Листая назад

17 { lo ~.. N-b…,omb# }
Какой был контраст!
Идешь в половине восьмого,
утренний ветерок, облака розовые,
и редкие прохожие, до боли знакомые
безымянные, идущие
как часы.
А вечером тем же маршрутом,
но как нож в масло, в эту людскую гущу,
грешным делом представишь нечто
подчищающее веером своей
косы.
Сбылись мечты идиота, запретить идиотам мечтать!
Как в бардо во власти своих
представлений.
Выходишь крадучись, и кругом чудеса –
пустота по всем, по всем лучам
направлений.
Белые фиговые листки,
кто хочет самовыразиться – попестрее.
А кто рот открыл, или нос, не суть –
тот угроза обществу, разместить
на рее.
Проезд сквозь красный свет
напомнил ему запретный глоток бургундского вина
из времен детства.
Под уклон всё летел, летел,
и от красноты этой
никуда не
деться.
Красоты пули били и застревали в мясе,
выхватывали клочья слов, разбрызгивая
препинания знаки по полу
и стене.
Мечты сбываются, вот очередная – здрасьте!
Жить и молиться, надеяться,
что живем
во сне.
На том ли другом повороте
я чувствую, как мое склизкое «я» ускользает,
уходя в такие глубокие и темные воды, что соваться хочется
не туда –
снег в середине апреля всё валит хлопьями,
лепит в лицо оплеухами:
– Очнись, чувак!
Но не стоит
труда.
И все-таки, все же,
покружив в центрифуге лабораторной злой,
слив всю пену и тлен на памяти
перфокарты,
перепрев в лучах преисподни зной,
пережив восходы похожие на
закаты,
он намыл в душе
маленький, самородный
комок тепла,
пока жизнь бурлила, била,
помоями
утекла.
|
</> |