Лето 1983 года. Бикин

   Отец мой был военным офицером, поэтому учиться мне приходилось в разных школах, а иногда переезжать прямо посередине года. Вот и в этот раз нас перевели в феврале месяце, а это был восьмой класс, и нужно было получить аттестат. В этом районе было много воинских частей, в одну из них и был назначен мой отец.   Город назывался Бикин, он был почти на границе с Китаем, километров 35, не больше.

   До сих пор в школах ко мне всегда относились не плохо, я быстро заводила друзей, во многом мне помогало то, что моя бабушка постоянно присылала мне конфеты килограммами, думая что на Дальнем Востоке живут ужасно, что нормальной еды здесь нет, а уж тем более ничего вкусного. Конфеты я не люблю, поэтому я с удовольствием делюсь ими с детьми.

   Школа была так себе, на уроках я, как обычно, доставала книгу, укладывала ее на колено, подпирала рукой щеку и тихонько читала, ничего конкретного, так… все подряд… Все эти уроки… особенно биология - полный бред. Если брать происхождение видов, то Наташа наверное от тараканов, все время шуршит фантиками, а Высоцкий от соловья, только и делает что на гитаре играет и поет (видимо подражая своему прототипу), а я от собаки, во мне какая-то дикая преданность, сродни собачьей. Я подружилась с несколькими детьми из класса, и приглашала их к нам домой. Девчонкам жутко понравились немецкие скрепки, они как первый раз их увидели (яркие и разноцветные), так не могли их выпустить из рук, словно это было какое-то сокровище. Я им тут же все и подарила, мне отец с работы принесет обычных, главное функциональность. Оказалось, что многих канцелярских принадлежностей, что мы привезли из Германии, они в жизни не видели. Мне никогда ничего не было жалко. Мальчишкам нравились книги об оружии, которые собирал мой отец, они часами разглядывали и читали характеристики разных видов вооружения. Сережа Чернов, Женя Высоцкий, Лилия Ван и Наташа Мурейко.

   Наступило лето. Как-то мы сидели у меня дома в комнате отца. Там висела карта Хабаровского края, мы рассматривали эту карту. И тут Женька стал рассказывать, что в Китае людей хоронят сидя, чтобы меньше занимали места на кладбище, а воинов хоронят опирающимися на свои мечи. Острие вонзают в землю, руки складывают на эфес и голову склоняют на навершие. Так сидя и закапывают. Что один пацан из Оренбургского лазил на китайское кладбище, вырыл могилу и нашел такой меч. Можно поехать в Оренбургское и посмотреть на него (ну и на меч и на пацана). Он знает дорогу на это кладбище.

  Наташа спросила, не можем ли мы туда слазить и тоже мечи себе найти… Все местные кладбища мы уже облазали, а на китайском я вообще никогда не была, меня чуть не разорвало от желания такого приключения. Было решено в субботу ехать в Оренбургское, договариваться.

   Пацана звали Сашка, ему было уже 17 лет, и его отец разрешал ему брать джонку (это такая лодка с небольшим мотором) и самому ходить на реку на рыбалку. Мы его спросили про кладбище. Он сказал, что знает дорогу на китайское кладбище, но что нужно больше двух часов плыть на джонке, а потом еще часа три через границу ползти. Я спросила про меч, он сказал, что продал его.

   В Оренбургском летом трудились на местных полях школьники из Хабаровска, у них устраивали дискотеки по выходным, и нас родители отпускали на эти дискотеки. Это было классно. Они нас не выгоняли, и их учителя тоже, главное без драк.

   Было решено отпроситься на дискотеку, а самим переть на китайское кладбище. На джонке плыть было классно, вокруг первозданная природа, огромные сопки. Потом мы оставили лодку и пошли пешком, шли по какому-то лесу. Я вообще не ориентируюсь в природе, если бы они меня оставили хоть на минуту без присмотра, то я бы оттуда никогда не вернулась. Потом мы ползли. Ползли в прямом смысле на пузе. Вся одежда моя намокла и испачкалась, я так устала, что уже не чувствовала ни рук ни ног, а ведь я уже сдала на третью ступень ГТО! Все мы устали.

   Тут Сашка сказал, что можно уже идти, что мы на китайской стороне, которая ничем по моему личному мнению пока не отличалась от нашей русской. Мы пошли. Я уже потеряла счет времени, но точно уже была глубокая ночь. Светила огромная луна, которая периодически заходила за тучи и становилось совсем темно. Фонариками мы высвечивали свой долбанный путь в никуда. Наконец мы приперлись.

   Действительно вокруг были квадратные ямы и все засрано коровами.

- Здесь, сказал Сашка.

У меня от усталости ноги подкашивались, посмотрела на Наташу, у нее даже волосы все были грязные. И по лицу размазана грязь. У Лили волосы черные, как смоль (у нее папа китаец, а мама эстонка), и сама она одета была вся в черное, ни хрена было не понятно по ней как она.

Серега стал ходить по кладбищу и светить фонариком в эти квадратные ямы.

- Я же вам говорил, что могилы у них квадратные, сказал Саша.

- Ты не говорил, что говна столько, ответил Женька.

- Я копать не буду, сказала я, их давно похоронили, но души их живы и они сейчас смотрят на нас и будут на нас злиться, если мы их потревожим.

- А на хрена ты ползла, разозлился на меня Женя.

- Из любопытства, я китайское кладбище никогда не видела.

- Попроси своего папочку, свозит

- Отвали, сказала я Жене, хватит ко мне придираться, бери да копай, если тебе надою.

- Мне вообще не надо было с самого начала, я из-за тебя поперся, сказал Женя.

- Не надо за меня переживать, у меня мама с папой для переживать есть, огрызнулась я.

- Кто-нибудь копать будет? Спросил Саша.

Все отказались.

Когда мы добрались до Оренбургского был уже рассвет. Пошел дождь, смывая грязь с наших лиц и одежды. Мы пошли на реку мыться. Грязными в автобус не пустят, а идти пешком больше нет сил.

   Женя пошел меня провожать, и мы первый раз целовались в подъезде нашего дома.

   Мать кричала на меня, что я отбилась совсем от рук с этим местным быдлом (она не особо уважает людей), ударила меня по лицу, отец обещал поговорить со мной когда я отдохну. А я не могла уснуть. Я вспоминала свой первый поцелуй и думала как же контролировать эти чувства, когда они как бешенные кони рвутся наружу. «Я возница», думала я, вспоминая «Бхагават Гиту» и должна все держать под контролем, но потом опять начинала мутится голова. И не понимая как все в себе совместить, я отключилась.

Папик в последнее время был хмурый. Часть ему не нравилась. Рассказывали, что уже ни один солдат повесился от издевательств.  Он добивался перевода в другое место через своих знакомых. 

- Человек это дробь, числитель, то что он есть на самом деле, знаменатель, то каким он хочет казаться окружающим, назидательно вещал мой отец, если знаменатель стремиться к бесконечности дробь теряет смысл!

- Я просто хотела посмотреть на китайское кладбище, скоро мы уедем и я никогда больше не смогу этого себе позволить, сказала я.

- Ты подвергала себя опасности, вас могли пристрелить пограничники.

- Но там вообще никого не было, только чача под ногами.

- Не езди больше в Оренбургское.

- Но там скоро закрытие смены.

- Зачем ТЕБЕ чужое закрытие чужой смены?

   Больше летом ничего интересного не происходило, Женька играл и пел на гитаре, мы его слушали и подпевали ему. Ходили на речку Быструю, соревноваться кто дольше продержится против ее бешенного течения. Иногда вечером, когда Женя провожал меня я позволяла ему меня целовать, все думая о том, что зря я это делаю, ведь скоро я уеду, и о том, что я не умею никого любить.

   Наступил август. Меня позвал вечером гулять Саша, он слегка заикался и был очень здоровым и прикольным.

-Хабаровские уехали, поедешь громить их бараки, завтра все наши поедут.

- А зачем? делать вам нечего…

-Поехали, Высоцкий будет, он от чего-то на тебя злится.

- Он на всех злиться, характер такой.

- Ты бы с ним поговорила.

- Ладно поеду, поговорю.

   В бараках никого не было, школьники уехали, некоторые бараки были уже забиты. Мы отрывали доски и пролезали внутрь. Женя залез на стоявшую около стены металлическую кровать и стал писать на стене: « Соси … обезьяна страшная» и жутко заржал.

   Я вышла и попросила у Саши сигарету, я никогда не курила и тут решила попробовать, меня трясло от чего-то непонятного и страшного одновременно. В бараке раздавались маты и всякая хрень, которую нес Женя.

- Я же тебе говорил, с ним что-то не то, сказал Саша

- Он у нас влюбился, съязвила Наташа, кое-кому он теперь посвящает все песни и стихи.

- Разве плохо любить, сказала я, любовь должно быть хорошее чувство.

- Сволочь ты, ответила Наташа, ты уедешь путешествовать дальше, а мы останемся.

- Вы тут всегда жили, сказала я.

- Что привязалась, сказала Лиля, уезжай и ты куда хочешь.

- Куда?

Вышел Женя:

- Может сожжем все тут?

- Лень, сказал Саша, поехали.

Через два дня пришла Наташа:

- Женя повесился. Написал записку: «Мамочка, прости! Воспитывай младшего брата не так как меня». Пойдешь на похороны?

- Я завтра уезжаю, сказала я.

- Лучше бы ты никогда не приезжала, ответила Наташа.

Прощай Бикин. Больше я тебя никогда не увижу.