фотках я – такой милый, прикольный ребенок. Неужели я не вызывала никаких других реакций, кроме безумного визга?

Ты выбрасывала дорогие мне вещи без спроса. Это смешно через столько лет, но мне жаль моего апельсинового дракона Гешу, с которым ты не дала мне попрощаться. А тупо выкинула, без причины. А я так его любила.

У меня были воображаемые друзья, которые защищали меня в детстве. Они были старше и мудрее. А еще
книги. Мои великие отдушины, давшие мне развитие и мышление.

С ними худо-бедно я переживала одиночество и покинутость, летом торча в квартире у дедушки-алкоголика и бабушки, которая кормила, поила и поучала довольно странным премудростям жизни. Например, от нее я узнала, что нежелательную беременность можно сорвать, напившись отвара определенной травы. Еще в таком деле помогают горячие ванны.

Кстати, о горячих ваннах. Почему-то я часто оставалась наедине с дедушкой, когда он купался. Это были чуть ли не единственные моменты, когда мы с ним общались.

Вот сейчас я думаю – какой это, сука, трэш. Я была даже не подростком, ребенком.

Примерно тогда же какая-то левая тетка во дворе рассказала мне, что ее изнасиловал наш сосед. Во всех деталях рассказала. Что и куда он засовывал… На кой хрен?..

А еще я, можно сказать, «страдала за веру». Вторая моя бабушка (папина мама) рано приобщила меня к церкви, и я читала молитвы и носила крестик. За это меня еще больше били и травили другие дети.
Тяжкое бремя индивидуальности.

Конечно, были и красивые закаты над дедушкиным домом, бабушкины пирожки, наша с кузеном личная шелковица, ящерицы, качели, халабуды, химия, математика и физика – с папой, а литература – с
мамой.

Все мы были по-своему пострадавшими людьми…

Но все же я не понимаю, мама. Ты с ужасом вспоминала родительский дом, стыдилась вечно пьяного отца и осуждала пассивную мать… Зачем тогда ты отправляла меня к ним? Я рыдала и молилась репродукции Сикстинской мадонны, чтобы вы приехали и забрали меня. Мне было очень плохо там…

...Я отправила тебя домой, когда уже не могла рядом с тобой находиться. Сказала, что буду платить твоей подруге-медсестре, чтобы она за тобой ухаживала. Я купила все необходимое, заказала такси, пригласила медсестру для укола перед дорогой. Ты на все это согласилась. А потом напоследок устроила мне дикую истерику, крича, что хочешь умереть… Твое желание исполнилось, мама.

По приезду домой ты зарядила телефон и прочла мое СМС, в котором я обещала перевести деньги помимо тех, что давала в дорогу. Полицейский, который сообщил о твоей смерти, сказал, что ты разбила мобильник об стену. Они с трудом собрали его контакты и включили.

Уехала ты в январе, а о том, что ты умерла, мы узнали в апреле. Все это время я писала тебе и отправляла деньги на карту. Твое молчание казалось мне само собой разумеющимся. Вполне в твоем духе.

Тебя хоронили в закрытом гробу, патологи не смогли определить причину смерти, после 4 месяцев тело сильно разложилось.

Соседи при допросе говорили, что ты от всех требовала особого к себе отношения и была нелюдимой.

Я знаю, тебя искалечили, мама. Бабушка, будучи ломовой, бессловесной лошадью в своей семье, растила тебя как принцессу, чересчур оберегая от всего. Как хрупкий, экзотический цветок. Которому, я, возможно, могла бы дать имя. Впрочем, я не психиатр, чтобы ставить диагнозы. Мне было и хорошо и больно с тобой, мама.

На твоем памятнике будут указаны только месяц и год смерти. Не хочу лгать и приписывать день. Ты умерла, а я живу с твоим наследием. Больше, правда, не сплю с кем попало, почти не саботирую работу и здоровье. У меня есть деньги на грамотного психоаналитика. Я боюсь близости, но сквозь тернии ползу к ней. С твоим уходом я больше не верю в Бога. Смерть мне кажется просто смертью, просто биологией.

Я не тоскую, прошло чуть больше года. Раньше ты часто снилась мне, и я просила у тебя прощения. Ты была то божественно умиротворенной, то жестокой и истеричной - подсознание по-разному готовило меня к признанию твоей потери.

Надеюсь, придет день, когда я приму свое прошлое и себя такой, какая я есть.

P.S. Ты дала мне незрелую грубую картошку тогда на конкурсе, поэтому ее кожуру было так сложно срезать. Я не «никудышная бестолочь», мама.

Любите детей… или не заводите их.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив