Лицензия на зомби-апокалипсис

У Миллера: «В связи с обращениями граждан и публикациями в средствах массовой информации относительно возможного оскорбительного характера образов погибших в Великой Отечественной войне, запечатленных на картине художника из Санкт-Петербурга».

У Моргенштерна: «Высказывания, оскорбляющие историческую память защитников Отечества, тех, кто воевал и погиб в годы Великой Отечественной войны».

Контекст разный. Моргенштерн в интервью Собчак сказал, что не понимает, зачем тратить столько денег на празднование Дня Победы. Три с лишним миллиона просмотров. А Миллер выставил картину, на которой люди несут изображения мертвецов, в крошечной питерской галерее «Свиное рыло». Но вызвал не меньше ненависти, чем поп-звезда.

Скандал с Миллером длится уже месяц, с Моргенштерном — два дня.

Моргенштерн извинился почти сразу же, как будто держал извинения наготове. Картину Миллера сняли сразу после начала скандала. Можно, конечно, сказать, что поторопились. А вдруг СК проведет проверку и выяснит, что они оба молодцы, никого не оскорбляли и все правильно сделали. Но видимо, никто не верит в такой исход.

В отношении Миллера ничего похожего пока, слава богу, не было, но зато ему поступали угрозы.

Предваряя вопрос, который любят задавать в комментариях: «А кто это такие вообще и почему нам надо в это вникать?», объясню.

Моргенштерн — самый популярный сегодня рэп-исполнитель. Яркий, скандальный траблмейкер, нарушитель общественного спокойствия. И про наркотики у него есть, и про секс, а мата в песнях чуть ли не больше, чем нот. Это одна сторона дела, но есть и другая. Моргенштерн жертвует огромные деньги больным детям и помог обустроить два детдома. Причем не так, как обычно делают звезды — кинул и забыл. Он развернул целую кампанию помощи тем, кто находится в бедственном положении. В этом контексте слова о том, зачем тратить миллионы на праздничные торжества, приобретают другой смысл, неправда ли?

В интервью Собчак была и другая фраза на тему Великой Отечественной, ее вырезали при монтаже, но сказано это было. Моргенштерн говорил о том, что надо вкладывать больше средств в поддержку ветеранов, увеличить суммы дотаций. За что в итоге от ветеранов и получил.

Миллер — персонаж эпохи расцвета Ленинградского рок-клуба, автор сценографии и обложек альбомов группы «АукцЫон». Участвовал в выставках «Митьков», лауреат ряда премий. И добрейшей души человек. Я знаю его много лет. Когда все это случилось, я позвонил ему и спросил:

— Кирилл Семеныч, что за ерунда происходит?

И выяснились интересные вещи. Например, я узнал, что картина «Нетленный полк-2», из-за которой сыр-бор и которую однозначно ассоциируют с акцией «Бессмертный полк» и считают издевкой над ней, на самом деле называется «Живые и мертвые». А название со словом «полк» прилепил ей вообще непонятно кто, точно не автор.

Выяснилось, что люди, несущие некие изображения на табличках, то «Квадрат» Малевича, то еще что-то — постоянный сюжет Миллера, он рисовал так еще тогда, когда никакого «Бессмертного полка» не было и в помине.

— В чем идея картины?

— Напоминание живым о смерти. Вот ты жив, а вот уже мертв, все мы тленны. Я думаю, это и было причиной скандала, а вовсе не тема ветеранов. Люди очень болезненно реагируют на такие вещи. Им хочется верить, что они никогда не умрут.

— Ваше отношение к воевавшим?

— Только уважительное. Как может быть иначе? У меня отец воевал. Все тоталитарно-нацистское я с юности ненавижу.

— На вас уже были подобные наезды или это первый раз?

— Было однажды, но очень давно, еще при советской власти. Из-за картины «Леннон и дети». Она была исполнена в традициях классической ленинианы, только вместо Ленина — Леннон.

— И чем кончилось?

— Примерно тем же, чем и сейчас. Картину сняли, а меня на год отлучили от выставок. Но шла уже перестройка, поэтому обошлось, а лет на десять раньше могло кончиться плохо.

— Как думаете, сейчас обойдется?

— Не знаю, может повернуться по-разному. Меня пугает, что проверка идет стремительно. Как будто ее гонят к результату и им уже все понятно.

О том, как идет проверка, рассказал питерской «Фонтанке» художник Николай Копейкин, один из создателей галереи «Свиное рыло»: «Следователи пришли… осматривать «место происшествия»… Они задали такой хитрый вопрос: «Была ли на выставке картина с изображением «Бессмертного полка?» Сама по себе формулировка о многом говорит, понятно, что свои выводы они уже сделали. Такой картины не было! На картине Миллера изображен зомби-апокалипсис, одни зомби несут фотографии других… Я показываю следователю фотографии: «Вот где вы тут видите хоть одного ветерана?» Он промолчал».

Миллер, конечно, фрик. Это не обидно, это такой жанр, такой способ существования. Но, в конце концов, он художник, имеет право. Достаточно посмотреть на его дреды, на яркие одежды, в которых он ходит.

Они существуют настолько в разных вселенных, что им и пересечься-то негде.

Зато чем мешает Моргенштерн, можно предположить. Во-первых, он звучит из каждого утюга, его слишком много, это, конечно, бесит. У него дурной вкус. Его треки и его поведение раздражают не только ветеранов, но и меня, музыкального обозревателя. Только в отличие от них я понимаю, что плохие песни — это не преступление. Не нравится, но ненаказуемо. Если про каждую плохую песню или выходку поп-звезды мы будем писать в СК, силовикам придется оставить в покое оппозицию и заниматься только поп-музыкой. И на то, и на другое им не хватит ни сил, ни времени.

Но есть и еще причины. Что-то мне подсказывает, что дело тут не в Дне Победы, о котором он, если вдуматься, ничего дурного не сказал, а в чем-то совсем другом. Моргенштерн демонстративно ставит себя вне политики. Он про деньги, тачки, секс, бухло, но точно не про протест. Но его так много, что он и в политике тоже. Может быть, причина в его недавнем интервью Гордону, не нашему, украинскому. Или даже скорее в идиотской песне «Навальный Лёха, у-у-у», которая на зимних протестах играла из каждой второй машины.

Я тогда писал еще, что его, конечно, попытаются запретить, но запрещать Моргенштерна — это все равно что запрещать кока-колу или новогоднюю елочку. Как его запретишь, если он всюду?

Я недооценил наши власти.

Что будет дальше? Надеюсь, что от обоих отстанут. В крайнем случае, ограничатся штрафом, не сажать же их в самом деле… Ну и запугают по полной программе и рэперов, и арт-тусовку, чтобы другим неповадно было. Хочешь что-то сказать — сначала спроси разрешение.

За Миллера мне тревожно: чем меньше у тебя аудитория, тем меньше ты защищен. А за Моргенштерна я почему-то спокоен. Он хоть и нарывается, но, в конце концов, это не Шендерович, не «иностранный агент» Пономарев, не Артем Троицкий и даже не Парфенов. Просто фрик с миллионной аудиторией. Где Моргенштерн, а где протест? Хотя, может быть, именно поэтому на него и напали. Протест уже давно маргинален, а такие, как он, в тренде, их слушает полстраны. И совершенно напрасно они чувствуют себя в безопасности. Нельзя фриковать, если у тебя нет лицензии из СК на фрикаут, на поступок, на собственную позицию. Что же это начнется, если каждый будет говорить, что он думает?

Ян Шенкман, обозреватель